Туманные поля

– Пойдём назад? – дрожащим голосом протянула я. – Мне тут не нравится.

– Эй, Бенджи! – крикнул Бойд и остановился, ёжась не то от холода, не то от всё того же неприятного взгляда откуда-то из-за деревьев. – Нет здесь ничего! Пошли назад!

– Да брось! – упрямился Бенджамин, но голос фотографа едва заметно дрожит. Ему тоже не по себе. – Ещё немного! По-моему, я слышу ручей.

– Иди ты к чёрту со своим ручьём! Я иду обратно! – рыкнул Майкл, с опаской оглядываясь по сторонам. Он дёрнул плечами. – Марта, идём отсюда!

Недалеко от нас в лесу что-то хрустнуло, затем послышался короткий топот. Меня сковало леденящим ужасом. Я высматриваю хоть что-то похожее на силуэт, но чёрные стволы сливаются в одну сплошную стену. Даже если там кто-то есть, увидеть его практически невозможно.

Майкл побледнел. Он тоже всматривается в бесчисленные стволы, но ничего не видит.

– Что это ещё было? – вполголоса произнёс Бойд. – Какого чёрта?

– Это… – голос Бенджи сильно дрожит. – Это просто лес. Ветер.

– Ветра нет, – вмешалась я. – Тихо.

Наступила короткая пауза.

– Эй, кто здесь? – оглядываясь, крикнул Майкл. – Несмешно, кто здесь?

Ему никто не ответил. Мы снова прислушались. Звенящая тишина повисла в лесу. Ни одного дуновения ветра, ни шелеста, ни треска. Совсем ничего. Даже нашего возбуждённого дыхания не слышно.

– Надо убираться отсюда! Живо! – приглушённо прошипел Майкл. – Марта, давай первая!

По лесу снова раздался хруст, но на этот раз прямо за нашими спинами. От страха я рванула по дорожке.

– Быстро, быстро! – нервно крикнул Бенджи и, чуть не сбив меня с ног, бросился бежать в сторону поместья.

Накануне вечером

Остаток дня я, Майкл и Бенджи провели в стенах Эббс-Холл.

Нам не по себе даже вспоминать о прогулке в лесу и смотреть в его сторону. Майкл и Бенджи разошлись по своим комнатам. Окна у них выходят на другую часть владений поместья, а я задёрнула шторы в комнате. И всё мне раз от раза чудится, что кто-то всё равно за мной наблюдает.

После обеда сплошной стеной полил дождь. Ветер усилился. В такую погоду даже при большом желании на улицу не выйти. Спустя короткое время на окрестности поместья опустились гнетущие сумерки. Небо, затянутое тучами, кажется серым, а не чёрным. И ни одного проблеска света луны или жемчужных звёзд.

Подоконники в поместье широкие. Я устроилась на одном из них в общей комнате, пока самые общительные из гостей поместья шумно играют в карты. На моих плечах плед, а ладони греет чашка с горячим чёрным чаем и ложечкой мёда.

Сладости мёд практически не даёт. Разве что иногда на языке чувствуется что-то отдалённо сладкое, но от него аромат напитка приобретает летние нотки. Что-то тёплое, как июньское полуденное солнце.

Ближе к ужину в общую комнату стали сходиться другие гости Эббс-Холл.

Первой на лестнице я заметила Фиби Аткинс. Красное платье, в котором мы все видели её утром, Фиби сменила на более тёплую бежевую юбку в пол и шоколадного цвета свитер с высокой горловиной. Аткинс очень изящно прошла к столу. Она расположилась поближе к Майклу и Бенджи, как бы случайно поглядывая за их карточной партией. И всё же Фиби всем видом даёт понять, что ей это неинтересно.

Следующим в общей комнате появились Ганс Пэджет и Джозеф Бёрнс.

Мистер Пэджет держит в руках пачку крендельков с солью и ни на минуту от них не отрывается. Он хрустел ими, пока спускался вниз, и продолжает есть, присоединившись к сидящим за столом.

Джозеф Бёрнс едва поспевал за худощавым Гансом на лестнице. Бёрнс добрался до последних ступенек с ужасной одышкой. И всё же у Ганса и Джозефа есть кое-что общее: они оба имеют при себе немного запасов еды. Но Пэджет этого даже не скрывает и ест, не стесняясь посторонних взглядов, а Бёрнс тайком, пока никто не видит, как ему кажется, достаёт из кармана что-то и тут же суёт в рот.

Последней спустилась Руби Бюффе. От прежней злости на её лице не осталось и следа. Я даже от чая оторвалась, наблюдая за сияющей девушкой. Руби переоделась в платье с пышной юбкой. Она выглядит точно как принцесса из детских сказок и красочных фильмов! Нежно-розовое платье с пайетками на юбке переливается всеми цветами радуги в лучах искусственного света.

Руби вышла в центр комнаты и оглядела всех нас.

– Добрый вечер! – голос Бюффе оказался тонким и звонким, почти как у ребёнка. – Как вы проводите время? Я всех вас так рада видеть!

Девушка подошла к каждому, чтобы расспросить о самочувствии и насколько им здесь нравится. Наконец очередь дошла до меня. Я оказалась последней в списке Руби.

Девушка аккуратно пристроилась на самом краешке подоконника. Я притянула колени поближе к груди, чтобы Руби осталось побольше места. Бюффе аккуратно расправила юбку и перевела взгляд на меня. Она улыбается. Мило и дружелюбно, но меня не покидает чувство, что Руби притворяется. В её глазах кипят, словно смола, ненависть и злость. Возможно, мне это лишь кажется, но будь воля Руби, она бы не обращала никакого внимания ни на одного из нас. А если бы мы ей и встретились, то Бюффе, точно как сегодня утром, прошагала бы с гордо поднятым подбородком.

– О, мы ещё не знакомы! Меня зовут Руби Бюффе. Можешь звать меня просто Руби. А тебя как зовут? Тебе здесь нравится? Может быть, я могу что-нибудь для тебя сделать?

Руби говорит по-детски восторженно. Она хлопает длинными, почти кукольными ресницами, и неотрывно смотрит на собеседника большими голубыми глазами. Мисс Бюффе – само очарование!

Однако говорить с ней неприятно. Ресницы, которыми Руби так умело хлопает, должны смотреться мило и располагать, но я в полушаге от того, чтобы сорваться. Внутри поднимается необъяснимая волна гнева. Я смотрю на бедную Руби и так хочу кричать и рычать на неё, как ненормальная. Вцепилась бы в волосы, порвала бы её красивое платье…

Я не знаю, что со мной. Делаю вдох, чтобы ответить.

– Марта Порай. Приятно познакомиться! – от собственной нарочитой улыбки неприятно кольнуло под скулами и в висках. – Здесь очень красиво, – выдавила я в ответ на все её вопросы. – А тебе здесь нравится?

– Безумно! – Руби слегка подалась вперёд. – Всё так красиво! – она чуть ли не подскочила от радости, которую так старательно изображает. – После такой красоты и умереть не страшно, – взгляд Бюффе застыл на мгновение, затем она снова посмотрела на меня. – Правда ведь, Марта?

– Не знаю, – я неловко усмехнулась. – Я пока не хочу умирать.

Руби протянула руку, чтобы дотронуться до моего плеча, но в последний момент передумала. Она грациозно встала и прошла к креслу возле книжных стеллажей. Бюффе выбрала какую-то книгу в зеленовато-жёлтой обложке и открыла её практически по середине.

Не прошло и пары минут, как взгляд Руби опустел. На её лице осталась, как приклеенная, неправдоподобная, но с серьёзной заявкой на искреннюю, улыбка. Её голова по-прежнему склонена над книгой, но девушка её не читает.

Вот она, Руби Бюффе: иногда возвращается из своих мыслей в реальный мир, оглядывает всех вокруг по привычке и уходит обратно. Но она ли это на самом деле? Внутри неё чёрным варевом бурлит ненависть ко всему сущему и нескончаемый гнев.

Ещё несколько минут назад я думала, как удержать себя, чтобы не наброситься с дикими криками и кулаками на девушку, которая даже ничего мне не сделала, а сейчас я не уверена, что под её кожей вообще есть кто-то, кого называют живым человеком. Жива ли Руби внутри вообще? И если нет, то как долго?

Мне стало стыдно за своё недавнее желание в отношении Руби, и я отвернулась к окну.

Я вас всех ненавижу

Я не видела Руби со вчерашнего вечера. Она так быстро ушла к себе, что даже не дождалась вечернего чая. От калорийного десерта со взбитыми сливками, думаю, она бы и так отказалась. Утром Руби тоже нигде не было. В её комнату я не заходила, но сомневаюсь, что она там.

С поздней ночи и до сих пор на улице не прекращаясь льёт дождь. В сон так и клонит. Я поднялась с постели. Надеялась, горячий кофе взбодрит, но на самом деле мне ещё больше захотелось спать. Я не стала противиться сонливости. Стоило только коснуться головой подушки и закутаться в тяжёлое покрывало, как я тут же провалилась в сон и проспала до самого полудня. И то, если бы не подозрительные шорохи под дверью, я бы, наверное, ещё не скоро встала. Потянувшись, я прислушалась. Звуки не повторились, но сквозь деревянную дверь слышится неразборчивое бормотание. Голос, кажется, мужской. Это точно не Майкл. Тогда кто же это?