Останься возле огня

– Семнадцатый.

– Мой любимый этаж! – обрадовался Егор. – А почему нельзя на лифте?

– Там камеры.

– Капюшоны нас не спасут?

– Их просматривают охранники в живом режиме. Если мы вызовем подозрения, то нас возьмут при выходе.

– А лестница?

– Эти идиоты решили, что по лестнице они будут ходить только в самом крайнем случае, поэтому там камеры не нужны.

– У нас крайний случай, понял!

– Вот-вот!

Лестницы оказались широкими, высокими и очень длинными. Поднимались молча. Егор успел подумать, что Аладин должен быть старше его. Значительно старше, раза в два, но физически Аладин был гораздо лучше готов. На семнадцатом этаже старший райтер не только оказался первым, но и к приходу Егора уже успел разложить трафареты и достать баллончики.

– А здесь… нет камер…

– Есть!

– Так… мы… же…

– Хозяин квартиры отключил их на два дня. Сегодня второй. Через два часа они включатся. У нас есть пятнадцать минут.

– А потом?

– Бегом будем спускаться по лестнице! Давай!

На белый мрамор закапала кровь. Были мелкие капли, почти невесомые, словно пыль. Были крупные капли, которые падали чернильными каплями, со звуком и смыслом, как будто Бог ставил точки в конце предложений. От дверей лифта на кровь ложились деньги: сочно-зелёные доллары с чёрными профилями американских деятелей, бледно-фиолетовые евро, осенние листья российских сторублёвок. Возле дверей лифта их было всего три, через три шага уже пять, перед поворотом налево деньги собрались кучками, потом их стало так много, что исчезли кровавые пятна, а все вместе они приводили к широкой стальной двери, расположенной между крестами могил.