Детство и юность Кадима

Через несколько дней Кадим принёс в лес аж два капкана. Что-то подсказала мама, что-то – отец Салима, кое-что придумал сам. Получилось неплохо. Пришёл в лес, собрал хворост, расставил капканы и ушёл домой. Рисковал, конечно. А вдруг кто-нибудь из односельчан наступит на капкан? А вдруг ставить капканы нельзя? Но очень хотелось зайчатины.

На следующий день после уроков бегом отправился в лес. В каждом капкане было по зайцу! Вот это удача! Кадим чуть не прыгал от радости. Спрятал зайцев в мешок и, даже не заполнив сани хворостом, побежал домой.

Целую неделю Хатима и Кадим лакомились зайчатиной. После этого случая Кадим ещё несколько раз ставил капканы, и всегда приходил с добычей. Весной перестал. Стало совсем опасно, капканы могли найти деревенские и начать выяснять, чьих рук это дело. Хатима и Кадим никому не признались, что они ловят зайцев.

Весной к ним приехал гость. Его звали Гиндулла. Сын брата отца. Получается, двоюродный брат Кадима. Брат Хазия Абдулла, отделившись ещё давным-давно из отчего дома, не остался в своей родной деревне, а обосновался в деревне за семь километров. У Абдуллы была очень большая многодетная семья, у него дети не умирали, как у Хазия. У каждой семьи свои заботы, братья общались очень редко. Когда Хазия забрали и Хатима осталась одна с маленьким сыном, Абдулла ничего не предпринял. Как будто их и не было. Боялся? Но ведь Абдулле ничего не грозило! Один из его сыновей, тот самый Гиндулла, занимал пост в районе. Хатима и Кадим не знали точно, кем он был. Знали только, что он – большой человек. Вот этот самый Гиндулла приехал к ним в гости. Возможно, он зашёл к ним, приехав в деревню по своим делам. Этого Хатима и Кадим не знали. Но Гиндулла остался у них ночевать. Весь вечер сидел и разговаривал с джинге (так он называл маму Кадима) и с Кадимом. Он приехал не с пустыми руками. Кадиму подарил цветные карандаши в красивой коробке. Их там было шесть штук. Кадим был очень рад этому подарку. Это было настоящее чудо! Ни у кого в классе не было цветных карандашей! Да никто их и не видел ещё! Пока не увидел подарок в руках Гиндуллы, Кадим тоже не знал, что карандаши бывают ещё и цветные.

Матери Кадима Гиндулла подарил платок. Тёмно-красный, цветастый, с бахромой по краям. А ещё он привёз гостинец – кусковой сахар в бумажном пакете. Гиндулла показал Хатиме, как надо рубить этот сахар на кусочки. У него самого это очень ловко получалось. Гиндулла клал большой кусок на левую ладошку и неострым краем большого ножа правой рукой тихо, но сильно тюкал по куску сахара. Кусок легко раскалывался. Просто мастерски! Потом Гиндулла предложил попробовать маме. У неё ничего не получилось. Кусок не раскалывался. Зато, когда она «тюкала», маленькие кусочки разлетались во все стороны. Гиндулла громко смеялся. Мама улыбалась, а Кадим с радостью лез на четвереньках искать в темноте кусочки на полу, находил и клал в рот. Сахар был очень вкусный. Кадим чувствовал себя счастливым. Больше, чем куски сахара, его радовала улыбающаяся мама. Как хорошо на душе, когда мама улыбается!

В классе мальчики были потрясены видом цветных карандашей. Всем хотелось порисовать ими. Мальчики разом забыли, что надо держаться подальше от Кадима, наперебой старались с ним установить тёплые отношения. Кадим не жадничал, делился. На переменах мальчики выстраивались в очередь возле Кадима, чтобы попользоваться прекрасными карандашами. Некоторые теперь на занятиях украдкой рисовали всякую всячину простым карандашом, чтобы на перемене раскрасить. В общем, страсти вокруг карандашей не утихали несколько дней. Возле Кадима всё это время было столпотворенье. Мальчики больше не избегали его. Возможно, этому способствовало ещё и то, что деревенские узнали о высокопоставленном родственнике Кадима.

В середине мая мальчиков третьего класса «выпустили». Для такого случая собрали всех на дворе. Ученики привычно выстроились в два ряда. Это у них в школе называется «линейка». И учителя собрались. Юсуп абый, Джихан апа и Шариф абый встали перед выстроившимися учениками и произносили речь по очереди.

Джихан апа рассказывала о том, что советские люди, в том числе и женщины, обязательно должны быть грамотными и образованными. Так велел великий вождь революции Владимир Ильич Ленин. Мы живём по его заветам, сказала она.

Юсуп абый поздравил ребят с окончанием первого этапа обучения, вспоминал смешные случаи из их первого года обучения. Шариф абый сообщил о том, что, если мальчики захотят продолжить учёбу, им придётся уехать из родного дома в соседнее село Акташ за двадцать километров. Там есть семилетняя школа.

Кадим пока не знал, что с ним будет дальше. Мама болела. Никто не знал, что у неё за болезнь, и как её лечить. Фельдшера в деревне нет, он есть только в той деревне, где живёт с семьёй Абдулла. Мама не соглашалась ехать к фельдшеру на приём: «Далеко это! Да и не поможет он мне. Я знаю!» Лечилась своими травами, но они мало помогали. Она худела. Кадим очень хотел бы учиться, но оставить больную маму одну он ни за что не согласится. Поэтому о дальнейшей учёбе не могло быть и речи.

В конце линейки мальчикам выдали справки об окончании начальной школы.

Увидев дома эту бумагу, мама заплакала. Её мальчик получил начальное образование! А ведь ему ещё нет и десяти! Как жаль, что Хазия нет рядом, чтобы порадоваться вместе!

Я, мама, сильный!

Этой весной Хатиму печь хлеб не назначили. Все уже знали, что она чем-то больна. Но так получилось, что работа ей нашлась. К счастью Хатимы и Кадима, износились колхозные мешки. А в них у колхоза нужда большая! Понадобилось ткать холсты, чтобы потом из них шить мешки. Ткать умеют далеко не все женщины, да к тому же не у всех есть ткацкий станок. У Хатимы есть отличный станок, который ей сделал муж Хази. Пришлось правлению колхоза опять обратиться к Хатиме.

Теперь мама каждый день с раннего утра садилась за станок. Кадим видел, как ей тяжело, старался помогать ей по дому. Этой весной он один вскопал весь огород. Сам удивлялся, как это ему удалось. Кадим ростом мал и худ, выглядит как восьмилетний мальчик. Откуда силы взялись? Секрет знает он один. Просто огород у них очень хороший! Мягкая земля. Такой огород можно вскопать! В общем, справился! И картошку посадил. В этом году у них свои семена были. И коноплю, и тыкву, и репу немного. Видел раньше, как мама всё это делает. Мама даже не выходила в огород. Она сидела за станком.

Пока копался в огороде, в голову Кадима пришла одна очень хорошая мысль. Вот, пришла весна, многим людям нужна летняя обувь, а обуви нет. У Кадима, например, тоже нет обуви. В чём ходить? В деревне несколько стариков, которые плетут лапти. Но ведь не всем нравятся лапти! К тому же лапти очень быстро изнашиваются! А у Кадима в сарае от отца осталось много кожи. Особенно много обрезков. А что, если попробовать сшить сандалии, как у древних римлян? Сапоги Кадим вряд ли сошьёт, а вот сандалии – запросто. И кожи мало уйдёт, и ногам хорошо – всё-таки не босиком!

Как только справился с огородом, занялся этим делом. Пошёл в избу-читальню и в нужных книгах посмотрел, как выглядят сандалии. Потом дома нарисовал на бумаге. Получился как бы чертёж. Измерил свою ногу. Скроил. Сшил. Получилось неплохо. Маме тоже понравились. На следующий день, в погожую солнечную погоду, прохаживался в сандалиях по улицам. Кого встретил, никто не остался равнодушным. Удивлялись и восхищались. И надо же, всем разом захотелось иметь такие же! Стали просить сшить и им самим, и детям своим. Кадим получил несколько заказов и приступил к работе.

Вечером неожиданно явилась Джихан апа. Она тоже прослышала про сандалии и пришла делать заказ. Спросила, сколько он просит за пошив. Кадим засмущался и покраснел. Как у учительницы брать деньги? Но Джихан сказала, что за труд надо платить, положила на стол три рубля. Стала прощаться с Хатимой – собралась уходить. Кадим ещё больше смутился и еле слышно произнёс: «Надо снять мерку с ноги!» «А-а, ну так в чём же дело?» – сказала Джихан и грузно плюхнулась на стул. Вытянула свою некрасивую ногу, высоко задрав юбку. Кадим принёс бумагу и засунул под пятку Джихан. Обвёл карандашом это «копыто». С досадой подумал: «Много кожи уйдёт». Джихан молча сидела и наблюдала. Уходя, спросила: « К завтрашнему дню сошьёшь?» «Нет – нет! – испугался Кадим. – Я ещё… не очень быстро. Если только послезавтра…»

Джихан ушла. Кадиму вспоминались печальные картины из второго класса. Зачем пришла? Надо же, не думал Кадим , что когда-нибудь будет шить обувь этой злюке! Но придётся.

У мамы состояние ухудшалось. Она больше не могла ткать. Всё больше лежала в постели. Кадим садился рядом с мамой и шил сандалии. Заказов было много. У мамы глаза были очень грустные. Как-то она сказала: «Сынок, я, пожалуй, скоро умру. Что же с тобою будет?» Сердце Кадима от этих слов куда-то провалилось, кажется, прямо в ноги. На глаза навернулись слёзы. Но маму как-то надо было утешить. Он зажмурился крепко, чтобы выдавить затянувшую глаза слёзную пелену и сказал: «Не переживай за меня, мама! Ты не смотри на то, что я такой худой и маленький. Я, мама, сильный! Я выживу, вырасту, стану учёным. Или учителем. Только ты не умирай».

Когда пожелтели листья на деревьях, Хатима умерла. Собрались родственники. Похоронили. Сели в круг после похорон и стали решать, что делать с мальчиком. Нашлась одна родственница, которая изъявила желание мальчика взять к себе. Это была дочь старшей сестры Хатимы, двоюродная сестра Кадима с маминой стороны. Из-за того, что Кадим был поздним ребёнком, двоюродные братья и сёстры у него были ему как дяди и тёти. Эта женщина Кадиму не нравилась, но выбирать не приходилось. Остальные родственники обрадовались, что так легко удалось пристроить сироту.

У женщины, решившейся взять на воспитание сироту, было красивое имя. Её звали Камалия. Дом решили закрыть до того времени, когда мальчик вырастет. Корову Камалия решила увести с собой. Никто не возражал. Имела право – она берёт сироту на содержание. Окна заколотили. Дверь – тоже. Ворота заколотить не могли – во дворе стоял колхозный амбар. Корову привязали к телеге сзади. Она не сопротивлялась. Лошадью управляла сама тётя. Она забралась на телегу спереди. Кадим положил на телегу маленький деревянный чемодан, который когда-то сделал папа. Забрался сзади. Помахал Салиму, который прилип к щели в заборе. Лошадь тронулась.

Детство кончилось.

2ая часть

Новая семья

Камалия жила в той самой деревне, о которой говорили на выпуске третьеклассников. Деревня называлась Акташ. Она была заметно больше, чем деревня Кадима. Школа здесь была семилетняя. Она находилась в новом свежевыстроенном здании. Когда добирались до дома Камалии, женщина показала Кадиму школу.

Проехав ещё немного по деревне, остановились у ворот бревенчатого почерневшего от времени небольшого дома. Привязав лошадь к перекладине на воротах, вдвоём вошли в дом. В избе, несмотря на то, что ещё были только сумерки, на столе горела лампа. За столом лицом к дверям сидел угрюмый бородатый мужчина и ел что-то из алюминиевой миски. Когда вошли Камалия и Кадим, он глянул на них мельком и зло спросил:

– Привезла-таки?

– Да. Привезла! – сказала она немного с вызовом. – Мне отдали за него корову.

– Ладно, допустим, корову. Но его же каждый день кормить надо! – ещё больше разозлился муж.

– Он будет отрабатывать свой хлеб. Мне сказали, что он очень толковый, – уже более спокойным голосом сказала тётя.

– Хорошая хоть корова? – заинтересованно спросил успокоившийся муж.

– Очень, – сказала женщина. Помолчали. Кадим всё ещё стоял в дверях со своим чемоданом.

– Если такой толковый, пусть идёт распрягает лошадь! – сказал муж и зло посмотрел на Кадима.

Кадим положил чемоданчик возле двери и пошёл к лошади. Он много раз видел, как мужчины в деревне распрягают лошадь. Но сам этого ещё никогда не делал. Стал внимательно изучать сбрую. Вдруг его взгляд упал на корову. Родная! Она стояла, уронив голову. Видно было, как она устала и измучилась. Кадим бросился к ней. Отвязал быстренько и завёл во двор. Привязал к дверям сарая, взял ведро, стоявшее тут же, зачерпнул воды из большой деревянной бочки под навесом и поставил перед коровой. Сам обратно побежал к лошади. Снова стал думать, как же её распрягать.

«Распрягать – это не запрягать! Всё же проще!» – решил задорно и приступил к делу. Понятно, что первым делом надо отвязать вожжи. Кадим аккуратно стал вытягивать их из колец дуги и стягивать с лошади. Лошадь мирно стояла. Получилось! Кадим опять задумался, что же делать дальше. Хоть и не был уверен, но решил развязать узел под брюхом. Рискнул. Как только развязал, всё это сооружение мигом расслабилось, размякло. Кадим понял, что действует правильно. А потом он вдруг вспомнил, что делают дальше мужчины. Ослабив хомут, стал снимать дугу. Это было невозможно, так как у Кадима рост маловат. В углу двора валялся чурбан. Подкатил его и встал на него. Снял дугу. Положил аккуратно к вожжам на земле. Теперь можно было опустить оглобли и вывести из них лошадь. Постоял немного в раздумье, что снять теперь? Убрал шлею, положил там же. Наконец-то можно было снять хомут. Опять понадобился чурбан. Кадим помнил, что хомут просто так не снять. Его надо сначала повернуть подкладкой вверх и приподнять, иначе голова лошади ни за что не пролезет! Повезло Кадиму, что когда-то с интересом наблюдал за этим делом! Сняв хомут, отнёс туда же, где на траве лежало всё остальное. Было удивительно, что сбруя такая тяжёлая! Пожалел лошадь. Бедненькая, она целый день таскала эту тяжесть на себе! Убрал всё остальное с лошади и завёл её во двор. Стал затаскивать сбрую во двор. Услышал, что тот мужчина орёт громовым голосом. Возмущается, что Кадим не там распряг. Оказывается, надо было лошадь завести сначала во двор, а потом распрягать. Мужчина не обращался к Кадиму, а, стоя на крыльце, грубым голосом орал на жену, которая находилась в доме: «Теперь кто будет затаскивать телегу во двор? Ведь она – колхозная собственность, оставлять на улице нельзя!»

Поорав, мужчина ушёл в дом. Кадим открыл ворота и стал пытаться затаскивать телегу. Куда там! Сил не хватало. Тут только заметил, что за ним с крыльца наблюдает мальчик примерно такого же возраста, как он сам. Кадим опустил оглобли на землю и уставился на мальчика. Он и не подумал, что в этом доме могут быть дети. Значит, он будет жить с этим мальчиком в одном доме? Кадим пока не знал, каково жить в доме, где есть другие дети, кроме него. Но ему всегда думалось, что это здорово. Надо же, там стоит его родственник! Это, можно сказать, его брат! Как здорово иметь брата!

Кадим и сам не заметил, как его лицо расплылось в улыбке. Мальчик спустился с крыльца и спросил:

– Как тебя зовут?

– Кадим. А тебя?

– Меня – Зуфар. Тебе помочь?

– Да. Помоги, пожалуйста.

Стали тащить вдвоём. Сил всё равно не хватало. «Подожди, я сейчас!» – сказал запыхавшийся Зуфар и побежал в дом. Вышел он из дома с девочкой чуть помладше, чем сам. Кадим совсем опешил. Тут ещё и девочка есть, оказывается! Где же были эти дети, когда он заходил в дом? «Это кто, твоя сестра?» – спросил Зуфара. «Да, у меня ещё и брат есть. Сейчас и он выйдет», – ответил Зуфар. Вышел мальчик лет пяти-шести, натягивая на ходу стёганую безрукавку. Кадиму было удивительно, что теперь у него так много братьев и сестёр. Это было приятно.

Вместе затащили телегу во двор, ворота закрыли. Вышел хозяин. Увидев это, остался доволен. Ушёл обратно в дом. А дети Камалии возвращаться в дом не торопились.

Во дворе уже стало темно, а в темноте, при падающем из окна тусклом свете, весь мир воспринимался по-другому. А тут такое событие – появился новый человек в доме! Дети с интересом рассматривали Кадима. Они уже знали, что этот мальчик теперь будет жить у них. Кадиму тоже было интересно. Он узнал, что девочку зовут Гульсина, а маленького мальчика – Ханиф. Зуфару тоже было девять лет, и он ходил в школу во второй класс. Гульсина и Ханиф в школу не ходили. Папа их работал кузнецом в колхозе, а мама работала только летом, зимой сидела дома.

На крыльцо вышла Камалия с ведром. Она повела корову под навес. Дети поняли – она пошла доить корову. Все четверо проводили её взглядом.

– А имя у вашей коровы есть? – спросил самый младший.

– Теперь это ваша корова, – сказал Кадим. – Имя у неё есть. Её зовут Перчинка.

– Какое-то странное имя. Никогда раньше не слыхал! – удивился Зуфар. – Зачем вы её так назвали? Тут Кадим и сам впервые задумался об этом. Он привык к этому прозвищу. Перчинка и Перчинка. Что значит это имя, он не знал.

– Это мама и папа так назвали. Наверное, это слово на русском языке что-нибудь означает. Только я не знаю. Я узнаю и потом тебе скажу, – сказал Кадим.