Игра в судьбу

– Игорь, Вы тут не один! – Морячки с кордебалетом из танцовщиц уже ждали своей очереди.

–Да-да, простите, – сказал я, и тоже вышел. Первыми в раж вошли именно морячки.

Смесь деревенского гламура, аэробики, танго, каких-то чувственных ощупываний партнёрш и популярные в девяностые годы дискотечные па – вот примерное описание танцевальной программы брутальных мачо, которые в обычной жизни напоминали продолжение компьютерной мышки.

Помимо двух танцовщиц, выбранных Толиком и Алексеем, в "кордебалете" были ещё четыре дамы, последние составляли компанию "снежинке" и Льву Анатольевичу, или просто развлекали своими танцами себя и тех, кто оставался за основным столом.

И тут внимание всей женской половины переключилось на стриптизёров. Их было шестеро, не считая Толика с Андреем, втиснувшихся между ними и пытавшихся их пародировать. Леди оперативно разобрали парней во фраках. "Снежинка" выбирала первая и взяла сразу двух. Заходя за ширму, они разбредались по разным углам, где уже стояли низкие массивные кожаные диваны. Светик устроилась на подиуме, прямо в центре зала. Повеселевший и размякший Лев Анатольевич обнял меня и предложил выпить. Залпом, словно водку, выпили по стопке «Курвуазье». Сходили за ширму, вернувшись за стол, вновь выпили. Теперь просто сидели и болтали.

– Мне одному это напоминает оргию? – спрашиваю у «бифидора». После семисекундной паузы, Лев Анатольевич заговорил.

– Помните историю, когда глава МВФ, Стросс-Кан, изнасиловал горничную в отеле Нью-Йорка? Я кивнул.

– Судя по габаритам дамы, жертва могла сломать насильника через колено, но кому это интересно? Только это дело развалилось, как тут же вскрылось другое, где он регулярно поставлял элитных проституток для оргий высокопоставленных господ из структур Евросоюза и высших кругов Франции. И вот тут уже голубчик встрял, даже жена с ним развелась. Правда, кроме проституток и самого, уже бывшего главы МВФ, других участников оргий установить не удалось, но задача-то была выполнена!

– Друзьям всё, врагам – закон? – подытожил я.

– Именно! Вы, Игорь, сейчас на корпоративном тренинге по сплочению коллектива, усилению чувства локтя и углублению командной работы. Как видите, такие курсы начинают проходить не только топ-менеджмент МВФ. Добро пожаловать в клуб, Игорь!

–Э-э… Новый проект – это те же полтора миллиарда, только с боку?

–Нет, это действительно новая разработка. Завершённый проект – теперь уже накатанная схема. Масштабирование, оптимизация и шлифовка – это уже не наше дело. Этим пускай другие отделы занимаются.

– Если схема работает, зачем что-то менять? Чинить работающее – только портить. В чём прикол? – спросил я.

– Молдавскую схему знаешь?

– Разумеется.

– Правильно, её все знают, потому, что это отработанный номер. Серьёзные деньги туда редко заходят. Мы были в первых рядах, кто стал применять её помимо офшоров. Но клиенты посчитали услуги банка слишком дорогими, и нашли ребят, готовых работать за более низкий процент, только бы им рассказали – как? Ну а те стали предлагать это ноу-хау кому попало… Понятно, что узнали все, даже Минфин с налоговой…

– Подождите, вроде как Молдавская схема рабочая? – возразил я.

– Это уже периферия! Много там не поднимешь, крупняк на такое очень редко соглашается, даже если в цепочке есть офшоры и инвесткомпании, – продолжал раскрасневшийся “Бефидор”. – Офшоры теперь – это Америка, всех пропалывает под ноль, чтобы самой стать монополистом. Халява заканчивается, а спрос растёт, вот мы и ищем, как тут выкрутиться…

Подошла «другая Марина». – Игорь Владимирович, разрешите Вас побеспокоить?

– Ну что Вы, Марина Юрьевна, для меня честь находиться в Вашем обществе! Чем могу служить?

– Вас просила подойти Софья Аркадьевна, она в спортзале на четвёртом этаже, Вас проводить?

– Не смею Вам более докучать, о, моя богиня! Уже иду!

Я было привстал, но "Бифидор" взял меня за локоть: – Да подожди ты, не убежит твоя Аркадьевна, давай ещё по граммулечке. Накатив по пятьдесят, направляюсь к Аркадьевне, а Лев Анатольевич изволили лапать танцовщиц.

Босс крутила педали в любимой тренажёрке, на столике вместо ноутбука стоял букет белых орхидей, шампанское и клубника. Через разрезы древнерусской рубахи, сделанной из голландского льна, отчётливо белели кружева тонких чулок. Скандинавские красные руны из китайского шёлка, видимо, исполняли роль древнерусских узоров. Не удивлюсь, если они были вышиты ребёнком на немецком станке во вьетнамском подвале – глобализация, блин…

Запыхавшаяся от велосипеда, шампанского, кокаина и «Чинзано Бьянко», Софья Аркадьевна помолодела до 35 лет. Коньяк и серебряный портсигар, бурлящие в моём теле, добавили выразительности и сексапильности формам моей начальницы. Заиграла томная, чувственная песня на испанском, и босс покинула тренажёр.

– Игорь, пригласите даму танцевать?

– С удовольствием, Софья Аркадьевна!

Неторопливо кружась и покачиваясь, мы болтали о голландской финансовой системе, о её возможностях как прачечной по отмыву денег, пока не сблизились до объятий. Наши глаза и тембр голоса запустили неуправляемую цепную реакцию, и сопротивляться основному инстинкту сил и смысла уже не было…

Сперма и энергия наконец-то закончились. Нас хватило на пару часов. Возможно, чувство времени потеряло нас, и это продолжалось школьный урок или три часа. Её духи одновременно отдавали горчинкой миндаля, холодной свежестью морского прибоя и перечной мяты. Это было последнее, что запомнилось, ну, или привиделось самому себе.

Проснулся на одной из дежурных квартир для работников банка, на четвёртом или пятом этаже Пар@банка. Маникюр и янтарь с запястий и щиколоток Софьи Аркадьевны исполосовали мою спину, ягодицы и ноги, царапины неприятно зудели.

В панорамном окне рассвет тонко намекал на окончание очередной белой июньской ночи. Лежу на полу в наспех натянутых брюках и в рубашке без пуговиц. Сверху возвышался диван, рукав пиджака свисал с его спинки прямо в лицо. На самом диване пусто. Брючного ремня нигде нет.

На противоположной стороне просторной комнаты стояла кровать. На ней, словно разбросанные взрывом фугаса, спали "снежинка", стриптизёр, танцовщица и кто-то из "богинь". Из одежды на них были чулки, диадема и носок, наполовину слезший с гладко выбритой левой мужской ноги.

Горло пересохло, зато мочевой пузырь явно страдал избыточным весом, пришлось срочно направиться в сторону туалета.

Дома был грандиозный скандал… Жена хоть и была предупреждена про телефоны, но о том, что приду только утром и пропахший духами, почему-то не знала.

Во вторник была планёрка. Кроме всего прочего, Софья Аркадьевна сказала следующее: – В банк обратилось сразу несколько крупных региональных игроков на рынке ЖКХ, с просьбой разработать новую схему по выводу и легализации средств, но не из российской юрисдикции, а лишь из профильной сферы. Зарубежные рынки их пока не интересуют. Клиентам важна именно рублёвая ликвидность, либо высоколиквидные российские активы. Обычные схемы их не интересуют. Есть предложения?

– Вроде как-то уже ловили ЖКХ Московской области на многомиллионных аферах с выводом денег за рубеж, опять решили тряхнуть стариной? – ухмыльнулся Лев Анатольевич.

– Как на счёт лотерей? – спросил я.

–?!?

– Большая часть розыгрышей проводится не в прямом эфире, а на компьютерных эмуляторах. Компьютер определяет выигрыш! Мы можем пообщаться с хозяином компьютера и повлиять на распределение этих самых выигрышей!

– Так-то да, в РусГослото уже были прецеденты, когда их московский офис штурмовал спецназ, – Лев Анатольевич задумался. – Это вроде как бизнес, отданный государством каким-то армянам в концессию… Почему бы и нет? – Продолжил зам, обращаясь к Софье Аркадьевне. Последняя кивнула, улыбнувшись, и сказала:

–Игорь Владимирович, назначаю Вас помощником руководителя проекта, Марина Викторовна Вам поможет.

«Другой Марине» было 38 лет, 52 килограмма и 156 сантиметров. Выглядела она на 32 года, 48 килограмм и 160 сантиметров (привет каблукам). Когда улыбалась, было непонятно – это улыбка или оскал? Секрет её молодости состоял из двух вещей:

1) У неё было три хобби: финансы, фэнтези и флоксы. Занятие любимым делом с переключением на любимые дела из других областей, дарили ей наслаждение, гармонию, интерес к жизни и душевную стабильность.

2) Два неудачных брака сильно девальвировали в её глазах институт семьи и понятие «мужчина» как категорию. Среди приоритетов, мужчины оказались между гигиеной и развлечениями. Не считая большого рыжего кота и комнатных растений, жила одна, сберегая нервы от прелестей брака. Физиологические потребности «другая Марина» закрывала после реализации очередного проекта с одним или двумя накокаиненными стриптизёрами.

На работе "другая Марина" любила пить чай с глинтвейном.

Вообще, алкоголь на работе был строго запрещён, приходилось приносить его в стеклянной, полуторалитровой бутылке "Байкал" от Черноголовки. Оба напитка практически неотличимы по цвету. Все как бы всё знали, но закрывали глаза, ибо это была такая мелочь! Кофе Мариша не любила, но всегда держала запасец для нужных людей. В одном случае, вспоминала о родине кофе – Йемене, делясь секретами и традициями приготовления и употребления кофе именно в Йемене. В другом случае говорила, что само дерево использует кофеин исключительно для борьбы с жуками-вредителями. Кофеин – настоящий инсектицид, при жарке зёрен, в них появляется примерно 1000 новых веществ, отсутствующих в сырых зёрнах, так что о натуральности напитка, который мы пьём, не может быть и речи.

Кофе у неё был тот самый, йеменский, именно им Марина Викторовна и угощала своих собеседников, вне зависимости от того, какую из историй им рассказала. Где Мариша доставала этот кофе – для всех оставалось тайной, покрытой мраком.

Внешность у неё была идеальной для шпиона, – решительно ничем не примечательной. Такие люди за пару секунд теряются в толпе напрочь. Носила всегда что-то тёмно-серебристое, пусть и с тридцатью оттенками этого самого серого.

На ней всё выглядело почему-то всегда чуточку дороже, чем стоило. Из украшений – никакой бижутерии, только очень дорогие броши. Одиноко, но гордо блистающие на платьях в районе шеи или груди.

Интонация, некие нотки в голосе, почти всегда несли какой-то покой и доброту. Естественность и воспитанность в манерах, внутренняя цельность, превращали порой Марину в очень даже сексапильную вишенку на торте, но часы били двенадцать, корпоративы заканчивались, карета превращалась в тыкву, а Мариша – в серую мышку, безликий офисный планктон.