Серена

Глава 5

Зима пришла рано. Утром в одну из суббот, проснувшись в бараках, рабочие увидели за порогом свежевыпавший снег в полфута глубиной. Из-под кроватей были извлечены теплые шерстяные комбинезоны и стеганые одеяла, наспех прорубленные в стенах окна заделали клеенкой, обрезками дерева и жести, растянутыми медвежьими и оленьими шкурами, даже потрепанным обрывком шкурки росомахи. Щели законопатили тряпками и газетами, обмазали массой из земли пополам с табаком. Перед тем как покинуть барак, рабочие влезали в пальто и куртки, полгода провисевшие на вбитых в стены гвоздях. Подходя к столовой, лесорубы подтягивали рукава и выправляли воротники. Большинство надели макинтоши, но кто-то предпочел охотничью куртку с широкими карманами, черный сюртук или кожаную телогрейку. Некоторые щеголяли в том, что носили когда-то давно, в более благополучные времена или на службе: морские кители на теплой подкладке или однобортные пальто честерфилды, куртки на кротовом меху и мундиры времен Первой мировой. Попадались и доставшиеся по наследству пережившие смену веков потертые рабочие куртки, в том числе из енотовой и оленьей кожи, и даже выцветшие старые шинели, чьи серые и синие оттенки напоминали о давнем разделе жителей округа на две воюющие армии.

Бригада Снайпса работала на склоне горы Ноланд, где снег выпал особенно обильно, а ветер перекатывал через гребень, сгибая вершины самых высоких деревьев. Данбар потерял шляпу: особо мощный порыв сдул стетсон с головы и увлек по направлению к Теннесси. В полете шляпа кувыркалась, подобно раненой птице, то падая камнем, то вновь взмывая к небу.

– Надо было пристегнуть ремешком, – хмуро проворчал Данбар. – Эта шляпа обошлась мне в два доллара.

– Радуйся, что не пристегнул, – криво улыбнулся Росс. – Мог бы упорхнуть вместе с ней и до самого Ноксвилла ни разу не коснуться земли.

Бригада обедала, теснясь вокруг кучи хвороста, которую они очистили от снега, чтобы поджечь. Мужчины жались друг к другу не только ради тепла, но и защищая пламя от шквалов поземки, которая жалила лицо, пригоршнями швыряя в людей белую крупу. Стянув перчатки, лесорубы тянули онемевшие руки к огню, будто сдаваясь ему на милость.

– Только послушайте, как завывает ветер, – сказал Данбар. – Можно подумать, он гору собрался сдуть.

– Октябрь едва начался, а земля уже вся в снегу, – подхватил Росс. – Зима выдастся суровой.

– Папа заметил, что в этом году волосатые гусеницы кутались в особенно толстую шубку, и теперь ясно почему, – закивал второй бригадир Стюарт. – Папа говорит, это верный знак, хотя не единственный. Шершни строили гнезда у самой земли…

– Это языческие заблуждения, Стюарт, – оборвал Макинтайр своего прихожанина. – Ты лучше держись от них подальше.

– Их можно объяснить наукой, – возразил Снайпс. – Волосатые гусеницы отращивают густую шубу, чтобы перенести лютую стужу. Никакого язычества: гусеницы просто пользуются знанием, которым наделил их Господь. Да и шершни тоже.

– Все знаки, каким надлежит следовать, описаны в Библии, – воздел палец Макинтайр.

– А как же объявление «Не курить!» на динамитном складе? – хохотнул Росс. – Хочешь сказать, такому знаку следовать не нужно?

– Смейся, коли есть охота, – буркнул Макинтайр, – но эта противоестественная погода – признак того, что дни скорби уже настают. «Солнце померкнет, и луна не даст света своего…»[13 - Мф. 24: 29.] – Проповедник воззрился на темно-серое небо, точно там был развернут гностический текст, разобрать который никому, кроме него, было не по силам. Явно удовлетворившись увиденным, в знак благодарности он приподнял черную пасторскую шляпу и провозгласил: – После обрушатся на нас голод и мор, из земли не произрастет никакого растения, окромя терний, а саранча размером с кроликов пожрет все подряд, даже древесину ваших домов, и с неба начнут сыпаться змеи, и скорпионы, и остальные жуткие твари.

– И ты считаешь, это может сбыться со дня на день? – спросил Росс.

– Да, считаю, – ответил Макинтайр. – Я так же уверен в этом, как был уверен старик Ной, когда строил ковчег.

– Тогда, пожалуй, нам стоит брать на работу зонтики, – хмыкнул Росс.

– Никаких «нам», – отрезал Макинтайр. – Я-то вознесусь в райские кущи за день до начала этих событий. Разбираться с напастями придется вам самим и прочим безбожникам.

Еще с минуту мужчины молча смотрели в огонь, после чего Данбар оглянулся на долину под опустевшим южным склоном горы. Снег укрыл собою пни, но кучи обломанных ветвей возвышались над ландшафтом белыми горбами курганов.

– Здесь не так уж много следов диких зверей, как стоило бы ожидать.

– Все они убрались в Теннесси, – предположил Росс. – В ту сторону мы их и гоним. Звери просто устали сопротивляться.

– Может, прослышали о новом парке в тех краях, – поддакнул ему Снайпс, – и решили, что там их оставят в покое, ведь почти всех двуногих оттуда уже повыгоняли.

– На прошлой неделе власти и моего дядю согнали с насиженной земли, – с горечью подтвердил Данбар. – Объявили ее принудительно отчужденной.

– Что это значит? – спросил Стюарт.

– Значит, что ему крупно не повезло, – пояснил Росс.

– А как зовут затворника из Дип-Крик, – спросил Данбар, – того, что книжки пишет?

– Кепхарт, – ответил Росс.

– Точно, – кивнул его собеседник, – они на пару с тем газетчиком из Эшвилла хотят прибрать под парк и эти земли тоже. Уже склонили на свою сторону кое-кого из крупных шишек в Вашингтоне.

– Новые территории придутся им кстати, – хмыкнул Росс. – Кто бы сомневался, Харрис с Пембертоном туго набьют кошельки каждого, начиная от окружного суда и до губернаторского особняка.

– Только не кошель шерифа, – возразил Данбар. – Он-то с самого начала не шел у них на поводу. Я своими руками укладывал рельсы внизу и отлично помню утро, когда шериф Макдауэлл явился арестовать Пембертона за слишком быструю езду по городу.

– Я и не подозревал, что ты здесь так давно, – оживился Стюарт. – Шериф и правда хотел заковать его в наручники?

– Еще как хотел, черт подери, – подтвердил Данбар. – Собирался увезти на своей полицейской машине, но Бьюкенен сказал, что сам его доставит.

– Я слыхал, шериф целую ночь продержал Пембертона в камере, – заметил Снайпс.

– Нет, не всю ночь, – покачал головой Данбар. – Не более часа, после чего судья отпустил Пембертона на все четыре стороны. Но шериф все-таки бросил его за решетку, когда никто другой в этом округе не отважился бы.

Пламя начинало угасать, и Росс со Снайпсом поднялись набрать еще хвороста. Стряхнув с ветвей снег, они осторожно выложили сучья крест-накрест на догоравшие угли. Огонь потихоньку ожил, взбираясь по древесной паутине, как вьющееся растение по опоре; пламя вихрилось, продвигаясь вперед и вновь отступая, чтобы закрепиться сперва на одной ветке, потом на следующей. Мужчины смотрели на янтарные бутоны огня, не шевелясь и не разговаривая, пока не занялся весь хворост. Макинтайр следил за пламенем особенно пристально, словно дожидаясь очередного знамения.

Снег повалил густыми хлопьями, выбелив обнаженную голову молодого Данбара. Парень прочесал волосы пальцами и предъявил остальным налипшие на них хлопья.

– Нынче снег выпал глубокий да мягкий. В самый раз, чтобы выследить ту пантеру, – заявил он.

– Если здесь и вправду остался хоть один горный лев, – добавил Росс. – За девять лет никто не убил ни единого.

– Но люди говорят, что время от времени видят ее, – поежился Стюарт.

– В Откровении сказано, что в Судный день явятся и львы, – не отводя взгляда от языков пламени, заявил Макинтайр. – Во всяком случае, львиные головы. Нижняя часть тех чудовищ будет о двух ногах, точно как у нас.

– На них хотя бы будут штаны? – спросил Росс. – Или ты опять болтаешь про шлюху вавилонскую?

Стюарт отошел от огня и, убедившись, что ветер дует ему в спину, расстегнул медные пуговицы на комбинезоне.

– Гляди в оба, Стюарт, – посоветовал Снайпс, – не то еще помочишься на шляпу Данбара.

Второй бригадир слегка сместил струю на восток, после чего застегнул комбинезон и уселся на прежнее место.

– А ты что скажешь, Снайпс? – спросил Данбар. – Как думаешь, водятся тут горные львы или у людей попросту фантазия разыгралась?

Прежде чем ответить, бригадир ненадолго задумался.

– Многие деятели науки сочтут, что их здесь нет, поскольку мы не встречаем неопровержимых доказательств обратного, например львиный помет или клочки меха. Не можем показать им ни зуба пантеры, ни ее хвоста, другими словами – любой части этого животного. Конечно, лучше было бы поймать тварь целиком: это и стало бы, как утверждают все поголовно ученые мужи, лучшим доказательством ее существования, будь то пантера, птица или даже динозавр. – Он помолчал, оценивая реакцию слушателей, и решил, что им нужны дополнительные пояснения: – Допустим, отруби ты себе палец на ноге и расскажи о случившемся ученому, тот ни единому слову не поверит, если только не увидит обрубок или окровавленную рану на ноге. Хотя философы, богословы и многие им подобные уверяют, что в этом мире полно вещей, которые вполне реальны, даже если увидеть их нельзя.

– Например? – уточнил Данбар.

– Ну… – протянул Снайпс. – Любовь, это раз. И смелость. Ни того, ни другого глазами не увидишь, но они очень даже реальны. И воздух, конечно. Отличный пример, между прочим. Ты и минуты не протянешь без воздуха, хотя никто и никогда не видал ни единой его частички.

– И песчаные блохи, – с готовностью подсказал Стюарт. – Их тоже ни черта не видать, но стоит вляпаться в гнездо – целую неделю чесаться будешь.