Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман

– Ты угадал! – он оттолкнул руку Цоллерна, – пока ты не заподозрил меня в некрофилии, скажу, что нужен нам не он сам.

– А что?

– Увидишь. Да он тихий, не бойся, – и мальчишка залился смехом так беззаботно, словно речь шла о детском секретике.

– Ладно, копай пока, я схожу за сигаретами.

Когда лопата Артура звонко лязгнула обо что-то твердое, Доминик завопил:

– Ха! Докопали! Ну, тут еще расширить придется.

– Кто здесь лежит?

– Узнаешь!

Они расчистили крышку каменного саркофага. Надпись прочесть было невозможно.

– Открывай.

– Так запросто? Может, ты? – спросил Артур, вылезая из ямы. Он собирался пойти за ломом.

– Ну, если дрейфишь, я открою. – Доминик попытался сдвинуть каменную плиту. – Не, дай сигарету, надо передохнуть, – он уселся сверху на крышку.

– Подожди, – Артур принес лом, вернулся в яму. Они закурили.

– Страшно?

– Не знаю. Каким-то бредом отдает.

– Этого люди чаще всего и боятся – вылететь из привычности.

– А ты не боишься?

– Не-а, тут самое интересное и начинается!

– Интересное? – тяжелая, как каменная плита, которую он собирался сдвинуть, тоска снова вернулась к нему – та же, что и вчера, в доме у Эммануэль. – Ладно, вылезай.

– Вместе надо.

– Уйди лучше! Вдруг что-нибудь прищемишь.

Артур долго пытался сдвинуть край плиты, наконец, ему это удалось, он ухватился и немного приподнял крышку

– Ну ты бык! В прошлый раз они ее втроем тягали!

– Кто? Кто тягал?! – разражено рявкнул Артур.

– Черти! – Доминик расхохотался, глядя, как Артур собирается с силами для очередного рывка.

Он сдвинул крышку еще немного, а потом отвалил ее в сторону.

– Нравится? – Доминик сидел на краю ямы и болтал ногами. – Вижу, ты проникся.

Артур долго разглядывал того, кто лежал в саркофаге, потом осторожно, чтобы не ссыпать землю, выбрался, лег на траву, закурил. Едва ли не впервые ему захотелось отмотать обратно, вернуться во вчерашний вечер. Вернуться и свернуть в другую сторону.

– А если бы вчера я не заметил тебя?

– Кто-нибудь другой бы подошел – так или иначе мы доплелись бы до этого самого места.

«Надо было тебя на площади полиции сдать».

Артур вошел в комнату Роланда, присел на корточки возле кровати. Его взгляд тек по голове брата, перебираясь через пороги бровей и скул, губ и подбородка. Когда он видел спящими любимых людей, не их мимика, ни слова не отвлекали его, и он мог дать волю потоку тепла и света, предназначенных тому, на кого он смотрел. Это хорошо изученное им лицо редко пребывало в покое, и сейчас Артур пытался определить для себя главное его выражение. Слово, пришедшее ему, было тревожным, оно было символом мучительного неспокойствия, одержимости, жестокости и смелости, оно вызывало образы крестных страданий, тяжелых сомнений гениев, безумства первооткрывателей, и слово это было «жажда». Даже во сне. Снова Артуру захотелось отменить сегодняшнее утро, избавить брата от этого искушения – искать разгадку только что обнаруженной им тайны.

«Просто гроб, – сказал он себе, – ничего там нет, надо просто там крест поставить. Или камень. И все». – Он тихо пошел к двери, благодарный мирно спящему Роланду за это решение.

– Артур! Вернись!

Голос был яростным и хлестким, и предполагал в ответ лишь безоговорочное подчинение.

– Что за вид? Соперники вчера живьем в могилу закопали?

– Наоборот… – Артур вздохнул, понимая, что никуда от этого не уйти, – я ее сегодня раскопал.

– Что происходит?

– Мне показалось, что это не терпит отлагательств. Нет… просто я не мог больше ждать, когда ты проснешься…

– Пять утра!?

– Почти шесть… прости… Знаю, ты поздно лег…

– Приведи себя в порядок. Надеюсь, то, что у тебя стряслось, стоит того, чтобы я поднялся в такую рань.

Артур вымылся, переоделся и вышел в сад. Сел у своего камня, закурил, наблюдая, как Доминик бредет по тропинке под яблонями и разглядывает их дом.

– У нас еще примерно полчаса, – сказал Артур, протягивая ему сигареты.

Роланд всегда долго собирался. Отец как-то пошутил, что он каждое утро проверяет, все ли на месте, – от зубов и костей до самой завалящей мыслишки. Спал Роланд очень мало, обычно всего четыре часа, после каких-нибудь бурных гуляний – немного дольше, но вставать раньше необходимости он не терпел до бешенства, да и когда вставал вовремя – не мог сразу включиться в жизнь. Артур думал, что во сне брат пропадает где-то настолько далеко, что забывает о своем земном существовании, ему требуется много времени, чтобы опять сроднится со своим телом, с домом, с ежедневными занятиями. Зато когда он наконец был готов предстать перед новым днем – он был неотразим. Вот он идет к ним по дорожке от дома… Камень, к которому Артур прислонился спиной, казалось, врастает в ребра, все больше сдавливая сердце.

– Ох..ть! – Доминик обошел Роланда кругом, отступил назад, чтобы полюбоваться как на статую. – Сразу видать – кобель-интеллектуал высшего сорта!

«Неплохое определение, можно использовать при случае», – решил Роланд, но в наказание за фамильярность не удостоил мальчишку ни словом, ни взглядом. Повернувшись к брату, который закусил верхнюю губу, чтобы не улыбаться, он спросил:

– Артур, это – что?

– Выражение искреннего восхищения, я полагаю, – ответил тот, еле сдерживаясь, – познакомься, знаменитый кладоискатель, не в службу, а в дружбу помог мне раскопать могилу, тебе будет интересно взглянуть.

Роланд подошел к яме. Лицо покойного, насколько его было видно в шлеме – забрало Артур поднял еще до того, как пошел звать брата, – сохранилось настолько хорошо, будто умер он всего несколько дней назад, только синевато-серая бледность и заметная сухость кожи говорили о том, что эти глаза уже никогда не откроются. Кольчуга и латы тоже мало пострадали от времени. Роланд даже засомневался на секунду, что захоронение не подделка, но присмотревшись внимательно и к саркофагу, и к мертвецу решил, что такую подделку слишком сложно было бы выполнить. Он разрешил себе пока не раздумывать о смысле всего этого, он часто оттягивал время перед тем, как ринутся в новую интеллектуальную авантюру, и эти моменты затишья и сосредоточения были едва ли не самыми лучшими – стояние на пороге тайны, это ли не блаженство!