Песня для Корби

– Пойдем, – настойчиво повторил дед. Теперь он снова рванул руку внука, так же, как делал это по дороге домой.

– Отвали, – попросил Корби.

– А ну пошли, щенок, – снова потребовал дед.

«Ненадолго же его хватило, – отметил Корби. – Может, как раз сейчас мне надо разбить ему морду, как Ник предлагал вчера».

– Встал быстро! – рявкнул старик.

– И не подумаю, – истерически засмеялся Корби. Рябин рывком стянул его со стула, но подросток повалился на пол.

– Не пойду, – повторил он. Старик схватил его под руки и, сопя и надрываясь, потащил через коридор.

– Все твои хитрости я насквозь вижу, – сквозь зубы шипел он. – Я же знаю, ты просто хочешь остаться один.

«Да, – подумал Корби, – хочу». Он не сопротивлялся. Дед пинком открыл дверь комнаты внука, втащил подростка внутрь и бросил на пол рядом с кроватью. Корби ударился затылком о паркет, его зубы щелкнули. Боли он не почувствовал, только забился в новом припадке странного смеха-плача.

Пока он лежал на полу, старик принялся рыться в его вещах. Содержимое ящиков стола было кучей вывалено на стол. Дед выбирал из россыпи предметов, все, чем можно нанести себе вред: точилки, циркуль и козью ножку, железный пенал.

«Неужели старый хрен думает, что я не смогу этого сделать, если захочу? – удивился Корби. – Я разобью окно головой и наткнусь шеей на острые стекла, или разобью его и просто выпрыгну. Мне не тринадцать лет. Я сильнее, умнее и решительнее, чем был тогда».

Дед швырял предметы в пластиковый мешок для мусора. Поверх степлера и россыпи канцелярских кнопок он бросил зарядку от старого телефона, интернет-модем со всеми проводами и еще несколько примочек для ноутбука. «Ого, – подумал Корби, – настала очередь всего длинного и гибкого. Странно. Я о повешении не думал. А он подумал».

Наконец, со столом было покончено. Старик распахнул платяной шкаф и принялся выкидывать из него на пол простыни, вешалки, штаны с длинными штанинами, кожаный пояс. «Как много способов умереть, – с иронией отметил Корби, – мне бы даже не пришло в голову, что можно удавиться штанами».

Когда старик вытряхивал одеяло из пододеяльника, в дверь позвонили. Он вздрогнул и посмотрел на Корби.

– Пошли, – снова потребовал он. Подросток не шевельнулся. Старик наклонился и попытался его поднять. Корби вывернулся, упал на кровать и начал отползать к стене.

– Ну и черт с тобой, – выругался дед и торопливо вышел из комнаты. Корби, задыхаясь, остался лежать на кровати. «Я могу украсть циркуль или простыню, – подумал он, – это даже круче, чем три литра церковного кагора». От этой мысли ему снова стало смешно, и он захихикал, запрокинув бледное лицо к потолку, комкая покрывало кровати белыми от напряжения пальцами.

Старик открыл гостю дверь.

– Быстро Вы, – одобрительно сказал он.

– Где мальчик? – поинтересовался незнакомый голос.

– Там, – показал дед.

– Я не буду обувь снимать?

– Не нужно, – согласился дед. – Я и на минуту боюсь его оставить.

– Конечно, – сказал гость, – и правильно.

Он чуть приостановился в дверях комнаты.

– Вижу, Вы собрали все опасные вещи, – заметил он. – Хорошо, очень хорошо.

Корби снизу вверх смотрел на незнакомца. У Ивана Петровича был большой угреватый нос, на который сползали очки-велосипед, и жиденькие седые волосы. В левой руке он держал маленький черный чемоданчик.

– Добрый вечер, – обратился он к Корби. – Вы не против, если я сяду?

Подросток не ответил. Иван Петрович сел на краешек кровати и положил чемоданчик себе на колени.

– Как поживаете? – спросил он. – Вижу, что не очень.

Корби молчал.

– Вы лучше расскажите все, – посоветовал Иван Петрович. – О чем думаете, почему плачете. А я помогу.

Корби смотрел на него. «Дед позвал ко мне мозгоправа, – понял он, – плохо».

– Не говорит, – почти обиженно пожаловался старику психиатр.

– Иногда говорит, – возразил дед, – но редко и по большей части бред.

– Ясненько, ясненько, – кивнул Иван Петрович. – В прошлый раз это было…

– После смерти его родителей, – уточнил дед, – четыре года назад.

– Да, да, верно… Понятно, почему он тогда… А сейчас в чем дело? Он что, вообще нестабильный?

– Нет, что Вы. Просто стал свидетелем несчастного случая. Погиб его одноклассник, у него на глазах. – Дед явно не собирался посвящать Ивана Петровича в подробности. – Вот Коля и расстроился. Наверное, ему все это напомнило…э-э… прошлый раз.

Корби едва не стошнило от фальшивого сочувствия в голосе деда.

Иван Петрович цокнул языком и покачал головой.

– Ясненько, – сказал он. – Ну что, миленький, давайте сделаем укольчик, чтобы не грустить и хорошо спать.

Он посмотрел на подростка и расплылся в улыбочке. Корби подобрался. Иван Петрович заметил его движение.

– Не больно, совсем не больно, – заверил он.

«Как будто дело в этом», – подумал Корби.

– Да Вы не бойтесь, – сказал психиатр, – сейчас все пройдет. Хорошо станет.

Он открыл чемоданчик и извлек из него заранее приготовленный шприц. Снял колпачок, спрыснул капельку из иглы.

– Миленький, – сказал он, – на животик перевернитесь.

С каждым его словом Корби подбирался все больше.

– Что же Вы так нервничаете? – удивился Иван Петрович. – Один укольчик, и все.

«Они лишат меня воли, – подумал Корби, – и я буду лежать здесь всегда. А старик станет приходить два раза в день, кормить меня с ложки и бить по щекам. Я буду бессилен. Я смогу только тихо плакать и шептать, что наконец-то стал уважать старших».