Звонок с того света

Звонок с того света
Роман Романович Максимов

На домашний телефон Сергея в полночь поступает телефонный звонок. Он берет трубку и слышит голос своего погибшего друга, разбившегося на машине ровно сорок дней тому назад… Недоверие и скептицизм к звонящему постепенно переходят в понимание жуткой реальности этого мира и нахождения в нем самого Сергея. Его тайная жизнь, скрываемая за мнимой благовидностью, обнажается все больше и больше, оголяя тщеславную душу, и Сергей понимает, что его погибший друг, по сути, прав, и уже его самого ничего не держит в этой жизни… Содержит нецензурную брань.

РОМАН МАКСИМОВ

ЗВОНОК С ТОГО СВЕТА

* * *

Это был обычный звонок. Звонок на домашний телефон. Я лениво открыл глаза и потянулся всем телом до хруста в шейных позвонках. Так не хотелось вставать с теплой постели и идти в прихожую, где находился телефонный аппарат. Но звонки не прекращались, оглушая мою однокомнатную квартиру громким, надоедливым звонком. Я потянулся к тумбочке и включил кнопку ночного торшера. Спальню озарил легкий матово-розовый свет. Старинные часы на стене показывали без двадцати пяти до полуночи. Моя голова немного кружилась после вчерашнего выпитого спиртного и где-то глубоко в желудке слегка подташнивало. Вот это я напился, черт бы меня побрал, – подумал я и влажной ото сна ладонью сильно растер свои виски. Не нужно было так много пить. Это же был не праздник, а поминки. Поминки по своему давнему другу, можно сказать, – другу детства, – Андрею Петренко, с кем вместе дружили еще со школьной скамьи, вместе работали в одной строительной фирме, почти одновременно женились на девчонках с параллельного класса; а когда родились дети, то стали обоюдно кумовьями. А потом он погиб. Страшно, нелепо погиб – разбился на машине. Я чувствовал в этом свою вину. Мы ехали вместе – он за рулем, а я сидел справа на пассажирском сидении. Он ехал по скользкой дороге очень медленно, никуда не спешил. А я спешил… Я хотел быстрее приехать домой, так, как у меня была назначена важная деловая встреча и по времени я уже опаздывал. Я настоял, чтобы поменяться местами и Андрей нехотя согласился. Как только я почувствовал в своих руках руль, то решил показать этому хлюпику, как нужно ездить. Я нажал на газ и «Лада» девятой модели помчала по трассе со скоростью более ста пятидесяти километров в час. Он просил меня не спешить и сбавить скорость, но я, воодушевленный эгоистическим превосходством над ним, только смеялся, сделал громче музыку на панели приемника и летел…летел…летел… На одном участке дороги, не справившись с управлением, меня занесло на обочину и машина на полном ходу врезалась в дерево как раз пассажирской стороной, где сидел мой друг Андрей. Он погиб сразу. От сильного удара меня через лобовое стекло вышвырнуло наружу и пролетев несколько метров я упал на мягкий, пружинящий мох. Это меня спасло от смерти. Я почти не получил никаких травм, за исключением синяков и ссадин на лице и руках, какими прикрывал глаза от разлетающегося в разные стороны осколков лобового триплекса. Я выжил, а Андрей – нет. Потом был суд. Ни его жена Ирина, ни другие родственники, конечно же, не имели ко мне никаких претензий, – все понимали, что это просто несчастный случай. О том, что перед этим ДТП мы с Андреем поменялись местами, никто не знал. Я никому ничего не говорил. Похоронили его рядом с родителями, в одной кладбищенской оградке. И вот прошло уже сорок дней. Вчера было сорок дней. Зачем же я так напился?…

* * *

А звонок все звенел и звенел, словно телефон сам не мог отключится и прекратить это ночное безобразие. Нет, нужно идти, поднять трубку и высказать звонившему все, что о нем думаю в эту ночную пору. Я сбросил одеяло и босиком засеменил в прихожую, ногой задев батарею пивных бутылок, рядочком стоявших возле стены. Бутылки со страшным звоном покатились по полу, на мгновение заглушая собой продолжительный телефонный звонок. Подойдя к полочке, на которой стоял этот чертов аппарат, я с нескрываемым раздражением взял трубку.

– Алло, я слушаю вас, – рявкнул я в микрофон телефона, – Говорите же…

В телефоне – тишина, только какие-то далекие, приглушенные щелканья и треск. – Алло, говорите, я вас не слышу…, – снова повторил я и только хотел повесить трубку, как на другом конце провода кто-то сказал:

– Привет, Серега…Серенький…

Я остолбенел, не в силах что-либо сказать. Это был голос Андрея…Да, без сомнения, это был его голос, его интонация и его любимое выражение по отношению ко мне – «Серенький». Меня так больше никто не называл. Ни дома, ни на работе.

– Алло-о, Серенький, ты что замолчал? – Или меня не узнал? Да, это я – твой лучший друг Андрей Петренко. Пеетреенкоо… – завыло где-то глубоко в трубке и у меня похолодело внутри, и непроизвольно подкосились ноги. Холодная пластмасса трубки телефона сделалась влажной от моей ладони. Вчерашний хмель, как ветром сдуло. Голова соображала, даже лучше, чем когда-либо. – Где ты, Серенький?… – снова голос Андрея в трубке.

– Я здесь, – еле выговорил я, давясь подступившим к горлу горячим комом. – Что это за шутки такие? Андрей погиб сорок дней тому назад. Я лично был на похоронах и видел его в гробу… Потом засыпали могилу землей…

– Да, если быть точнее, то сорок дней, восемь часов, двадцать шесть минут, пятьдесят одна секунда, – раздалось в трубке насмешливое уточнение. – Все правильно, Серенький, я – умер и сейчас нахожусь в таком удивительном мире, что тебе и не снилось. Тут так хорошо, спокойно и умиротворенно, никаких проблем и никаких стрессов, волнений. Я уже встретил здесь много своих родственников и наших с тобой друзей, которые раньше меня ушли с этой никчемной жизни. Ты знаешь, им всем тут по тридцать три года, как возраст Христа, ни больше, ни меньше… Вот мой дедушка, который умер в восемьдесят два года и выглядел в земной жизни старым, дряхлым стариком, – здесь – молодой красивый мужчина тридцати трехлетнего возраста. Вот так вот…

– Слушайте, бросьте меня разыгрывать, это кощунственно по отношению к покойному. Я еще раз говорю – Андрей умер. Его нет. Все, хватит, я ложу трубку…

– Постой, Серенький, – снова до боли знакомый голос Андрея. – Сейчас ты поверишь, что это я. Включи свои мозги. В машине мы были двое, так? Я ехал медленно, так, как дорога была скользкой, а я еще неважный водитель. Ты сидел рядом и психовал, потому что опаздывал на какую то деловую встречу. Хотя я сейчас знаю, что это была за встреча… Просто твое очередное блядство, очередная твоя любовница… Ну да ладно… Пошли дальше… Я согласился на твои уговоры поменяться местами. Ты сел за руль и не смотря на все мои уговоры ехать помедленнее, специально, назло мне, давил на газ. Включил музыку… Знаешь, какая была песня, когда мы разбились? «Поворот», группы «Машина времени». Потом ты потянулся в бардачок за сигаретами и все… Конец… Для меня, в этой земной жизни…Сказать название сигарет?..

Я стоял остолбеневший, не в силах вымолвить ни слова. Мертвая холодная пластмасса трубки словно примерзла к ладони. Все, что говорил мне голос Андрея из телефонной трубки было правдой. Об этом знали лишь только мы вдвоем…Больше ни одна живая душа в этом мире.

– Но…мертвецы не могут звонить по телефону, – стараясь как можно увереннее проговорил я.

– А я и не звоню – точнее, не в прямом физическом смысле этого слова. Тут все мы…покойники, не имеющие никакой физической оболочки. Одна так сказать эфирная инстанция, но с разумом. Поэтому я могу настраиваться на любую энергию, в том числе и этой силовой установки, называемой телефоном, выполняющего в настоящее время роль «медиума» для связи с этим и тем миром. Я просто настраиваюсь на твои космические волны и вхожу в резонанс с аппаратом. И ты слышишь мой голос, правда немного измененный временным порталом. Вот и все. Все очень просто.

– Да, действительно чертовски просто, – промямлил я и машинально присел на табуретку, одиноко стоящую возле телефонной полки.

– Я понимаю, Серенький, что тебя все еще гложут сомнения. Я это ожидал. Но послушай меня…послушай внимательно. – И он мне стал рассказывать о таких интимных подробностях нашей давней дружбы, о таких событиях и фактах, знать про которые мог один лишь Андрей… И когда он закончил, то у меня не осталось и йоты сомнения, что это был действительно он – мой друг Андрей Петренко.

– Ну хорошо, Андрей…если это действительно ты…– я начал понемногу успокаиваться. – Я хоть и не верю в приведения, разных там духов, живых мертвецов, но тебе готов поверить… Теперь просто обязан поверить… И что же тебя подвигло мне оттуда позвонить, – я специально, умышленно поставил ударение на слово «оттуда» и прислушался… Снова в трубке треск и щелканье. Долгая нерешительная пауза. И снова голос Андрея – низкий и какой-то печальный:

– Ну и как тебе живется, Серенький? Как живется с мыслью, что ты меня убил? Оставил моего ребенка сиротой, а жену вдовой… Кстати, как там моя жена Ирина? Ты все еще бегаешь к ней? Я знаю, все знаю, Сергей. Мой лучший друг, которого я всегда любил и которому безгранично доверял, прыгал в постель к моей Ирине, когда я был на работе или в командировках. Цинично предавал меня с моей же женой. Молчи, ничего не говори, – оборвал Андрей мою попытку как-то объяснится по этому поводу. – Ладно, жена… Тут вы оба виновны. А на работе? Сейчас я понял, что и там, ты пытался подставить меня, очернить… Наговорил шефу обо мне всякие гадости, чтобы самому занять место начальника отдела. В итоге я все-таки его получил, а ты – нет, потому, что шеф не любит подхалимов и стукачей. При жизни я этого не знал, верил тебе, всем с тобой делился. А ты все хотел быть лидером во всем, завидовал мне в продвижении моей карьеры и злился, злился на себя, что так и не достиг того, к чему так упорно стремился. Вот и за руль сел только, чтобы доказать превосходство надо мной. Хоть тут, вдвоем в машине, но все же превосходство. В езде, в скорости… Ты завидовал мне, что я в том, земном, мире достиг каких-то достижений, высот. Хорошая семья, приличная работа, до неприличия высокая зарплата. Я мог позволить себе многое…что ты позволить себе не мог. Я работал, как вол и содержал семью, пытаясь дать ей все, в том числе и себя без остатка. А ты пользовался мной, как хотел. Пользовался…и гадил… Работать ты никогда не любил и особо не стремился. Деньги тратил на любовниц, различные азартные игры, пропивал по кабакам. Как последний свой кредит, который брал для ремонта квартиры. Где он? Весь остался в Турции с любовницей. Даже твоя жена не знала, как ты «отдохнул» в Аланье. А ведь деньги нужно отдавать. И это не один кредит, который тебе необходимо вернуть. Что, уже приходили коллекторы? Учти, они тебя в покое не оставят.

– Но я еще работаю и полегоньку выплачу все кредиты. А там может и зарплату повысят…

– Нет, Серенький, ты не выплатишь кредиты. И зарплату тебе не повысят. Из-за твоих систематических прогулов и пьянства шеф собирается тебя уволить, – он уже подыскал приличного работника на твое место. Так, что на этой недели ты будешь безработный.

– Но моя жена пока работает, как ни будь протянем… А там я найду другую работу…

– Твоя жена, – протяжно пропел голос Андрея. – А где она сейчас? Ты помнишь, после моих похорон и твоего недельного запоя, она бросила тебя и уехала к маме. Уже давно отношения между вами перестали быть семейными – в прямом смысле этого слова. Постоянные ссоры, раздоры и взаимные обвинения давно разрушили вашу некогда сильную любовь, оставив после себя лишь тусклые воспоминания. Твоему браку, Серега, пришел конец. Твоя жена больше тебя не любит… Скажу больше – у нее есть другой мужчина, не чета тебе…С ним она планирует в дальнейшем связать свою жизнь. А твой сын? Твой, заметь, уже взрослый сын. Ты ему давно не нужен. Что ты ему дал в жизни? Что он видел в жизни с тобой? Отца – алкоголика, развратника и гуляку? Ты давно потерял его, Серенький. Без должного воспитания отца его всецело поглотила улица, он стал преступником, вором и вскоре понесет заслуженное наказание. И ты ему уже ничем, ничем не поможешь…Больше ты его никогда не увидишь.

Мне стало плохо, холодок внутри меня медленно стал превращаться в удушающую, черную пустоту. Мне нечем было возразить другу. Неужели все так плохо…Неужели ничего нельзя исправить?

– Я начну все сначала. Новую жизнь. Уеду отсюда насовсем.

– Никуда ты не уедешь, мой друг. Никому ты нигде не нужен, поверь мне. Ты давно упустил свою возможность жить по другому. Была у тебя в руках синица, а ты все гонялся за журавлем в небе. Поздно, все уже поздно, Серенький… Все и дальше будет рушиться, улучшения ты не дождешься.

А потом он начал мне говорить про кризис среднего возраста, что поздно начинать уже что-либо заново, стал говорить о болезнях…одиночестве… отчаянии и неприкаянности. Об ужасной политической обстановке в стране и мире, об ухудшении уровня жизни населения, ужасных тарифах и грядущей войне… И темнота сомкнулась надо мной.

– Из всего этого, Серенький, есть только один выход – только один. Ты живешь на двенадцатом этаже и достаточно только открыть окно и ступить вниз…

– Я не могу этого сделать.

– Можешь…ради меня…и себя. Я тебя за все простил. Мы тут всех прощаем, кто сделал нам на земле больно. Или у тебя есть иной выход? Именно в этом решение всех твоих проблем. Открой окно и сделай это. Я подожду тебя. Ты будешь не одинок. Смерть прекрасна. Ты сам это увидишь… Мы снова будем вместе…как в старое доброе время… Все-таки, хоть ты и гад, но я все равно тебя люблю. А тут так хорошо, что ты даже себе не представляешь. Мы будем вместе летать в пространстве и времени. Ты встретишь там своих родных, друзей, которых давно потерял… Они все тут такие красивые. Воспользуйся окном, мой друг…Воспользуйся окном… В общем, думай, у тебя есть еще время до утра… А пока… пока – спокойной ночи, Серенький… Споокойноой ноочии…– эхом отозвался в телефонной трубке удаляющийся в никуда голос Андрея…

* * *

Вот уже сорок дней, как я умер. Андрей оказался совершенно прав. Как здесь хорошо. Ни боли, ни стрессов, ни волнений. Все умиротворенное, спокойное, красивое… Никаких проблем. Я знаю все и про всех. И хотя я застрял между двумя мирами, но не испытываю по этому поводу каких-либо неудобств. Я знаю, вам так-же паршиво живется. И лучше не будет, поверьте мне на слово. Это не у вас звонит телефон? Советую снять трубку. Может кто-то хочет пожелать вам спокойной ночи…

К О Н Е Ц