Гонка героев

Спать совершенно не хотелось. В голову постоянно лезли пугающие мысли. Неужели он больше никогда не увидит Анну? Никогда не почувствует прикосновение её сладких губ? Не коснётся нежной кожи? С другой стороны, даже будучи на воле, даже прожив тысячу лет он и так бы не испытал всего этого как бы сильно ни хотелось. Тот день, что разделил судьбу на до и после. Если бы они тогда оказались в другом месте или хотя бы на несколько минут позже… Жизнь могла стать другой. Чудовищная случайность, помноженная на кровожадность одних и желание жить у других. Оправдать или осудить тех людей невозможно, но и понять Артур был не в силах. Судьба не оставила ему надежды. Но, как ни крути, человек упрямое существо, он верит. Верит даже в то, что произойти никогда не сможет…

Под тяжестью тяжёлых мыслей ему всё же удалось провалиться в тревожный сон, а Милен так и остался сидеть и молча вглядываться в туманное будущее, ждущее их обоих.

Глава 4. Нет пути назад

– Громов, на выход, – раздался противный голос из коридора и лязгнули механические затворы.

Дверь распахнулась.

– Ну что, брат, похоже, сегодня будет долгий день, – улыбнувшись, проговорил Милен и, спрыгнув со своего насиженного места, похлопал сокамерника по плечу, – удачи!

Артур уже почти привык к странным выходкам своего товарища по несчастью, порой они казались ему забавными. Милен был странным парнем, может отчасти грубым, глуповатым, ворчливым, но всё же в нём было нечто доброе, нечто незримо притягивающее других людей. Но в целом, не исключено, что это было обманчивыми эмоциями. Чувством, возникающим у людей лишь когда они попадают в безвыходную ситуацию, в которой любой человек, встречающийся на нелёгком пути, становится чуть ближе, даже вопреки здравому смыслу.

Артур остановился и кинул через плечо:

– И тебе удачи…

Его вели по нескончаемым коридорам и витиеватым лестницам. Силовые наручники больно сдавливали запястья, не давая ни на секунду забыть, что он здесь никто иной, как пленник. Не более чем очередная жертва огромного бездушного механизма, шестерёнки которого перемалывают всех, кто попадается на их пути.

Всё заседание прошло как в тумане. Строгий судья преклонного возраста и внушительных размеров, облачённый в чёрную мантию, искусно делал вид, что внимательно слушает стороны, но по факту то и дело всматривался в планшет, лежащий на его столе. Картинки полуобнажённых девиц, извивающихся в весьма пикантных позах, то и дело сменяли друг друга на экране. Судья то хмурился, то наоборот немного улыбался, при этом не забывая кивать в такт пламенной речи прокурора. Зал суда был не сказать, что полон, однако практически все свободные места оказались заняты абсолютно не знакомыми Артуру людьми.

Все они пристально, с плохо скрываемым осуждением смотрели в сторону обвиняемого. В их глазах ясно читалось осуждение столь бесчеловечного поступка. Перед глазами мелькал прокурор, с пеной у рта рьяно доказывающий виновность подсудимого во всех смертных грехах лишь с целью получить очередную звёздочку на погоны. Звучал тонкий голосок адвоката, старающийся убедить присяжных в том, что подсудимый в полной мере осознал вину и раскаивается, моля о пощаде и вечном заточении в неволе.

Куча несостыковок и смутные показания разных свидетелей даже не насторожили судью, не говоря уже о пересмотре дела. По ходу судебного разбирательства выяснилось, что двое полицейских были вынуждены отправиться на задержание преступника, который ночью совершил ограбление кондитерской лавки, но сумел скрыться, оказав сопротивление представителю власти. В ходе задержания оба полицейских были хладнокровно убиты гражданином Громовым. Также в деле имелись письменные показания соседей по дому, в которых подтверждалась отрицательная характеристика подсудимого и его непомерная тяга к алкоголю и антиправительственные взгляды.

– Какая чушь, – сквозь зубы процедил Артур, глядя на безразличный вид федерального судьи, – мрази…

Информация о том, что он до того рокового утра и сам являлся полицейским, вне всякого сомнения, в деле не фигурировала. Скорее, наоборот, там было ясно и чётко написано единственное слово – безработный, а это значило – бездельник и потенциальный преступник.

Представление цирка шапито, как его окрестил про себя Артур, закончилось настолько же очевидно, насколько заканчивается какая-нибудь мыльная опера про влюблённых, нашедших в конце последней серии друг друга. Вопреки призрачным надеждам, коими сам себя лелеял Артур, приговор оказался суровым. Волей судьи и кучки абсолютно не заинтересованных людей, пришедших на заседание в надежде получить хоть какие-то кредиты на еду и наркотики, Артур был приговорён к смертной казни в федеральной тюрьме Новой Москвы.

– Ну вот и всё, – с тоской подумал он, – механизм правосудия сработал, все довольны, все на выход…

Страха не было. Отчаяние не пришло. Скорее, наоборот, настало неописуемое чувство пустоты и бессилия. Словно всё вокруг потеряло всякий даже мимолётный смысл. В один момент всё в этом мире стало неважным, словно незримый кукловод выключил свет в каморке деревянных кукол, одной из которых сейчас стал и сам Артур. Даже положенное по регламенту последнее слово не было предоставлено. Да и был ли в нём смысл? Громкий удар маленького молоточка решил исход заседания, и все участники начали расходиться.

– Ну пойдём, дружок, теперь ты не наша забота, – ехидно сказал один из подошедших охранников и подтолкнул Артура к выходу из зала.

Он не сопротивлялся. Хотелось как можно скорее оказаться на открытом воздухе. Покинуть это затхлое помещение и в последний раз оказаться не окружённым стенами. Глупые мечты несчастного человека.

Его конвоировали по замысловатым коридорам и, наконец, вывели из здания на парковку служебного транспорта, где радушно ожидал встречный караул федеральной тюрьмы.

– Забирайте это отребье, – по-будничному пробубнил начальник охраны и передал конвоирование своим коллегам.

Артуру на мгновение показалась довольно знакомой фигура одного из встречающих людей в зелёной форме тюремных служащих. На них были надеты специальные кевларовые жилеты, а лица скрывали чёрные маски. Яркие нашивки с изображением колючей проволоки и высоких сторожевых вышек ясно свидетельствовали о конечном пункте назначения.

– Идём, – грубо скомандовал один из них, – карета подана, нехер тут прохлаждаться.

Диск неумолимо скатывающегося за горизонт солнца скрылся за шпилями огромных серых небоскрёбов. На улице стояла промозглая осенняя погода. Пронизывающий ветер качал провода и огромные билборды навязчивой рекламы, в которой утопала безликая столица. Мелкий противный дождь накрапывал с безграничного свинцового неба, словно оплакивая участь мелких людишек, живущих под ним. Но даже эта унылая картина, особенно после долгого времени, проведённого в камере, не вызывала отвращения. Артур остановился, наслаждаясь запахом прелой листвы, сбиваемой дождевыми каплями с засыхающих деревьев. Он хотел почувствовать лёгкое дуновение ветерка, ласкающего загрубевшую кожу, но уткнувшийся в спину ствол автомата ясно дал понять, что времени наслаждаться жизнью больше нет. Впрочем, как и самой жизни.

Прямо у здания был запаркован грузовик службы конвоирования и два патрульных автомобиля полицейского департамента. Несколько вооружённых людей стояли возле них и приветливо покачивали оружием в руках, указывая на то, что любая попытка к бегству не приведёт ни к чему хорошему, лишь к очередной грамоте за поимку или предотвращение побега особо опасного преступника.

– Не хватает красной дорожки, чтобы почувствовать себя VIP фигурой первой величины, какой-нибудь смазливой кинозвездой или на крайний случай голосистой певичкой, – подумал Артур, но решил деликатно промолчать.

– Грузи его, – скомандовал один из автоматчиков и распахнул кузов автозака.

Привычные ароматы пота и мочи вновь ударили в нос, заботливо приглашая наслаждаться ими до самого конца поездки.

– Давай-давай, нехер тут думать, мы за тебя уже всё подумали, – грубо заголосил автоматчик и, схватив Артура за шиворот, подтолкнул в кузов. – Ну, а ты что стоишь как истукан? – автоматчик обратился к охраннику, выводившему осуждённого из здания, – давай полезай к нему и, если начнёт дурить, ты это, – он показал какой-то странный жест, и тут же добавил, – ну ты знаешь, при попытке к бегству напишем.

Сопровождающий Артура человек молча кивнул и ловко забрался внутрь. Дверь кузова закрылась. Зарычал мотор и машины тронулись с места под вой полицейских сирен.

Окон в кузове не было, и видеть, где они проезжают, было невозможно. Сейчас Артур отдал бы всё, лишь бы последний раз взглянуть на грязные улочки своего родного города. Увидеть простых людей, живущих хоть и нищей, но всё же свободной жизнью. Было странным, ведь ещё пару недель назад он даже не задумывался о подобных мелочах. Не замечал тех мелких моментов, из которых и складывается прелесть жизни. Наверное, именно об этом чувстве и говорят люди, находящиеся на смертном одре – чувстве радости самых элементарных вещей, проходивших мимо без остатка и внимания. Сложно было передать весь спектр эмоций отчаяния и горечи, испытываемой Артуром.

Силовые наручники продолжали монотонно гудеть, больно сжимая затёкшие запястья. Сидевший прямо перед ним охранник очень странно косился на небольшую металлическую дверь, отделяющую кузов грузовика от кабины, где сидел водитель и сопровождающий его офицер.

– А теперь время шоу, – до боли знакомым голосом бросил охранник и сорвал чёрную маску с не менее чёрной кожи лица.

Совершенно необъяснимо как, но им оказался Милен. Удивлению не было предела, особенно принимая во внимание то, что он остался в наглухо закрытой камере тюремного блока департамента полиции. Но Артур привык всегда в первую очередь верить глазам, а уж потом допытывать сознание в поисках рационального объяснения происходящего. Сейчас времени на всё это не было. Милен вскинул автомат и разрядил половину обоймы, буквально расплавляя замок клетки.

– Что за…? – не успел закончить фразу сидящий впереди офицер, как получил по лицу стремительно распахнувшейся створкой решётки и рухнул на пол.

Водитель уже хотел было нажать на педаль тормоза и дёрнуть руль вправо, прижимаясь к обочине, но раскалённый ствол автомата почти мгновенно возник возле его виска.

– Мы едем дальше! – как можно свирепее и твёрже скомандовал Милен.

Не решаясь оказать сопротивление, водитель тут же вернулся на свою полосу и выровнял скорость. Грузовик ехал ровно в центре колонны. Спереди и сзади, сверкая яркими сине-красными сигналами, мчались патрульные автомобили. Огромные пробки, растянувшиеся на нескончаемые километры, были бичом всех современных мегаполисов. Усталые лица их водителей привычно угрюмо провожали взглядом три автомобиля с громким сиренами, мчащиеся по выделенной полосе.

– 372, у вас всё в порядке? – раздался голос в рации.

– Так точно, всё хорошо, 372, – не растерявшись ответил Милен.

– 372, мы слышали хлопки, приказываю остановиться, – не унимался голос.

– Тревога! – неожиданно вскрикнул водитель прямо в радиоэфир.

– Чёрт… – выругался Милен и ударом приклада вырубил его, одновременно перехватывая руль.

Грузовик дёрнулся в сторону и чуть было не опрокинулся от резкого манёвра. Встречный поток в панике бросился в рассыпную, сигналя клаксонами и мигая фарами. Лишь по счастливой случайности им удалось в считанных сантиметрах разминуться с тяжёлым танкером, неторопливо плывущим по автостраде.

– Ну что ты расселся, друг? – крикнул в кузов Милен, пересаживаясь на водительское сидение, – неужели ты думаешь, я и дальше буду всё делать только в одиночку?

Артур не нашёл, что ответить.

– Ключи от наручников у того парня, – Милен указал на лежащего прямо в проходе офицера, – давай уже шевели булками, да-да шевели, сегодня наш день, яяяхххууу!

Он вновь резко дёрнул руль и до упора вжал в пол педаль газа. Грузовик взревел словно дикий буйвол, снося с дороги идущую вереди патрульную машину, что пыталась прижать их к обочине. Та на огромной скорости вылетела с дороги и уткнулась носом в бетонное ограждение.

В радиоэфире раздался испуганный крик: