Оценить:
 Рейтинг: 0

Возвращение

Год написания книги
2019
Абонемент 399.00 ₽
Купить
Электронная книга 280.00 ₽
Купить
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
8 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Ты умница, – похвалил ее Рехан.

Эту ночь Рехан провел в доме Клер, уснув на жестком полу на небольшой циновке, которую постелила ему девушка. Отец Клер, мучившись бессонницей, в середине ночи поднялся и аккуратно, дабы не разбудить гостя, накрыл его куском меховой накидки. Рехан же уснул сразу, как только его голова коснулась импровизированной подушки, сделанной из сложенного в несколько раз мешка. Постепенно он начал привыкать к здешним запахам, хотя в доме они чувствовались в значительно меньшей степени.

Наутро он проснулся от звона посуды внизу. Причесав руками волосы, он спустился вниз. По другую сторону от помещения, где работал отец Клер, находилось еще одна комната, в центре которой стоял прямоугольный стол с четырьмя табуретами рядом с ним.

– Доброе утро, месье Рене, – сказал отец Клер, приглашая рукой его к столу. Клер как раз разливала в железные миски суп.

– И вам доброго утра, – поприветствовал Рехан, присаживаясь. Девушка дала ему ломоть черного хлеба, миску, и тоже уселась за стол. – Нас так и не представили друг другу вчера. Мое имя вы знаете. А как вас зовут?

– Жермен, – глухо отозвался мужчина.

– Как тебе спалось? – спросила Клер.

– Хорошо. Спасибо.

– Ты хочешь пойти со мной сегодня к Розе? Там будет и Жак Ру. Познакомишься.

– Ты уверена, что ему надо с ним знакомиться? – спросил отец Клер. – Он известен не как самый порядочный человек.

– Папа, ты просто плохо его знаешь! – возразила девушка. – Если бы ты пообщался с ним, то изменил бы свое отношение к нему.

– Не знаю, не знаю, – пробурчал Жермен. – Это ваши дела. Я делаю свою работу и вполне доволен всем.

Позавтракав, Клер и Рехан вышли из дома.

– А Роза живет в центре Парижа? – поинтересовался Рехан.

– Нет, что ты. Она постоянно переезжает с места на место. Сейчас снимает маленькую комнатку на окраине. Она редко бывает дома, но сегодня мы застанем ее. Сегодня у нас встреча, Роза хотела обсудить дальнейшие действия.

– А кто такой Жак Ру? Почему твой отец так нехорошо отзывался о нем?

– Жак уже немолод. Он бывший священник. Роза немного даже побаивается его, он умеет внушить робость. Но он наша поддержка. В прошлом году, например, мы добились того, чтобы отказаться от христианского календаря, так что теперь у нас традиционные названия месяцев. Май – это флореаль, в честь цветов, июль – термидор из-за жары, ну и так далее. Казалось бы, пустяк, но для нас он важен. А я лично отношусь к месье Жаку с почтением. Он обычно немногословен, но в то же время строгий и полностью предан революции.

– Клер, я слышал, что у вас есть такой собор, Нотр-Дам, ты покажешь мне его? В нашей истории, в нашем времени он является символом столицы Парижа.

– О, Рене, конечно, покажу. Но ты только представь, этот жалкий якобинец Робеспьер с его приспешниками собираются снести его! Он заявил, что если мы не хотим, чтобы эта «твердыня мракобесия была снесена», то должны заплатить Конвенту! Плату! На нужды революций! Слыханное ли дело! «Эмблемы всех царств должны быть стерты с лица земли!» объявил он! Почти все колокола уже переплавили на пушки, снесли шпиль, скульптуры царей! И народу, которому и так трудно живется, еще надо платить дань этим злодеям! Ох, Рене, ты задеваешь такие больные струны в моем сердце!

– Но, – осторожно сказал Рехан, – судя по тому, что Нотр-Дам существует и по сей день, его не снесут.

– Значит, мы сможем собрать необходимую им мзду, – неожиданно остановившись, Клер вдруг в порыве обняла парня. – Как приятно слышать это. А Нотр-Дам тоже сейчас, кстати, переименован, теперь это Храм Разума. Но я постараюсь показать тебе его, он великолепен.

– И что еще вы переименовали?

Клер коротко рассмеялась.

– Ну, как тебе сказать. Знаешь такое заведение, как Сорбонна?

– Знаю, конечно, один из ведущих университетов в мире. Вернее, это ведь не один университет, в него входят тринадцать, независящих друг от друга институтов.

– Ну, такой информацией я не владею. Сорбонна была колледжем, сейчас она превратилась в фабрику. Поэтому провести тебя туда я не смогу, хотя тебе бы наверняка понравилось там побывать. Там ведь даже была часовня Святой Урсулы с гробницей кардинала, но в одно из восстаний ее разорили и надругались над головой Ришелье, да и над всем его телом.

– Какие же люди могут быть глупцы! – воскликнул Рехан.

– Люди как бараны, особенно когда собираются в стадо! – кивнула Клер. – Но, впрочем, не только Сорбонна пострадала. Многие колледжи сейчас закрыты и превратились либо в фабрики, либо в тюрьмы, либо в мастерские.

– А кто сейчас у вас король? Людовик шестнадцатый?

– Да что ты! Он был казнен еще где-то полгода назад! Теоретически королем является Людовик семнадцатый, монархия его признала, присягнула как своему королю, но ведь ему всего лишь восемь лет. А фактически правят якобинцы, они создали революционный трибунал. И они хотят превратить этого несчастного ребенка в санкюлота, чтобы использовать в своих целях. Я знаю, что его отобрали от матери и даже заставили свидетельствовать против нее. Люди говорят, что его бьют, не кормят, отдали в какую-то семью ремесленника. Они хотят заставить его отречься от матери, от своих родных. Мальчишка даже сознание теряет на нервной почве, у него очень тяжелое психологическое состояние.

– Какой кошмар! – прошептал Рехан. – И неужели ничего нельзя сделать?

– Вот мы и боремся с ними! – решительно заявила девушка. – О, я вспомнила, этого ремесленника зовут Антуан Симон. Ужасный человек, гадкий! То не кормит его, то кормит всякой гадостью, а вино заставляет его пить в огромных количествах. Волчонок, так прозвали его. Бедный, бедный мальчик. Ох, Рене, мы так стараемся, стараемся изо всех сил, но я не знаю, к чему в итоге приведет вся наша борьба. Ты знаешь, когда ты тогда исчез, я первые дни даже уснуть толком не могла, все думала о тебе. Размышляла, видела ли я тебя реально, или это было видение. Но я всегда верю своим глазам больше, чем слухам. Я все больше склонялась к тому, что ты сказал правду, я и сейчас верю тебе. Так к чему я все это говорю. Ты знаешь, так хочется сбежать порой с тобой туда, в твое далекое будущее, прочь от этих гнусностей и вражды.

Рехан ничего не ответил, лишь взял девушку за руку, продолжая дальше свой путь.

– А Людовику 16, ты можешь себе такое представить, еще сам его личный астролог предсказывал, что для него число двадцать один, неблагоприятное. И казнили его как раз двадцать первого января.

– Казнили на гильотине?

– Угу. А создал ее, угадай, кто?

– Клер, после всех ужасов, что ты мне нарассказывала, у меня мозги отказываются уже соображать.

– Мы более-менее привыкли жить в этом ужасе. Так вот, создал гильотину, конечно же, друг Робеспьера, врач Жозеф-Игнас Гильотен. Я ничего против него не имею, насколько я знаю, он, наоборот, хотел облегчить страдания тех, кто идет на эшафот, он даже вроде против смертной казни как таковой, но все-таки. Робеспьер и Марат – это два корня зла, которые надо просто выдернуть, убрать из нашего общества, такую смуту они делают. Но наши граждане странный народ. Если ты здесь задержишься подольше, то сможешь увидеть, как гильотина приобрела такую невиданную популярность, словно забава какая-то!

– Ты о чем? – не понял Рехан.

– О чем? – горько усмехнулась Клер. – Кондитеры выпекают печенье в виде гильотины, ювелиры выпускают брошки в виде миниатюрных гильотин, даже создали духи «Парфюм де гильотин»!

– Интересно, чем же они пахнут.

– Вот и я о том же! Храм Разума они создали. Наверное, наш век был обозначен веком безумия, а не разума.

– А ты тоже считаешь, что ваш король был достоин плахи?

– Людовик шестнадцатый был очень мягким человеком, Рене. Возможно, слишком нерешительным. Если он, а не влиявшие на него министры, и создавал какую-то реформу, то обычно редко доводил ее до конца. Своим вопросом ты, наверное, хотел еще уточнить, как я относилась к нему? Не знаю, наверное, как к очень слабому правителю. Он был честным, я бы даже сказала, простым человеком, не любил роскоши, даже довольно-таки сильно сократил придворные расходы, но все его финансовые реформы либо не работали, либо против них восставали, либо он, как я уже говорила, не доводил их до конца. Он постоянно колебался, то вставал на нашу сторону, сторону народа, то опять возвращался к своим министрам и придворным. Он даже решился на побег со своей семьей, что, конечно, не прибавило ему уважения в народе, но его очень быстро обнаружили и вернули. А дальше, дальше тюрьма, обвинение в заговоре против свободы нации. Ну, Рене, вот мы пришли. Заходим? – она легонько подтолкнула его к трем ступенькам, ведущем к двери небольшого трехэтажного дома, когда-то выкрашенным в белый цвет, а теперь ставшим грязно-серым.

Поднявшись на второй этаж, Клер открыла хлипкую дверь, и они вошли в действительно небольшую комнату, где уже находились знакомые Рехану Роза, ее друг Леклерк, а также средних лет мужчина с несколько грубоватыми чертами лица. Увидев вошедших, он не сказал ни слова, лишь взглянул на них и снова уткнулся в какие-то листы бумаги. Вероятно, в этой комнате Роза достаточно часто устраивала совещания, так как кроме крохотного стола в углу комнаты, стояло еще шесть стульев. Под убогой койкой в другом углу комнаты находился продолговатый железный сундук, там же рядом стоял горшок и валялась посуда. Небольшие два окна кое-как пропускали свет, хотя день обещал быть солнечным и солнце уже пыталось пробиться сквозь стекло.

Поздоровавшись и представившись друг другу, Роза села на один из стульев, и предложила гостям сделать то же самое.

– Я хотела начать с радостной вести, – произнесла Лакомб, – еще несколько женщин присоединились к нашему обществу. С каждым днем их становится все больше. Мы создали несколько малых групп, которые помогают этим женщинам научиться стрелять, владеть пикой, шпагой. Некоторые не склонны к насилию, поэтому они заняты пошивом обмундирования, или учатся оказанию медицинской помощи.

– Я слышал, в Дижоне девочки создали свой клуб, и одна из них прямо отличилась, – перебил ее Жан, – малютка Генриетта, которая сама еще ходит под стол пешком, взобралась на табурет и произнесла целую речь. Заявила, что сожалеет, что в силу своего возраста не в состоянии принять участие в борьбе, но обещает взамен плести лавровые венки для тех, кто защищает отечество.

– Да, – согласилась Роза, – женщины повсюду восстают, поют революционные песни, распространяют листовки, прокламации. Мы ведь тоже правоспособные, как и мужчины, не так ли, месье Ру?

Жак Ру лишь тяжело исподлобья посмотрел на нее, но ничего не сказал. Далее Роза продолжила распространяться на тему вечного женского гнета, о равенстве между классами, но Рехану уже было неинтересно слушать ее, он переключил свое внимание на этого замкнутого человека, весь вид которого напоминал пуританина. Было видно, что он краем уха слушает Лакомб и периодически вставляемые фразы Жана-Теофила, но все его мысли где-то в другом месте.
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
8 из 11
Абонемент 399.00 ₽
Купить
Электронная книга 280.00 ₽
Купить

Другие электронные книги автора Роман Тарасов