Мой Армагеддон

– Человеку свойственно заблуждаться, и вообще, и по поводу собственного ума, и его главенства вдобавок, поэтому усадить Ум во главу круглого стола, – он ткнул пальцем в первое попавшееся место, не выбирая, – очень по-человечески.

Помощник послушно и с видимым облегчением бухнул на стол первую тарелку:

– Кто рядом?

Управитель:

– Естественно, его дама, Глупость, – и он указал на соседнее место.

Помощник:

– Не будет ли конфликта меж ними?

Управитель:

– Напротив, полная гармония. Пока Он будет наслаждаться своим замысловатым тостом, ловко оборачивая тривиальные смыслы в блестящую обертку из причудливых слов, и любоваться отражением в бокале. Она займется салатом, уравновешивая высокопарные фразы громкими причмокиваниями и методичным постукиванием вилочки о пустеющую тарелку.

Помощник:

– Интересно было бы послушать.

Управитель:

– Ничего интересного, сплошная банальщина, приправленная пустым философствованием, что-то вроде – «За жизнь, как набор величайших резонов, взаимосвязанных выбором Души и волей Создателя». Пусть это перетягивание каната, вечный спор, чья возьмет, Человека, как Сына Божьего, наделенного Его силой в пределах Свободы Выбора, и собственно Творца, «обессилившего» себя ради процесса самопознания Заповедями, выявит не сильнейшего, но их Вечный Союз.

Помощник:

– Прекрасно сказано.

Управитель:

– Скорее всего, Ум не остановится на этом.

Управитель гордо выпятил грудь вперед, выставил правую ногу и задекламировал:

– Великое скопировало себя в малое и получило из Единой Гармонии множественный Хаос ради вопроса: «Если отделенным гармониям, пребывающим в состоянии хаоса, не мешать (не гармонизировать их внешней силой), смогут ли они гармонизироваться самостоятельно, по причине своего происхождения»? Способен ли Мир в качестве тела и сути Моей (Создателя), собраться, если его не собирать, и расформироваться, если продолжить его разделять намеренно, обладая при этом внутренним вектором к единению?

Помощник захлопал ресницами, а довольный Управитель добавил: – Так что будет, если его не собирать, давая свободу на распад?

После чего он сменил позу на обычную:

– И все примерно в этом духе.

Помощник развел руками, поставив предварительно стопу тарелок на стол:

– Браво, но неужели это ментальное цунами можно компенсировать поеданием салата? Что ответит Глупость?

Управитель:

– Она, мило улыбаясь и дожевывая листик руколы, скажет только одно слово: «Правда?», сводя на нет тем самым все усилия Ума.

Помощник:

– А зачем так задумано, если задумано?

Управитель, оставив без ответа вопрос, кивнул головой:

– Ставь дальше.

Помощник взял тарелку из стопки и, приземлив ее на скатерть (без цвета, без рисунка, но все-таки какая-то материя присутствовала на столешнице), спросил:

– Здесь кто?

Управитель:

– Грех, вечно трется возле Глупости, тут ему и место.

Помощник:

– Тоже будет произносить тосты?

Управитель, поправляя стоящую, по его мнению, не совсем правильно, тарелку:

– Этот не любитель многословных сентенций, два-три комплимента даме, короткое объяснение несомненной пользы чревоугодия, прилюдная демонстрация собственного пустого кармана перед тем, как обследовать содержимое чужого, признание покушения на чужую жизнь самозащитой и далее по списку (Заповедей). Этот гость – великий уговорщик, способный ловко обелить черное и поставить с ног на голову все, что угодно. Грех столь же лаконичен, ка и содержимое Заповедей, противостоящих его разнузданности и похоти. Помяни мое слово, Он будет громок и тих одновременно, неумерен в потреблении и аскетичен в эмоциях, внутренняя противоречивость – вот истинный лик Греха.

Помощник положил тарелку рядом и с явным интересом спросил:

– Кто же на другой чаше весов? Какая из дам согласится стать спутницей Греха?

Управитель:

– Добродетель. Эта особа не убоялась сальных рук, сытой отрыжки и похотливого взора, грязь всех мастей не пристает к ее прекрасным, пусть и весьма скромным, одеждам.

Помощник:

– Как же дама, столь тихая и утонченная, погруженная в созерцание скорее себя, нежели окружающего мира, усмирит Грех?

Управитель:

– Одним своим присутствием, ее сила в ее существовании, тому, кто способен сворачивать горы внутренним напряжением, не нужны ни меч, ни рычаг, ни слово призыва. Вот увидишь, ее тарелка останется самой чистой, как и скатерть.

У Помощника наготове был очередной прибор:

– Кого мы усадим подле Добродетели?

– Эгоизм, – коротко бросил Управитель, но, заметив недоуменный взгляд Помощника, пояснил: – Ей все равно, кто рядом, а Его тянет к Ней, как к антиподу, Добродетель вызывает у Эгоизма неподдельный интерес и одновременно раздражение. Кстати, – Управитель легонько подтолкнул Помощника в локоть: – Отодвинь его тарелку подальше, непременно будет тянуть на себя все, до чего дотянется.

Помощник выполнил просьбу: