Малиновский

Договорить ему не дали.

– Буржуи Россию предали!

– И нас предали! За что воюем?!

– Тащи его с брички, пузатого!

Строй ломался, угрожающе приближаясь к оратору. Разгневанные солдаты потрясали оружием. Сватиков присел в коляску. По сигналу кого-то из гостей подкатили закрытые экипажи, и делегация торопливо укрылась в них. Экипажи тронулись, увозя представителей Временного правительства. Солдаты свистели и улюлюкали им вслед. Так окончилась эта знаменательная встреча.

Шум на плацу постепенно утих. Представители солдатских комитетов установили порядок. Последовала команда «в казармы». Оркестр заиграл марш.

Не успели солдаты отобедать, как опять команда: на общее собрание бригады – на плац к отрядному комитету.

И снова море солдат на плацу перед небольшим, в полтора этажа зданием бывшего штаба бригады. Теперь здесь сердце ла-куртинского отряда русских войск во Франции, его солдатский штаб, средоточие всех устремлений русских солдат, оставшихся в лагере. Это они свободным голосованием избрали своих вожаков. Это было необходимо – ведь единые в желании больше не воевать, солдаты не понимали, а что же им дальше делать. Казалось бы: если есть свобода, значит надо ее защищать. А как иначе? Если свободу не защитить, ее отберут, опять попадешь в кабалу, опять тебе будут бить морду, пороть розгами, грозить расстрелом. Нельзя этого допустить! Так что же делать? Неужели все-таки воевать, опять идти на смерть? А как хочется жить…

Нет, это не трусость, не страх. Жить – значит работать, а работа бывает в радость; жить – значит любить своих близких, жену, детей, помогать друзьям, жить в добром согласии со всеми. Видеть солнце, нежиться под его лучами, возделывать землю и собирать плоды своего труда. Разве это не естественное желание человека? Так почему же вся история состоит войн? Как в этом разобраться… Кто объяснит?»

Когда тысячи вооружённых людей выставляют свои требования, не желая подчиняться указаниям начальства, ситуация принимает опасный оборот. Это уже похоже на восстание. На требование сдать оружие солдаты ответили отказом.

Начались переговоры и уговоры. Бунтовщикам урезали продовольственный паёк, лишили их денежного довольствия. Во французских газетах появились провокационные заметки о бандах вооружённых русских солдат-грабителей, бродящих по деревням в окрестностях лагеря Ла-Куртин.

Но в лагере у бунтовщиков был полный порядок, вот только положение их ухудшалось постоянно. Их окружили русские и французские войска. 2-й Особой артиллерийской бригадой командовал генерал М.А. Беляев (в России после Февральской революции он был арестован и расстрелян в сентябре 1918 года).

По бунтовщикам ударила артиллерия. Несколько раз каратели атаковали лагерь, но были отбиты. Начались новые артиллерийские обстрелы. Осаждённых становилось всё меньше и меньше. Им пришлось сдаться.

Родион Малиновский в последнем бою был тяжело ранен. В госпитале узнал, что в России свергли Временное правительство, к власти пришли большевики и левые эсеры во главе с Владимиром Лениным.

Надежды на возвращение в Россию пресёк приказ военного министра Франции:

«С сего числа все русские войска, находящиеся во Франции, поступают под заботу и попечение французского правительства и обязаны беспрекословно подчиняться всем французским законам, положениям и военным уставам, а равно и всем распоряжениям военного командования. В случае неповиновения и неподчинения военным властям и командованию на местах виновные будут привлекаться к ответственности и караться по французским законам военного времени».

Подло и жестоко поступили французские «демократические» власти с воевавшими на их стороне русскими солдатами. В ответ на требование вернуть на родину, одних отправили в рабочие команды, других – на каторгу в Африку, некоторые вступили в Иностранный легион.

О том, что происходит в России, Родион Малиновский узнавал из французской газеты «Юманите», проникаясь революционными идеями. Но здесь, во Франции, он был, по сути, на положении военнопленного.

«Одно известие, как ножом, полоснуло по Ваниному сердцу, – вспоминал Родион Яковлевич. – В начале декабря 1917 года Советское правительство начало переговоры о перемирии с Германией, представлявшей всех своих союзников, и вскоре стало ясно, что России придется подписать с Германией грабительский и унизительный мир. Немцы требуют себе все оккупированные земли и главное – Украину… “Нет, ни за что! Нельзя отдавать Украину немцам!” – эта мысль не оставляла Ваню ни на минуту. “Нельзя! Невозможно!” – твердила каждая жилочка в его теле.

Ваня не представлял себе Россию и Украину друг без друга. Самостийники были ему противны своей утробной ненавистью ко всем, кто хоть чем-нибудь отличается от них самих. С самостийниками Украина пропадет. Только вместе! Одной страной должны существовать Украина и Россия. Только вместе эти два народа могут быть великими, у них одна судьба. И пусть пока великороссы называют украинцев малороссами, пусть украинский язык запрещен на Украине, и тетя Наташа давала ему читать “Кобзарь” тайно и велела никому об этом не говорить, Ваня верил, что скоро все переменится – все люди, что живут в этих странах, станут равны, каждый сможет свободно говорить на своем языке и учить чужие. И наконец воплотится в жизнь то, о чем издавна и повсюду мечтали люди: “Свобода, Равенство, Братство!” Вот так, как сказано в этом замечательном лозунге французской революции, свободно и равноправно будут жить одним домом, одной крепкой семьей родные сестры – Россия и Украина. Только вместе! Ваня готов был драться за свою родную Украину, за свою родную Россию.

Ванюша знал из газет, что на Украине идет борьба между большевиками и самостийниками, знал, что большевики получили большинство в Горловском, Краматорском и Макеевском Советах, что вслед за ними большевистскую резолюцию принял и Киевский Совет. На выборах в Луганский Совет большевики получили абсолютное большинство, а в Харькове – в четыре раза больше мест, чем имели до выборов. И это произошло еще до Октября. Крестьяне двинулись против помещиков и в Киевской, и в Каменец-Подольской губернии, и на Волыни. Рабочая Украина тоже стояла за революцию. Но им противостояла Центральная Рада, оплот буржуев и националистов».

(Сейчас, летом 2014 года, читая воспоминания Родиона Яковлевича, невольно сопоставляешь его мысли с теми событиями, которые происходят ныне на Украине, где в Раде верховодят буржуи-олигархи и националисты; тупая ненависть к русскому народу и русской культуре довела Украину до полного социально-экономического краха и Гражданской войны.)

Родион Малиновский, когда его выписали из госпиталя, решил выбрать меньшее из бед: поступил в Иностранный легион. Он стал солдатом французской армии. Его направили в запасной полк Марокканской дивизии.

Казалось, суждено Родиону Малиновскому так и сгинуть на чужбине. Война возобновилась с новой силой. Немецкие войска во Франции перешли в наступление. Сначала оно развивалось успешно. Марокканскую дивизию отправили в Пиккардию, где шли тяжёлые бои. Потери были огромные, но Родиона Малиновского судьба, как говорится, миловала.

В начале осени он участвовал в победоносном наступлении союзных войск, штурмовавших укреплённую «линию Гинденбурга». Мужественного пулемётчика наградили французским Военным крестом с серебряной звёздочкой. О нём в приказе начальника Марокканской дивизии от 15 сентября 1918 года было сказано:

«Отличный пулемётчик. Особенно отличился во время атаки 14 сентября, обстреливая из пулемёта группу неприятельских солдат, оказавших упорное сопротивление, не обращая внимания на опасность губительного артиллерийского огня неприятеля».

Возвращение на родину

В августе 1919 года из Марселя во Владивосток направился пароход, на котором часть солдат из бывшего Русского экспедиционного корпуса возвращалась на родину. Среди них был и Родион Малиновский.

После мытарств долгого плавания суждено им было попасть из огня, да в полымя: в России полыхала Гражданская война. Воспользовались этой бедой агрессивные колониальные державы: в Европе Англия и Франция, на Дальнем Востоке Япония и США. Помогая белым, они надеялись на тройную выгоду.

Во-первых, подавляли очаг пролетарской революции, грозивший разгореться в победу трудящихся всего мира над капиталистами. Во-вторых, содействовали распространению буржуазной демократии, системы капитализма. В-третьих, препятствовали возрождению Великой России: Временное правительство и белая армия выступали как противники прежней самодержавной империи, а за иностранную помощь пришлось бы платить, превращая Россию в зависимую страну.

Вряд ли Родион Малиновский хорошо разбирался в политических проблемах. Мне кажется, он просто хотел попасть на Родину, в Одессу. Но сделать это русскому солдату, находящемуся во Франции, можно было, практически только вступив в белую армию.

В начале сентября 1919 года в приказе представителя адмирала А.В. Колчака во Франции генерала Д.Г. Щербачёва говорилось о награждении ефрейтора Р.Я. Малиновского Георгиевским крестом III степени: «В бою 14 сентября 1918 г. при прорыве “линии Гинденбурга” личным примером храбрости, командуя взводом пулемётов, увлёк за собой людей, прорвался в промежутке между укреплёнными гнёздами противника, утвердился там с пулемётами, чем способствовал решительному успеху по овладению сильно укреплённых траншей 3-й линии…»

Лубченков и Виктор Артёмов пишут в книге «Маршал Малиновский» (М., 2008): «Наконец ему удалось попасть в команду, отправляемую во Владивосток. В конце лета 1919 года они отбыли из Марселя в дальнее плавание. Лишь в середине октября пароход прибыл в пункт назначения. Здесь Малиновскому и другим одесситам удалось уговорить отправить их домой на побывку, вместо того, чтобы сразу забрать в местные белые части».

В автобиографии 28 декабря 1938 года он писал: «В июле стали записывать, кто куда хочет ехать в Россию – писали уже по городам; нас человек 20 записалось ехать в Одессу. В августе 1919 г. нас направили в г. Марсель, погрузив 14 августа на пароход Поль-Дека, и оказалось, что повезли не в Одессу, а во Владивосток, куда мы прибыли 7 или 9 октября 1919 г. Нас сразу хотели забрать в белую армию, мы начали бросаться куда попало, чтоб нас вперёд пустили по домам».

Версия, на мой взгляд, сомнительная. Трудно представить себе вербовщиков, которые, потратив немало средств на переброску солдат в действующую армию и обманом доставив их во Владивосток, вдруг отправляют их на побывку домой за десяток тысяч километров, через фронт и по тылам врага. Из такой «побывки» никто, конечно же, не вернётся.

Другой вариант возвращения предложил маршал М. Захаров: «Не могло оставаться равнодушным сердце истинного патриота, когда завоевания трудового народа подвергались смертельной опасности. Надо пробираться в отряды Красной Армии, решает Родион Яковлевич, пробыв недолгое время в оккупированном японцами Владивостоке. Железнодорожники помогли уехать. Наконец после долгих мытарств и скитаний он добрался до Иртыша…»

А вот что написал в автобиографии 3 января 1946 года Родион Яковлевич: «В августе 1919 года мне с небольшой группой солдат удалось уехать из Франции в Россию. К большому нашему огорчению, нас привезли во Владивосток в октябре 1919 года, где хозяйничали японцы. Кто как мог, мы стали пробираться в Советскую Россию. Мне удалось добраться до Омска и между Омском и Петропавловском, во время отступления колчаковцев, я перешёл с тремя товарищами (Трофимов, Цыб и Ермаченко) линию фронта и 10-го ноября 1919 года мы все четверо вступили добровольно в пулемётную команду 240 Тверского полка 27-й дивизии и 14-го ноября мы уже атаковали Омск и взяли его».

Возможно, Малиновский действительно решил попасть в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА). Но тут никакие железнодорожники не помогут. Даже если бы ему удалось по прибытии скрыться от тех, кто сопровождал и встречал их группу, надо было каким-то образом миновать проверки документов на долгом пути от Владивостока до Иртыша. На мой взгляд, судя по всему, Родион Малиновский, чтобы вернуться из Франции в Россию, согласился вступить в белую (Добровольческую) армию.

Не случайно же через год о его подвиге вспомнил представитель адмирала А.В. Колчака во Франции! «Георгий» от руководства белой армии получил солдат, в ней не состоявший, и за подвиг, отмеченный годом ранее французской наградой. Объяснить это можно тем, что Родион Малиновский был завербован в армию Колчака, и его по праву считали ценным приобретением, отличным воином, и постарались «задобрить» наградой.

В романе «Байстрюк» приведена другая версия. Ваня Гринько и несколько его товарищей завербовались в санитарную команду Американской Администрации Помощи, которая отправила их во Владивосток. Но удивительно, что опытного пулемётчика, представленного уполномоченным Колчака к боевой награде, с разрешения администрации белой армии посылают через два океана в Россию, как санитара от американской организации. Конечно, всякое бывает, но такой вариант кажется мне сомнительным.

Роман Р.Я. Малиновского, при всей его автобиографичности, остаётся художественным произведением. Автор имел право на вымысел и умолчания.

Надо ли было в официальной автобиографии написать, что прибыл во Владивосток, завербовавшись в белую армию? Тогда начались бы расспросы и допросы; кто-то решит, что Малиновский воевал на стороне колчаковцев, а когда его задержали красноармейцы, сумел «выкрутиться», изображая себя сторонником большевиков. Такие сомнения и проверки сопровождали бы всю его службу.

Он был вынужден обмануть представителей Колчака во Франции, чтобы попасть на Родину. Наверняка он не собирался служить у Колчака. Хотел ли обязательно стать красноармейцем? В этом можно усомниться.

Он уже побывал на двух фронтах, много раз участвовал в боях, был дважды ранен, едва не лишился руки. На его месте любой здравомыслящий человек (а он был таким) решит: хватит искушать судьбу, надеяться на солдатское счастье. Пора начать мирную жизнь. Ну а если это не удастся, перейти на сторону народа, вступить в Красную Армию.

Наталья Родионовна пишет: «При поступлении в Легион отец подписал контракт с ограничением срока – только до победы над Германией. Служба во французской армии кончилась для него торжественно – участием в Параде победы. В тот день, день Победы в Великой войне, как ее когда-то называли и до сих пор называют во Франции, 11 ноября 1918 года, он прошел по Вормсу в парадном строю.

Парад совпал с его днем рождения (если считать по старому стилю). Отцу исполнилось двадцать лет, и за плечами остались четыре года войны, а на груди – Георгиевский крест и три французские награды. Наверно, только у него в жизни было два Парада победы – на втором, 24 июня 1945 года, он вел по Красной площади Второй Украинский фронт».

Глава 2. Гражданская война. Россия

Красноармеец

В оккупированном японцами Владивостоке Родион Малиновский постарался узнать, как можно пробраться за линию фронта. Следовало торопиться: после недолгого отдыха его бы направили в действующую армию. РККА и партизаны теснили колчаковцев. «Верховный правитель Сибири» набирал новые полки. Благодаря англо-американской помощи и вывезенной половине золотого запаса России в обмундировании и в питании колчаковцы нужды не имели. Но это не поднимало их боевой дух.

В Франции Родиону Малиновскому, как всем русским, официальная пропаганда твердила, что большевики во главе с Лениным – германские агенты, нанятые для поражения России. Но Родион привык осмысленно принимать решения. Научившись читать по-французски, он правду о событиях на Родине узнавал из «Юманите». К солдатам поступали письма от родных из России, где сообщалось о том, что там происходит.