Кадры решают всё

Кадры решают всё
Роман Валерьевич Злотников

Элита элит #2
Здесь его знают как капитана Куницына – человека, который способен не только творить настоящие чудеса, но и учить тому же других. И главное из этих чудес – побеждать там, где победа немыслима. Идти до конца. С успехом противостоять элитным частям Вермахта, изо всех сил рвущимся к самому сердцу Советского Союза в страшное лето 1941 года.

Его настоящее имя – Арсений Александр Рэй. Он – гвардеец императора из мира далекого будущего. Его цель – помочь своей новой Родине не только закончить самую страшную в истории человечества войну с минимально возможными потерями, но и стать настоящей Империей. А для этого необходимо в первую очередь создать новую элиту общества. Тех, кто видит главной и единственной целью служение своей стране и ее народу. Элиту элит.

Роман Злотников

Элита элит. Кадры решают всё

1

Корпус крейсера мерно сотрясался от одновременных залпов множества орудий. Где-то там, далеко внизу, сейчас творился настоящий ад, в котором каждую секунду сгорали тысячи и десятки тысяч жизней. Такая большая цифра получалась потому, что вместе с крейсером нашего батальона по наземным целям работало еще почти полторы сотни крейсеров третьего, четвертого и нашего, седьмого, гвардейских корпусов. Так что десантные силы остатков шести экспедиционных флотов К’Соргов, стянутые на Тамолею Цируту, после того, как их выбили со всех остальных планет, заселенных только или преимущественно людьми, в настоящий момент чувствовали себя куском мяса в мясорубке. Ибо прицельно-навигационное оборудование гвардейских крейсеров даже с тех высот, где они находились, способно было не только различить каждую отдельную травинку на поверхности планеты, но и засечь любой источник энергии размером с батарейку для пальчикового фонарика на глубине сотни метров под поверхностью. Так что К’Соргам сейчас приходилось очень туго. Но они не собирались сдаваться. Тем более что часть их позиций оказалась очень хорошо прикрыта от нашего огня. Причем самой лучшей из всех имеющихся броней – заложниками. А это означало, что примерно через пятнадцать минут обстрел прекратится, и монады нашего батальона устремятся вниз, на поверхность. Вследствие чего у К’Соргов появится шанс устроить нам ничуть не меньший ад.

Тамолея Цирута была независимым окраинным миром, еще не так давно являющимся значимым членом Содружества Свободных Миров – мелкого недоразумения, включавшего в себя четыре системы и пять обитаемых планет. Впрочем, таковых здесь, на окраинах человеческого ареала расселения было большинство. Причем все они, поголовно, носили столь же претенциозные и помпезные названия. И так бы и пребывать ей в безвестности и далее, но… именно ее К’Сорги выбрали в качестве и первого объекта атаки, и планеты, на которой они решили устроить свою передовую базу. Именно поэтому, когда эти Неразумные (несмотря на то, что в каталоге-классификаторе они относились к разделу «разумные виды»), получив по зубам от Империи, покатились обратно, остатки шести экспедиционных флотов, которые были выбиты с других захваченных планет, но не уничтожены полностью, оказались стянуты на Тамолею Цируту. Эту планету оккупанты удерживали дольше всего и потому сумели укрепить ее лучше любой другой.

Это было мое первое боевое десантирование. Я вообще только семь месяцев назад стал полноправным гвардейцем, перейдя из кандидатов в собственно Гвардию, то есть в ее штатный состав. И, в связи с этим, у меня, естественно, родился тщательно лелеемый план взять месяца два отпуска, во время которых в удовольствие попутешествовать. Оклад гвардейцам был положен не очень большой, зато все наши перемещения император оплачивал из своего кармана. Так что много путешествовать было в традициях Гвардии. Но… не срослось. Потому что именно в тот день, когда я подал рапорт на отпуск, К’Сорги решили снова, так сказать, пощупать человечество за вымя. И в этот раз подготовились к данному мероприятию куда лучше, чем в прошлый. Потому что сейчас в человеческий космос вторглось сразу одиннадцать экспедиционных флотов. Причем атаковали они отнюдь не Империю, а окраинные образования (язык не поворачивается назвать их государствами), большинство из которых включало в себя всего по одной планете, а самое большое – Народная демократическая республика Миры свободы – всего восемь. Так что уже через полгода К’Сорги захватили двадцать семь миров, населенных преимущественно людьми (преимущественно, потому что население окраинных миров – такая солянка). Впрочем, это было вполне объяснимо. По уровню технологического развития К’Сорги относились к поколению 7А, то есть опережали окраинные миры ареала расселения человечества как минимум на одно, а кое-какие и на пару поколений, а десантный наряд стандартного экспедиционного флота этой расы насчитывал более двадцати миллионов особей. При этом территориальные силы обороны большинства окраинных планет не превышали миллиона человек, и вооружены они были соответственно уровню технологического развития той планеты, которую они обороняли. Ах да, было еще и так называемое ополчение – охотники, трапперы, поселенцы дальних кордонов, да и просто горожане, любящие пострелять, объединенные в стрелковые клубы и владеющие теми или иными стрелковыми комплексами – от древнейших пороховых до вполне себе современных импульсных или гравиконцентратных. Короче, «свободные люди, взявшие в руки оружие, чтобы защитить свою свободу»…

Я вообще поражаюсь, насколько в обществах, которыми управляют и манипулируют с помощью «демократического» пула управленческих технологий, модно использовать прилагательное «свободный». Нет, «народный» или «демократический» используется тоже весьма широко, но «свободный» – это просто какой-то фетиш. Чуть ли не треть очень жестко управляемых олигархией приграничных лимитрофов имеет в своем названии слово «свободный». Содружество Свободных Миров, Народная демократическая республика Миры свободы, Свободная демократическая республика Обол, Союз свободных граждан планеты Квея – перечислять замучаешься!..

Так вот, были еще и ополченцы. На разных планетах их число составляло от одного до семи процентов населения, что для Тамолеи Цируты составляло, например, около двух с половиной миллионов человек. Их уничтожили практически молниеносно. Ну да, боевой особи К’Соргов в полном оснащении, включенной в полноценную командную сеть, даже тысяча-другая подобных, с позволения сказать, «бойцов», облаченных в гражданский «камуфляж» и оснащенных примитивными ручными комплексами, была только смазкой для жвал. Так что первое время вторжение К’Соргов напоминало парадный марш.

Кто знает, возможно, остановись К’Сорги на окраинах – им удалось бы какое-то время повластвовать на этих планетах. Вряд ли большое. Несмотря на принцип Империи защищать только своих, совершенно ясно, что оставлять под властью враждебной человечеству расы столько заселенных людьми планет, предоставляя этой расе практически неограниченные возможности по изучению противника – его физиологии, соционики, типа и особенностей мышления и так далее, равнозначно пилению сука, на котором сидишь. Так что император точно нашел бы причину, чтобы вышвырнуть К’Соргов обратно. Но какое-то время у них было бы. Однако после того как им удалось так легко захватить почти три десятка заселенных людьми планет, К’Сорги почувствовали себя круче вареных яиц. И очередной раз совершили свою самую большую ошибку – атаковали планеты Империи.

«До выброса четыре минуты!» – негромко раздалось из динамиков. Я покосился на соседей. Все пока сидели с открытыми забралами и деактивированными латами. На сей раз доставку нас на планету должны были осуществлять десантные челноки, которые, после сброса бойцов, брали на себя роль артиллерийских платформ поддержки, так что активировать боевые латы пока смысла не было. Незачем зря гробить ресурс… Прямо напротив меня, подремывая, привалился к борту Кра Эмерли, великий актер, комик, по слухам получивший за последнюю роль около восьмидесяти миллионов. Рядом с ним сосредоточенно рылся в ГИ-сети сеньор Эклауилио Веласкес, председатель Совета директоров и основной владелец «Веласкес системас индастриалес», входящей в первую двадцатку крупнейших корпораций Империи. Он торчал в сети каждую свободную минуту, утверждая, что его время стоит слишком дорого, чтобы тратить его на пустяки. Когда я впервые узнал кто он такой, то пару суток ходил под впечатлением. Нет, всем известно, что гвардейцы – элита империи, но на кой черт идти в рядовые гвардейцы человеку, стоящему более пятисот миллиардов?! Впрочем, когда я собрался с духом и спросил его об этом, Веласкес на пять минут вынырнул из сети и усмехнулся:

– Не понимаешь?

– Нет, – совершенно искренне мотнул я головой.

– Все очень просто, – спокойно пояснил один из самых богатых людей человечества. – Для того чтобы стать командиром гвардии, надо посвятить ей жизнь. А я слишком люблю то дело, которым занимаюсь, чтобы уделять чему-то еще большую часть своего времени. Поэтому я был и буду рядовым гвардейцем.

Он замолчал и окинул мою еще более озадаченную физиономию насмешливым взглядом. Озадаченную, потому что после его слов мне стало еще более непонятно, что он вообще делает в гвардии. Если ему так нравится заниматься бизнесом – занимался бы им. Ну вот никогда не поверю, что человеку с таким уровнем доходов и связей требовался еще и официальный статус гвардейца. У него и так до хрена влияния. Или я чего-то не понимаю?.. Как выяснилось – да, не понимаю.

– А в гвардии я потому, что считаю: я достоин быть элитой элит. Но это невозможно, если не служишь. И дело тут не только в том, что так устроено в Империи, где именно гвардейцы не только считаются, но и по-настоящему являются элитой элит. Это всего лишь констатация реальности. Реальность же состоит в том, что любая другая элита – великие артисты, гениальные инженеры, уникальные программисты, талантливейшие финансисты, спортсмены, промышленники и так далее, могут быть наняты. Причем откуда угодно – из другого народа, с соседней планеты, из чужой страны. Но элита высшей категории, то есть элита элит или знать, – может быть только создана, воспитана, выращена внутри самого государства. И создана она может быть только через служение. Поэтому я здесь.

– А… если вас убьют?

– Тебя, кандидат, – снова усмехнулся Эклауилио. – Тебя. Ты уже оттрубил в нашей монаде больше года (этот разговор состоялся почти полтора года назад). И, как мне кажется, имеешь все шансы стать полноправным гвардейцем. Так что пора перейти на «ты». Что же касается твоего вопроса… – он задумался. – Ну, во-первых, убить гвардейца очень и очень непросто. А, во-вторых – за все надо платить. В том числе и за принадлежность к элите элит. То, что достается бесплатно – иллюзорно, и даже не заметишь, как оно утечет сквозь пальцы. Вот, например, ты интересовался тем, сколько людей, ставших миллионерами в результате выигрыша в лотерею, осталось таковыми спустя хотя бы пять лет после выигрыша?

– Нет, – мотнул я головой.

– Ноль, – жестко усмехнувшись, ответил сеньор Веласкес[1 - Так сказать – медицинский факт. Большинство выигравших в лотереи, так или иначе теряет свои деньги в течение первых трех-пяти лет. Несколько примеров:Вивиан Николсон – одна из самых знаменитых победительниц лотереи, выигравшая в 1961 году 3 миллиона долларов (более 100 миллионов долларов в современных ценах). На вопрос журналистов: «А что вы будете делать с выигрышем?» заявила, что будет «тратить, тратить, тратить!». Потратила все деньги за 5 лет. За это время успела выйти замуж пять раз, окончательно овдоветь, пережить инсульт, стать алкоголичкой, вылечиться от алкогольной зависимости, попытаться два раза покончить жизнь самоубийством и провести некоторое время в дурдоме. Сейчас она пенсионерка без семьи и работы, которая живет на свою пенсию в 300 долларов.Келли Роджерс. Эта девушка была самым счастливым подростком на планете. Она выиграла в лотерею 1,9 миллионов евро, когда ей было 16 лет. К 22 годам у нее в активе было 2 попытки самоубийства, 2 ребенка и работа горничной. Денег – нет.Майкл Кэррол – 15 миллионов. Безработный 26-летний британец пошел в супермаркет, чтобы купить бутылочку пива, но «к сожалению» у него не хватило денег, и тогда он купил два лотерейных билета. Результат – развод с женой, игровая зависимость, беспорядочные связи, наркотики. Сегодня Майкл Керрол работает мусорщиком и зарабатывает 5 долларов в час.Уильям Пост живет на социальное пособие, несмотря на выигрыш в лотерею более 16 миллионов долларов.Джеффри Дампайр, выигравший 20 миллионов в лотерею, был убит жадными родственниками.Но, наверное, самым примечательным примером для живущих в России будет семья Мухаметзяновых из Уфы, выигравшая в 2001 году миллион долларов. Вдумайтесь – миллион долларов! В России! В 2001 году! Деньги кончились через год. Все. А через пять лет, в 2006 году, мать семейства похоронили по минимальному тарифу. Оградка – 1200 рублей, памятник – 800, а на фотографию на памятнике денег не хватило.]. А затем продолжил: – К тому же, опасность погибнуть – тоже фильтр. И эта опасность отпугнет от гвардии себялюбивых, циничных, жадных и малодушных. Империи нужна здоровая элита. А то, что при этом погибнет какая-то часть стойких, честных и талантливых – куда меньшее зло для Империи, чем элита элит, состоящая из этих самых себялюбивых, циничных, жадных и малодушных. Что же касается конкретно меня… – он на мгновение замолчал, качнул головой, и закончил, как припечатал: – Я – имперец. И если моя гибель поможет Империи продлить свое существование хотя бы на год – так тому и быть. Империя – главное наследство, которое я могу и должен передать моим детям. А «Веласкес системас индастриалес» – это так… семейная скобяная лавка.

Он погиб там, на Тамолее Цируте. Как и Кра Эмерли, и Жардин Семеркин, талантливый биолог, открывший целый подкласс двоякодышащих растений, и Микола Жовтний, чрезвычайно одаренный кутюрье, только за четыре месяца до десанта на Тамолею возглавивший модный дом «Плесси», один из трех крупнейших модных домов Империи, и кандидат в Гвардию Герхард Циммерман, на тот момент просто весьма одаренный инженер, только полгода назад с отличием окончивший Цюрихскую высшую техническую школу. Кем он мог бы стать? Кто его знает… Но уж точно не унылой серой посредственностью. Но он так же заплатил своей жизнью за то, чтобы в Империи по-прежнему была здоровая элита… И вообще седьмой гвардейский корпус понес на Тамалее Цируте самые большие потери за всю свою историю. Но именно на этой планете были перемолоты остатки сил вторжения К’Соргов. Так что за следующие одиннадцать месяцев объединенные вооруженные силы Империи сумели продвинуться до их планеты-столицы…

* * *

Я открыл глаза и несколько мгновений прислушивался. В землянке стояла полная тишина, нарушаемая только легким сопением Нечипоренко, прикорнувшего в углу, рядом с телефонным аппаратом. Он спокойно дрых, не опасаясь случайно пропустить звонок, потому что хитрый хохол умудрился примотать телефонную трубку к своей голове медицинским бинтом. Я несколько мгновений полежал, пытаясь понять, что же меня разбудило. Причем основательно, сон как рукой сняло. Но так и не понял. Поэтому я откинул шинель, которой укрывался, сел, засунул руку под нары, нащупал там сапоги с намотанными вокруг голенищ портянками и принялся тихо обуваться. Раз уж все равно не спится – стоит выйти на воздух, подышать, послушать…

Выбравшись из землянки, я некоторое время постоял, прислушиваясь и осматриваясь по сторонам, а затем вздохнул и, прикрыв глаза, попытался напрячь все органы чувств и… ну… не совсем органы. Пару мгновений ничего не происходило, а затем… я широко раскрыл глаза, усмехнулся и, развернувшись, снова нырнул в землянку.

– Нечипоренко!

– Ась! – рядовой испуганно вздрогнул и заморгал сонными глазами. – Товарищ капитан, я тут трохи…

Я оборвал его испуганное бормотание коротким жестом.

– Вот что – давай, буди всех командиров. Пусть поднимают личный состав и организуют завтрак. А сами, как поедят, – ко мне. Минут через сорок-пятьдесят. А я пока сбегаю в штаб корпуса.

– Так точно, товарищ капитан, – обрадованный тем, что не получил вполне заслуженный нагоняй (а как вы думали – за сон на посту… ну ладно, на дежурстве, в военное время можно и под трибунал пойти), Нечипоренко принялся одной рукой споро разматывать бинт, а второй ухватился за рукоять индуктора. Я же развернулся и вышел из землянки.

До штаба корпуса я добрался минут через двенадцать. Мой батальон дислоцировался на опушке леса, со всех сторон окружившего деревеньку Масенево, в которой и размещалось все корпусное управление – то есть штаб, тыл, политуправление, особый отдел и остальные службы. Кроме того, на противоположной стороне деревеньки располагался корпусной полевой госпиталь, куда мои подчиненные после передислокации батальона сюда, в Масенево, поближе к штабу корпуса (то есть всю последнюю неделю), регулярно бегали «женихаться». Хотя все удивлялись, как у них еще силы-то остаются после нагрузок, которые я им обеспечивал.

Часовой у штаба бдел. Относительно. То есть он не спал и даже почти не дремал, и на стену тоже опирался очень слегка. Но полноценно исполнять обязанности часового в таком состоянии он, конечно, не мог. Хотя даже если бы он исполнял их полностью по уставу, для меня это ничего бы не изменило. Для любого гвардейца абсолютно одинаково, спит или нет одиночный человек, не освоивший даже первую степень антропрогрессии. С ним можно делать все что угодно – можно убить, можно захватить, можно просто игнорировать. Но это был не враг, поэтому я ограничился минимальным воздействием – рывком приблизился к часовому и, прежде чем он успел осознать, что кто-то внезапно возник прямо рядом с ним, легко стукнул пальцем в точку под основание черепа. После чего спокойно взбежал по ступенькам на широкое крыльцо деревенской школы, в которой и размещался корпусной штаб…

Нет, можно было проникнуть в штаб и обычным способом, так сказать, по уставу, но это означало бы вызывать начкара, объяснить ему, зачем мне понадобилось ни свет ни заря тревожить генерала, затем все то же самое объяснить дежурному по штабу, потом, возможно, начальнику штаба и лишь после этого меня, скорее всего, допустят пред светлые очи комкора. А времени не было от слова «совсем». Судя по тому, что я смог ощутить – немцы начнут с рассветом. И хорошо бы нам к тому времени не только проснуться, но и хоть как-то подготовится. Хоть как-то, потому что хорошо подготовиться мы просто не могли. За время, пока длилось затишье, корпус немного пополнили людьми и вооружением, вследствие чего боеспособность он, конечно, восстановил, но – весьма относительно. Все равно в подразделениях личного состава было дай бог на две трети от штата, с вооружением так же все обстояло далеко не радужно, особенно с тяжелым, а уж о боевой слаженности говорить вообще не приходилось. Ну что можно сделать за неделю-полторы? Собрать отделение, взвод, роту? Даже насчет отделения – не уверен. Тем более с помощью используемых здесь методик и учитывая уровень подготовки самих командиров.

Впрочем, в своем батальоне я все-таки что-то сделать сумел. Хотя, с другой стороны, и пополнения у меня было, дай бог, процентов двадцать, причем сразу же попавших в жесткие руки моих ветеранов… А что? Только так их и стоит называть. На общем фоне мои ребята смотрятся ой как грозно. И не зря: в конце концов, мы – единственное подразделение РККА, которому в этой войне массово сдавались немцы. О других я пока нигде не читал и не слышал. А вот о нашем батальоне уже не только писали в армейской газете, но и репортаж был по радио. Сам репортаж – так себе, нечто типа: «Умело бьют врага бойцы Н-ского отдельного батальона под командованием капитана Куницына. За время боевых действий в тылу врага батальон уничтожил обалдеть сколько танков и самоходных орудий, умереть не встать сколько солдат противника и просто охренеть сколько пушек. Кроме того, подорвано опупеть сколько мостов и убиться б землю сколько складов с оружием, боеприпасами и военным снаряжением…». Вот только склады эти почти все как один – бывшие наши. Да и остальные успехи, по моему мнению, выглядят таковыми только на фоне неудач всех остальных…

Комкор спал. Ординарец тоже, но его я поднял с лежанки недрогнувшей рукой. Мордатый младший сержант вскинулся было спросонья, но, разглядев, кто его сдернул с постели, тут же притих и забормотал виновато:

– Так это, спит он, товарищ капитан… Спит товарищ генерал-то… За полночь лег.

– Поднимай, пора, – оборвал я его сбивчивую речь и вышел на улицу. Того, что этот сержант не отреагирует на распоряжение какого-то левого комбата, я не боялся. Сложилась у меня тут кое-какая репутация, позволяющая мне в любое время дня и ночи и по любому вопросу напрямую заходить как к комкору, так и ко всем нижестоящим начальникам, начиная от начальника штаба корпуса и заканчивая последним начальником службы корпусного управления. Это не означало, что все мои просьбы и требования принимались к немедленному исполнению, отнюдь нет. Но игнорировать меня после пары-тройки случаев уже никто не пытался.

Часовой, уже оправившийся от моего легкого удара, удивленно уставился на меня, не понимая, как это я мог появиться изнутри штаба. Впрочем, недоумение быстро ушло. Кто меня знает – может, я прибыл в штаб в предыдущую смену или вообще с вечера тут заночевал… Удар в ту точку никакого особенного вреда прямо не наносит, но, если этот удар нанесен правильно и точно – человек на пару мгновений просто выпадает из реальности. Не знаю точно, что кому кажется – кого-то может просто замутить, у кого-то на несколько мгновений может закружиться голова, а у кого-то, возможно, дыханье сдавит и в глазах звездочки появятся. Но через пару мгновений все проходит. А вот что в эти пару мгновений творится рядом с ним – человек не воспринимает, поскольку в этот момент полностью сосредоточен на своих ощущениях. И то, что с ним творилось за пару мгновений до этого, как он считает, приступа, тоже помнится как в тумане. То есть – то ли было, то ли это просто глюк. Так что даже если часовой за мгновение до того, как я ткнул ему пальцем под основание черепа, и успел меня идентифицировать, сейчас он об этом, скорее всего, не помнил. Или считал, что ему просто почудилось. Ибо будь я каким-то образом причастен к тому, что ему стало плохо, – разве ж стоял бы я так спокойно на крылечке, глядя на звезды?

Я же, пока еще было некоторое время, решил провести ревизию того, чего мне удалось достигнуть за то время, что прошло с момента прорыва моего батальона через линию фронта. В принципе, я провел это время довольно продуктивно. Во-первых, я… учился. Секретная часть штаба корпуса оказалась для меня настоящей «пещерой сокровищ». Приказы, наставления, руководства, боевые уставы, директивы и распоряжения, технические справочники и обзоры, секретные и несекретные военные журналы, с которыми я получил возможность ознакомиться, дали мне такой объем информации, что осваивать ее, проводить анализ и выстраивать логические цепочки предстоит еще месяца полтора. А то и больше. Все зависит от того, сколько времени я смогу выделить для погружения в состояние разделенного сознания. Впрочем, судя по тому, что меня сегодня разбудило, в ближайшие дни этого времени у меня будет очень мало… Но на чисто армейской информации я не остановился – я еще основательно прошерстил и школьную библиотеку: учебники, подшивки газет и журналов, справочники, таблицы, методички и тому подобное… Так что я читал все, до чего мог дотянуться – и открытые источники, и ДСП[2 - ДСП – для служебного пользования. Первый уровень закрытия информации. Следующим считалась секретная, затем совершенно секретная информация и последним, самым высоким – особой важности.], и секретные. Ну, те, до которых меня допустили. Тем более что секретная часть располагалась именно в помещении школьной библиотеки. А кроме того, важнейшим источником информации были и сами люди. Разные – от офицеров управления корпуса до ездовых второго разряда, от госпитальных санитарок до местных колхозников. Вступать в долгие разговоры с людьми я уже не боялся, потому что усвоенной информации было вполне достаточно для того, чтобы где надо – вздохнуть, где надо – поддакнуть, а где надо – сокрушенно произнести что-то типа: «Как я вас понимаю…». А этого в девяносто девяти случаях из ста вполне достаточно для того, чтобы люди сами рассказали тебе все, что ты хочешь узнать… Так что все это время и каждую свободную минуту я жадно поглощал информацию.

Во-вторых, я учил. Учил своих бойцов, учил пополнение, учил командиров подразделений и… командиров из штаба корпуса. Правда, последних исподволь: то фразочку брошу, то, «выйдя в туалет», оставлю на столе карту, «поднятую»[3 - Поднять карту – нанести на карту обстановку: расположение своих подразделений и частей, войск противника, маршруты выдвижения, районы сосредоточения, обозначить проходимость дорог, допустимую нагрузку мостов и т. п.] по стандартам тактических планшетов гвардии, а потом пару часов объясняю, что означают те или иные значки и пиктограммы и для чего я их нанес. Или полчаса проторчу у школьной доски (а они здесь, почитай, в каждом кабинете – школа же), выписывая вполне себе школьные формулы, только с совсем не школьными переменными: скорострельностью оружия и плотностью огня на различных дистанциях, диаметрами овалов рассеивания и их смещением в процессе разогрева стволов вследствие интенсивной стрельбы, углами секторов наведения орудий и тому подобным, после чего снова объясняю. Вообще, для меня было шоком то, как мало местные командиры считают. И как широко здесь используются весьма однообразные тактические шаблоны. И то, что здесь вообще не используют такие базовые для меня понятия, как коэффициент эффективности, или там, множитель доступности. Более того, даже сами эти понятия большинству пришлось объяснять не раз и не два. А кое-кто так до сих пор и не понял… Но комкор и большинство офицеров штаба, в конце концов, смогли-таки разобраться. И даже заставили меня провести занятия по тому, что они назвали «боевыми тактическими расчетами» не только для командиров штаба, но и для командиров соединений и частей корпуса, которых согнали на однодневные сборы. Не скажу, что исключительно ради моего занятия: политотдел, например, успел провести корпусную партийную конференцию, а комкор еще и двухчасовое совещание по боевому планированию. Но судя по тому, какими озадаченными выходили с моего занятия командиры (и каким довольным выглядел при этом комкор, тихо просидевший на задней парте) – оно точно было одним из, так сказать, «гвоздей» мероприятия…

Ну и, в-третьих, я планомерно готовил свой выход на более высокий уровень. Не сейчас, нет. Чуть погодя. Ну, когда все мои предложения – от нестандартных методик подготовки рядового и командного состава до тех же «боевых тактических расчетов» – будут взвешены, оценены и доложены «наверх». Где, в свою очередь, их так же взвесят и оценят, а потом скрупулезно сравнят боевую эффективность моего подразделения и пусть и не подобных (таковых здесь нет и пока им точно неоткуда появиться), но хотя бы более-менее успешных местных. И сделают соответствующие выводы. Вот тогда и…

– Чего сам не спишь и людям не даешь? – хрипло спросил меня генерал, появляясь на крыльце. Я был готов к его появлению, поскольку слышал, как скрипели половицы и гремел в сенях рукомойник, поэтому просто развернулся, отдал честь и протянул вперед руку с уже приготовленной зажигалкой. Комкор недоуменно застыл, уставившись на неожиданно возникший перед его носом огонек, потом хмыкнул и потянулся к нему уже приготовленной в руке папироской. Затянулся. И убрал свою зажигалку в карман.

– Все фокусничаешь, Куницын, – буркнул он, затягиваясь, и, уже, считай, традиционно, продолжил: – И откуда только ты такой взялся?

– Издалека, товарищ генерал, – так же традиционно ответил я. – Отсюда не видно.

Генерал затянулся, пыхнул дымом и снова спросил:

– Так чего будил-то?

Я продолжал молча стоять перед ним. Комкор покосился на часового, слегка скривился, быстро затянулся еще пару раз и отшвырнул папиросу.

– Ладно, пошли внутрь.