Мудрость стихов

Он, извиваясь своим длинным туловищем, стал подходить ближе. Охотница слышала каждый его хрип, следила за каждым его шагом и, когда он приблизился, готовый заглянуть за скалу, она выпрыгнула на него, взмахнув мечом. Дракон резко увёл голову назад, успев увернуться от быстрого лезвия, что промелькнуло перед его носом. Его седой волос упал на землю и тут же сгорел в пылающем огне. Икеда ударила снова, так же резко, быстро, ловко. Лезвие исчезало, порхая в её руках. Дракон выставил когти, искры разлетелись в разные стороны, и Икеда попятилась назад, едва не выронив меч. Дракон напал, замахнувшись острыми когтями, но воительница парировала, прыгнув в сторону. Она быстро поняла, что атака в лоб бессмысленна. Дракон растопыривал когти, сверкал пылающими зубами и отталкивал её, не давая сделать и шага вперёд. Она заметила, как камелия на его груди слепит её вновь. Из розовых, будто солнечных, лепестков изливался яркий свет. Икеда скользнула по горящей земле и зашла дракону за спину. Он попытался ударить хвостом, но охотница ловко отпрыгнула в другую сторону. Она вращалась вокруг дракона, бродя кругами, а он натужно извивался, пытаясь то ударить, то вновь вспыхнуть пламенем, то сбить её, махая крыльями.

– Перестань бегать от меня, воительница, и я убью тебя быстро! – сурово прохрипел дракон.

Икеда резко остановилась и замахнулась мечом, расправив плечи. Конец лезвия сверкал у неё перед глазами. Дракон обернулся, надув грудь для атаки, и она ударила, твёрдо, решительно отправив клинок прямо в центр светящего цветка. Лезвие вонзилось в цветок камелии. Дракон завопил от разрывающей боли, схватившись за грудь. Несколько лепестков упали на землю вместе с ярким густым пламенем, что чернело, едва дотянувшись до земли. Дракон упал, извиваясь и корчась от боли. Его тело начало сужаться, зубы синеть, а седые усы и золотая чешуя опали, сгорев в огне.

– Мой свет! Мой свет! – молил дракон, слабея в голосе. – Ты снова победила меня, снова отправила умирать во тьму. Мой свет вновь погас.

Его мудрый хриплый голос превратился в нечто писклявое и невнятное. Суровый огненный змей превратился в маленького ребёнка. Потухшего. Синего. Слабого. Свет в его пасти и глазах погас. Он лежал на прожжённой земле, но при этом источал обжигающий холод.

Икеда подняла цветок камелии, что хоть и осыпался, но не потерял прежней красоты и очаровывающего оттенка. Она подняла звезду, обернув её в тонкий платок, и отправилась обратно в город, оставив позади себя удушающий пепел.

Икеда вошла в дом астронома, дверь на удивление была открыта нараспашку, и так же застала его в зелёном саду. Старик дёрнулся, завидев Икеду, но радостная улыбка на его лице всё также крепко держалась.

– А-а! Молодая любительница звёзд, – ещё больше обрадовался он, разглядев Икеду. – Ты видела падающую звезду ночью? Это было волшебно! Я наблюдал, как она пронеслась по лучезарному небу и упала где-то в горах или в тех окрестностях.

– Да, я видела, – ответила она и достала завёрнутую звезду.

Старик обомлел, когда она развернула пепельный камень. В его взгляде читалось глубокое изумление.

– Это он, – тихо прошептал астроном, – ты нашла его. Я не верю.

Он потянулся пальцами, что тут же окрасились в чёрный, но только усугубили его удивительное влечение.

– Да! Да! – вдруг воскликнул он. – Так, его нужно вычистить и предоставить в музей. Это замечательное открытие.

– Ты сказал, что заплатишь мне за него.

– Да, конечно. Всё что угодно юной госпоже.

Он вытащил из ящика крупный мешок монет и протянул Икеде, почтенно поклонившись. Она поклонилась в ответ, спрятав деньги за поясом.

– Какая красивая у тебя камелия, – вдруг обратил он внимание на цветок на её груди.

– Ты разбираешься в цветах?

– Нет, но с камелией знаком. Ведь камелия – это цветок солнца.

Икеда приподняла глаза на голубое небо и поклонилась вновь. Солнце освещало её путь. Её взгляд вновь устремился на дорогу.

Свет

Луч солнца иль дорожный факел,

Фонарь иль лампа у окна,

Мне нужен свет, что звёздный ангел,

Укажет путь во все края.

Я вместе с ним найду дорогу,

Ступлю на вечную тропу.

И если вдруг оставлю волю,

То дома огонёк зажгу.

Глава 4

Тень глицинии

Икеда прогуливалась по шумному рынку. Толпа бродила по длинной улице, вдоль которой были расставлены множество ларьков и витрин с самыми разнообразными товарами. Покупатели торговались, пытаясь сбить цену, продавцы выкрикивали выгодные в первую очередь для них предложения, но звон монет прерывал их всех. Икеда остановилась у скромного ларька, который пестрел разнообразием свежих фруктов.

– Подходите, юная воительница, – дружелюбно позвал продавец в белом фартуке. – Все мои фрукты свежие и сочные. Я лично выращиваю их у себя в саду и тщательно мою каждый плод. Скажите мне, чего вы желаете?

Икеда подошла ближе, выглянув из-под амигасы.

– Я ищу работу, – ответила она.

– О-о-о, работу нынче ищут все. Ваша работа связана с чем-то… ужасным? – предположил продавец, взглянув на рукоятку катаны.

– Да, я помогаю людям.

– Хм-м, – торговец аккуратно подался вперёд, прикрывшись ладонью. – В наших краях многим нужна помощь. Вниз по тропе. Услышишь раздирающий душу плачь матерей, поймёшь, что пришла куда нужно.

Икеда взяла яблоко с прилавка и подкинула торговцу бронзовую монету.

– Спасибо вам, госпожа. Удачной вам дороги!

Тропа вела прямо вниз по склону, к одинокому поселению, что казалось пустым. Высокая глициния расцветала прямо над головой, скрывая за собой лучи солнца. Серая дорога продолжалась гнетущей деревней, которая была похожа на умирающее осквернённое место. Тёмные тучи кружили над этим поселением, словно прикованные к местным окрестностям. Икеда обернулась, лучи солнца освещали прошедшие края улицы, и словно замерзали на этой части дороги. Она проходила над тенью свисающих сиреневых цветов. Протяжный плач усиливался, заставляя кожу дрожать, дыхание прерываться, а сердце стучать быстрее. Мимо воительницы прошла бледная женщина, что прикрывала шею высоким тёмным воротником. Она опьянённо шаталась, по её щеке стекали горькие слёзы, глаза были заплаканы, она едва видела расплывающуюся перед ней дорогу. Дома будто пустели. Розовые венки сакуры опали, потускнели, не оставив от себя и доли прежней красоты и яркости. Икеда заметила мужчину, что, опустив голову, сидел на крыльце дома. Его пальцы дрожали, а у ног несущимся ветром проносились фиолетовые лепестки глицинии. Ловчая подошла ближе и остановилась прямо перед ним, закрыв своей тенью от и без того тусклого света. Он приподнял голову, тут же обратив внимание на украшенную в ножнах катану. Холодные глаза Икеды подходили этому месту, гармонировали с нависающей здесь скорбью.

– Чем могу помочь, воительница? – тяжело спросил кучерявый мужчина, словно выдавливая из себя слова.

– У вас крадут новорождённых детей?

Мужчина вытянул шею то ли от удивления, то ли от наглости вопроса.

– Слухи несутся быстрее ветра, а?

– Я редко обращаю внимание на слухи.

Мужчина задумчиво вздохнул и поднялся на ноги, вновь взглянув на воительницу.

– Молодые родители боятся глаза сомкнуть. Боятся, что ребёнка их нечисть утащит. Вчера ещё одного унесла, уже пятого за неделю. Тучи густеют, тьма невиданная, дальше носа хрен чего разглядишь. Гром, дождь бушует, и не искры света. Проклятье какое-то, а самое главное, что живые они, – он указал на вершину, где расположился храм. – Плачут, бывает, там ночами, и без того тошно, а тут ещё… и это.

Икеда видела, как над храмом нависает чёрное облако. Оно плыло по тёмному небу, кружило, словно ураган, но не сходило с места.

– Я верну ваших детей, – уверенно сказала охотница. – Но вы мне заплатите.