Стёклами внутрь

– Извините, – обратился он к Юле.

– Да-да?

– Я прошу прощения, – он снова извинился, сильно картавя.

– За что?

– Я могу попросить у Вас автограф?

– Любопытно, – сказала Юля. – Я не помню себя на экранах кинотеатров, также на сцене, в телевизоре и где бы то ни было. Вы меня с кем-то путаете.

– Да, знаю, – сказал он. – Прошу меня понять и простить.

Я не удержался:

– Скажите, Вы носили когда-нибудь бороду?

Юля еле сдержала смех, виду не подала. Посетитель был повергнут в ступор от непонимания. Шутка не удалась, он не был в курсе про охранника Бородача. С другой стороны, Юлька поняла, а это для меня главнее.

– При этом, – отметила Юля. – Вы просите автограф.

– Да, – подтвердил посетитель. – На память о встрече с Вами. Понимаете, Вы – настоящая. А я много езжу по разным странам, был на всех континентах, осталось всего лишь девять стран посетить. Работа такая. И я до сих пор не встречал подобных Вам. Ну, разве что и спутник Ваш. Честно, было бы мне лет на 30 меньше, я завидовал бы ему самой чёрной завистью. Сейчас понимаю, что всё происходит вовремя. У меня другое чувство. Почему прошу? Боюсь, второго шанса соприкоснуться с настоящими не будет. К тому же, через час снова в путь.

У Юли заработал мозг. Впрочем, как и у меня. Та же реакция на причёску. Дальнейших проверок гипотез не требовалось. Если это не розыгрыш и не подосланный агент. Нет, не розыгрыш и не агент.

Юля достала из сумочки блокнот, оторвала лист, написала: «наилучших пожеланий. Ю.Ю.». Посетитель принял листок, поблагодарил, лист бережно отправился в портмоне.

– Спасибо, Ваше Величество, – поклонился он. – Всего вам наилучшего.

На меня нахлынули воспоминания о лагере. Мы с Юлей были вожатыми, стояли на одном отряде. Коллега с другого отряда в мужской вожатской однажды в беседе не помню о чём уважительно признался: «бесспорно, она у тебя королева». И вот, снова, спустя столько лет. Всегда. Была, есть и будет ей. Как минимум уже в глазах троих человек.

– Вам спасибо, – поблагодарила Юля.

Я пожал ему руку:

– Это правда. Спасибо и Вам. Успехов и удачи!

Он поклонился, развернулся и направился к выходу. Как раз вошёл Антон. Целый и невредимый. Друг с интересом проводил взглядом путешественника, дождался, пока тот скроется из виду, подсел к нам.

– Кто это? – спросил он.

– Автограф просил, – сказала Юля.

– Ладно, не буду опошлять, – усмехнулся друг. – Кто знает, как он будет использовать бумажку и насколько её хватит.

Я скривился. Антон подался вперёд:

– Да ладно тебе. Короче, завтра в обед мы встречаемся с наружкой здесь. С половиной. Я ему типа симки дам.

– Данные наши увеличились? – спросил я.

– Думаю, да. Я дал им понять о нашем понимании, что они наружка. Они жирно намекнули о знании нас.

– Как намекнули? – поинтересовалась Юля.

– Знают, что я буду с вами.

Я переглянулся с Юлькой, затем мысль через глаза устремилась за окно на улицу. Там ездили машины, часто маршрутки, сновали пешеходы. Редкие из которых держали голову прямо.

– Мы тут, – толкнула меня в бок Юля.

Я покачал головой:

– Да я никуда не уходил. Стало быть, мы попали в поле наблюдения. С их возможностями, логично, они знают о нас больше, чем мы о них.

– Нам нечего скрывать, – хмыкнула Юля.

– Успели почистить историю браузера? – засмеялся Антон.

– Ну вот что с ним делать? – с показной сокрушённостью спросила меня Юля.

– Ничего. Пусть сам справляется. Главное, чтобы руки менял. Для равномерного развития, так сказать.

– О, Боже, – вздохнула любимая. – И ты туда же.

– И я тебя люблю.

– Ладно, – Антон встал. – Мне пора. Завтра встретимся.

Мы попрощались, затем допили кофе и пошли домой, вечер близости с предвкушением ждал нас.

4.1

Ничем не примечательное здание, на вид, полузаброшенное. Такие встречаются повсеместно в особо не жилых районах. Как правило, бывшие фабрики, производства, давно ставшие банкротами или перепроданные бессчётное число раз. Дешёвая аренда для микро-бизнеса, стартапов, однодневных фирм.

Кабинет прямого босса агентов располагался на втором этаже, напарник Первого тяжело поднялся по ступенькам мимо обшарпанных стен. Кое-где сохранилась надпись «лестница уводит от инфаркта». Такие наносились в семидесятые в поликлиниках. Второй не напрягал голову над её происхождением, тем не менее, каждый раз лозунг привлекал к себе внимание.

– Здласти, – услышал он.

Из-за спины прошмыгнула маленькая азиатка и скрылась за дверью в конце длинного коридора. Нелегалы. В данном случае, из Тайланда. Здесь, на этаже, и ночевали, и гигиеной занимались в импровизированном душе туалетной комнаты, и работали – шили одежду для фирменных бутиков. В Конторе их игнорировали, Второй вопросов не задавал. Не его дело.

Он открыл дверь, кабинет встретил единственным столом и двумя стульями. На одном сидел Босс, по виду давно пенсионер, но только для несведущих о нём людей. Выглядел моложе, чем был на самом деле, правда, сколько ему лет никто не знал, может, шестьдесят, может, больше. Глаза выдавали острый ум и ясность мышления, тело, даже в неподвижном положении, говорило о сохранении подвижности и живости.

Второй молча сел. Босс молчал. Было правило, согласно которому входишь молча, ждёшь команды, докладываешь, молча уходишь. В ожидании Второй разглядывал стол, на котором лежал планшет и кнопочный телефон «Nokia 8800» в титановом корпусе. Сам предмет мебели ранее был обыкновенной школьной партой. Очевидно, стоял последним в классе в конце 80-х. начале 90-х. Классические надписи типа «если ты не голубой, нарисуй вагон другой» и высокохудожественные рисунки от вполне безвинных до категории старше восемнадцати.

– Доклад, – сказал Босс.

– День сурка, – коротко сказал Второй.