Бескрылые

– Как тот фрукт.

– Как яблоко, – подтвердил Змий. – Хороший цвет.

– Почему же Отец не сделал этого? – Ева надула пухлые губки.

Змий обернул свое тело вокруг нее, прикоснувшись к ногам девы холодной чешуей, она вздрогнула.

– Потому, что начал с Адама, – рептилия противно зашипела, и ее безобразный язык конвульсивно задергался, будто словил в благоухающем воздухе Рая какую-то гадость.

– Почему с него? – Ева, по-женски, не собиралась отпускать свою «жертву», набрасывая вопрос на вопрос. – Чем я хуже?

Змий довольно хмыкнул, все шло по его плану.

– С кого-то надо было начать.

Гибкое, сверкающее тело, скользнув между женских ног, обмакнулось хвостом в воду.

– Обычно начинают с простого.

– Значит, Адам проще, чем я? – в голосе Евы прозвучала непосредственная радость.

Искуситель попал в точку, дело не хитрое для профессионала, когда жертва сознанием – дитя.

– Ты ведь и сама об этом догадываешься, – прошипел он, гипнотизируя дочь Отца Небесного немигающим взглядом.

– А в чем наша разница? – продолжила «атаку» Ева, приспустив веки и «повесив» на лицо загадочную полуулыбку.

Умей пресмыкающийся смеяться, захохотал бы от всей… нет, души это создание не имело, а посему захохотало бы от всей своей лукавой натуры.

– На нем семь печатей, – произнес Змий, как умеют говорить только рептилии, загадочно и, моргнув наконец своими бусинами, добавил: – А на тебе – восемь.

Несмотря на возраст, хотя как его определить, если свет над Садом не меркнет никогда, а собственное отражение в Живой Воде не меняется, сколько ни заглядывай, Ева была далеко не наивна. Она прекрасно понимала, что вертлявый «шнурок» вьется около нее неспроста, но причину разгадать (пока) не могла, оттого и терпела рядом несносную тварь.

– Интересно было бы узнать, из какого «теста» слеплен Адам? – как бы невзначай, пожевывая травинку, спросила она.

Искуситель только того и ждал.

– Давай расскажу. Чтобы создать обитателя Земли…

– Какой Земли? – Ева нетерпеливо дернула плечом и выплюнула травинку прямо на голову рептилии.

«Вот бабское племя», – чертыхнулся про себя Змий, но вслух вполне миролюбиво прошипел:

– Мир, за пределами Сада.

– Адам никогда не покидал пределов Эдема, да и не собирается, – уверенно произнесла Ева, гордо вскинув подбородок. – Как и я.

«Посмотрим», – усмехнулся Змий про себя, но вновь не подал виду.

– Возможно, на всякий случай. Так вот, Отец Небесный, дабы Адам мог пребывать на Земле, повторюсь, на всякий случай, в условиях, отличных от Райских Кущ, взял в качестве исходного материала «прах земной».

– Что за дрянь? – поморщилась Ева и, наклонившись к воде, сполоснула ладони.

Змий подполз поближе.

– Те энергии, что остаются от живой сути после гибели, вернее от плотной оболочки. Они-то наилучшим образом защитят Искру Божью (то есть Его Самого) в непривычных условиях.

– Что значит «гибели»? – Ева нахмурила лоб, но, спохватившись, расправила кожу.

– Это понятно становится только там, на Земле, – загадочно прошипел скользкий спутник, подставив чешуйчатую спину ласковому свету, равномерно разлитому по Саду.

– И как из этого… праха, – Ева украдкой бросила быстрый взгляд на свои безупречно чистые ладони, – Отец делал Адама?

– Первое, самое легкое, воздушное, что уловили Его длани, было Забвение.

– Что означает это слово – забвение? – Ева широко распахнула голубые глаза.

– Забвение – отделение зерен (сути) от плевел (всего сопутствующего). Истина остается у Отца навсегда, путь же к Отцу (Истине) подвержен забвению. Оно (забвение) – необходимое условие существования ограниченного сознания в рамках (пределах) своей емкости, «шелуха» же хранится в «амбарах» глобального сознания. Первая печать, Печать Забвения, допускает совершение греха (ошибки) душой, как частицы Отца, безгрешного и безошибочного. – Змий обвился вокруг левой лодыжки и уютно свернулся пирамидкой колец.

– Я почти ничего не поняла, – удрученно пролепетала прекрасная слушательница. – И что же у Отца получилось?

Змий дотянулся мокрой башкой до женского колена.

– Он оформил оболочку Атмана, прямо на темя, Печать Забвения, – но, посмотрев на обескураженное лицо Евы, добавил: – Набросил на Искру свою мантию-невидимку просветленности.

– Зачем? – Ева задавала вопросы машинально, не вдумываясь в смысл излагаемого пресмыкающимся собеседником.

– На обратной дороге в Рай, на Пути возвращения ее придется обнаружить, сделать видимой и скинуть, иначе Врата Сада не откроются. – Змий ослабил хватку и безвольной веревочкой свалился на землю.

«Если Отец прикрывает „Себя“, отчего и мне не обзавестись, как там Змий говорит, мантией, – подумалось Еве, – но только видимой». Вслух же она спросила:

– И зачем вообще что-то накидывать, если потом это что-то нужно будет снимать?

– Вопрос настоящей женщины, – приободрился Змий, снова вытянув в струну блестящее тело. – Здесь, в Саду, ничего не нужно, вообще, ты такой, какой есть на самом деле, но там, на Земле, потребуется одежда.

– Одежда? – в голосе Евы прозвучал по-настоящему неподдельный интерес. – Что это?

Змий ухмыльнулся, ситуация контролировалась им полностью.

– То, что скрывает и мысли (содержание), и… форму. Но мы отвлеклись. За первой печатью Отец наложил на Адама свою вторую – Печать Веры (или Печать Буддхи), являющую из себя позолоту, делающую Мантию-Невидимку зримой при сильной, истинной Вере в то, что ты есть, кто ты Есть.

– Как она выглядит, эта позолота? – Болтовня Змия начинала занимать Еву все сильнее.

Рептилия кончиком хвоста начала быстро бить по воде, мелкие брызги засверкали в воздухе под лучами Божественного Света яркими вспышками.

– Приблизительно так.

Восторженная женщина подскочила к ручью и стала сама подбрасывать Живую Воду навстречу Свету, радуясь, как ребенок, водяным блесткам, летящим во все стороны.