Армагеддон

– Какими судьбами здесь?

Дарья Александровна недоуменно пожала плечами:

– Пока не поняла. Какая-то детективная история. – Она задумчиво потерла подбородок и внезапно оживилась. – А я только что с заседания Его Императорского Величества научно-промышленного совета. – Дарья тряхнула волосами. – Такого наслушалась, ну просто фантастика! Если все получится, то те шесть-семь процентов роста, которые мы имеем последние три года, покажутся всем просто смешными. Технологии, которые вот-вот начнут внедряться в массовых масштабах, это… ну как если бы мы с телеги пересели прямо на «КамАЗ», а все проселочные дороги в мгновение ока покрылись бы асфальтом. Ну да вы, наверное, в курсе.

Тучина кивнула:

– Да, в общих чертах. Терранский университет – старший координатор Императорской программы модернизации экономики. Но, насколько мне известно, заседание научно-промышленного совета проходило в Кремле, а как ты оказалась в Терранском дворце?

Дарья усмехнулась:

– Вот я и говорю. После заседания ко мне подошел посыльный и передал вот это. – Она показала скромный конверт без подписи, из которого тут же извлекла узкую плотную карточку с маленькой золотой виньеткой в левом верхнем углу и двумя словами, напечатанными простым шрифтом в центре: «Дмитрий Ярославичев». И все. Ни должности, ни званий, ни иных регалий не указывалось. На обратной стороне визитки мелким четким почерком было написано: «Дашуня, приглашаю тебя на церемонию вручения магистерских дипломов Терранского университета, которая состоится в Георгиевском зале Терранского дворца 27 июня в 18 часов».

Тучина вернула визитку и понимающе усмехнулась.

– Ну что ж, поздравляю. Впрочем, ты это заслужила.

Дарья удивленно воззрилась на нее:

– Так вы в курсе? Ирина Георгиевна, просветите, что сие означает?

Тучина покачала головой:

– Ничего особенного. Просто Его Величество решил наконец озаботиться формированием новой аристократии. И тебе грозит оказаться в ее первых рядах.

Дарья растерялась:

– То есть… как?

Тучина обняла ее за плечи:

– Не волнуйся, Дашуня. Все будет немножко не так, как ты это себе представляешь. Как, впрочем, и остальные. Тебе совершенно не светит стать, скажем, баронессой или графиней. Внешне все пока останется как было. Просто… выпускники Терранского университета – единственные, кто приносит личную вассальную присягу Императору.

– Но я же…

– Да, – перебила Тучина, – я помню. Все сотрудницы Службы эскорта тоже приносили подобную присягу, но вы присягали НЕ Императору. И потом, разве ты до сих пор считаешь себя связанной ею?

Дарья, слегка помявшись, кивнула:

– Да, Ирина Георгиевна, вы правы. Это было красиво и многое значило… для молодой дурочки, которой я была тогда. Теперь это прошло. Хотя я считаю, что именно Служба эскорта сделала меня такой, какой я стала теперь.

– Вот видишь.

Дарья осторожно спросила:

– Но зачем Его Величеству вновь возрождать все это? Мы уже достаточно взрослые, чтобы…

Тучина вскинула руку:

– Подожди, все вопросы задашь самому Императору. Я сама не все знаю, это была его идея. Но я ее полностью поддерживаю. Нет лучшей опоры для монархии, чем аристократия, а история показывает, что монархия гораздо более зависима от поддержки людей, чем, скажем, та же демократия. Если вожди демократии перестают пользоваться поддержкой – меняют вождей, если же теряет поддержку монарх – люди отказываются от монархии. Любой суверен несет на своих плечах гораздо более тяжелое бремя ответственности перед нацией, чем какой бы то ни было президент или премьер-министр. Даже если по конституции главным высшим руководителем государства является именно премьер-министр.

Дарья несколько мгновений помолчала, обдумывая то, что ей сказала Тучина, потом пожала плечами:

– Тогда я чего-то не понимаю. Магистерские дипломы Терранского университета… В конце концов, во всем мире аристократия носит вполне известные и привычные титулы… и в России они когда-то уже были.

– Вот тут я тебе ничего сказать не могу. Это ЕГО решение. – Тучина запнулась, словно колеблясь, стоит ли продолжать разговор, а может, еще почему-то. – Возможно, – медленно проговорила она, – дело в том, что… мы не знаем, как разрастется Империя в будущем. И не появятся ли в ее составе государства со своей аристократией. Может, Император решил провести некую границу между той аристократией и своей. Что же до названия, то в каждом языке название этого сословия ведет происхождение от вещей не менее обыденных, чем название университета. Например, во Франции дворянин – «шевалье», что по-французски есть производное от «шеваль» – конь, в Испании – идальго, что означало «сын, имеющий нечто, наследник». А у нас, между прочим, слово «дворянин» этимологически произошло от слов «двор», «дворня», то есть предки дворян были всего лишь дворовыми слугами.

У Дарьи екнуло под ложечкой. Ей показалось, что Тучина слегка приоткрыла перед ней полог над чем-то таким, к чему имел доступ только сам Император и еще очень ограниченный круг лиц, избранный им самим. И сделала это не случайно, а как бы намекая, что она тоже стоит на пороге этого круга. Но она пока не чувствовала себя готовой к продолжению этого разговора, а потому поспешно сменила тему:

– Кстати, у меня на Восточном машзаводе работает несколько ваших выпускников.

Губы Тучиной дернулись в легкой улыбке, в которой Дарье почудилась ирония.

– Да-а-а? И как они тебе?

– Прекрасно. Я общаюсь с некоторыми из них довольно плотно и просто удивлена уровнем их подготовки…

Тучина чуть прищурила глаз:

– И все-таки что-то тебя в них смущает… не так ли?

Дарья несколько нервно рассмеялась. Она уже довольно давно пребывала на самом верху руководящей пирамиды и полностью приняла и усвоила правила игры, которым должен был подчиняться любой руководитель. Одно из них гласило: не показывай, что ты чувствуешь и думаешь. Но, встретившись с Тучиной, она вновь почувствовала себя ее ученицей. А с кем еще поделиться своими сомнениями, как не с мудрым учителем?

– Ну, от вас, Ирина Георгиевна, ничего не скроешь! – Дарья задумалась, как бы пояснее выразить свою мысль. – Знаете… от таких молодых людей, только-только со студенческой скамьи, обычно не ждешь такого умения руководить людьми.

– Ну почему же? – Тучина задорно тряхнула челкой. – Я могу хоть сейчас назвать тебе одну женщину, которая сразу же после выпуска могла заставить десяток мужиков с чугунными яйцами прыгать и квакать по одному мановению своей руки.

Дарья досадливо наморщила лоб:

– Да я не об этом. То есть… сложно объяснить… Понимаете, те, кто прошел вашу школу, действительно могли заставить любого выполнить то, что нам было необходимо, но эти ребята… они не просто могут заставить повиноваться любого, они еще умеют поставить дело так, что им повинуются не только с неудовольствием, но даже с… воодушевлением! Вы себе не представляете, что они могут сделать с людьми.

– Ну, положим, кое-что представляю, – с легкой иронией произнесла Тучина.

Дарья нервно хихикнула:

– Ну да, извините…

– И это все, что тебя тревожит? Или есть что-то еще?

Дарья мгновение как будто колебалась, говорить или нет.

– Понимаете, в их отношении к людям проскальзывает что-то странное, я бы назвала это… равнодушием или даже безжалостностью… вот черт, все не так… я не могу это сформулировать. Они делают для людей гораздо больше, чем любой другой руководитель, но как-то… вот дьявол, не могу объяснить.

Тучина нахмурилась:

– Жаль. Мне бы очень хотелось понять, что ты имеешь в виду. Это для меня действительно важно.

Дарья глубоко вздохнула: