Вера в прозе и стихах

– Владыка, идите завтракать! – позвала Прасковья.

– Иду, иду, моя милая! Заспался я сегодня, скоро уж обедать надобно! И вот что, моя хорошая… ты меня зови батюшкой. А иначе я на тебя обижусь, дочка! Мы ведь уже говорили об этом.

– Хорошо, хорошо, батюшка. Не сердитесь. А то, что поспали подольше, так вы же под утро только легли. Я уж хотела вас отругать! Нельзя же так в вашем-то возрасте…

– Не бранись, моя хорошая, – ласково сказал митрополит. – Дело уж больно важное, вот и надобно было закончить! Ну, давай, теперь и закусить не худо.

Когда после завтрака келейница стала собирать со стола посуду, в дверь постучали.

– Прасковья, открой! Кто-то из прихожан, видимо, – сказал владыка Серафим, направляясь в свою комнату.

Через мгновение Прасковья крикнула:

– Батюшка, это к вам!

Задержав шаг, он повернулся и увидел троих мужчин в военной форме.

– Здравствуйте, господа! Чем обязан? – спросил владыка, стараясь не показать волнения.

Когда он видел людей в такой форме, в памяти сами собой всплывали картины первого его ареста, и внутри чувствовался холод тюремной камеры. Эту одежду митрополит знал хорошо – синие фуражки, серые шинели… Один из военных был в кожаном плаще. Многие цепенели от ужаса, видя одетых таким образом людей, и добра от них точно не ждали.

Военные прошли, не раздеваясь, и встали грязными сапогами на ковер.

– Чичагов Леонид Михайлович? – спросил тот, что был в кожанке.

– Да, это я! – Митрополит посмотрел ему прямо в глаза.

– Я майор Константинов! Мы из…

Он не успел договорить, так как владыка Серафим его перебил:

– Я понимаю, откуда. У вас такая солидная организация, что трудно сейчас найти человека, который не понял бы, кто вы.

– Вот и хорошо, – усмехнулся майор. – Это избавит меня от излишних объяснений.

– Да что вы, я давно привык к тому, что люди из НКВД вообще избегают что-либо объяснять… Так что говорите: что вам нужно?.. Если мне необходимо идти с вами, то я должен одеться!

– Одеться вы успеете, а пока мне необходимо задать вам кое-какие вопросы. Давайте пройдем в комнату, – строго сказал Константинов и показал рукой, чтобы двое сопровождавших его сотрудников следовали за ним.

Владыка Серафим прошел в комнату и встал у старинного комода. Незваные гости не отставали. Константинов вальяжно развалился в кресле, а двое его подчиненных встали у дверей.

– Вы не возражаете, если я сяду? – спросил митрополит.

– Так вы уже и стоять не можете? А всё агитируете против Советской власти! – со злостью произнес Константинов.

– Нет, что вы… Постоять я могу, просто считаю, что это очень некрасиво, когда седой, умудренный жизнью старик будет стоять, а такие сильные молодые мужчины станут сидя задавать ему вопросы, – с этими словами митрополит сел на стул.

– А, так вы стараетесь указать нам на наше бескультурье?! – сделал заключение майор и, повернув голову в сторону своих сотрудников, усмехнулся: – А слышали, орлы, как он нас обозвал некультурными?..

– Разрешите, товарищ майор, я ему культуру покажу? – громко отозвался один из подчиненных.

– Подожди, Стрельников, еще успеешь… а то зубы выбьешь, он и сказать не сможет, как они антисоветскую пропаганду вели! – оскалился в улыбке Константинов и, повернувшись лицом к митрополиту, продолжил: – Советую вам, Леонид Михайлович, вспомнить, о чем вы разговаривали с вашим знакомым… как у вас там принято называть?.. отцом Иннокентием.

– Простите, могу я узнать ваше имя-отчество? – спокойно спросил владыка Серафим.

– Антон Иванович!

– Так вот, Антон Иванович… Могу вам сказать, что с отцом Иннокентием мы никогда и ни в коем разе не обсуждали советскую власть. Мы разбирали только некоторые вопросы, касающиеся церкви и помощи прихожанам.

– Вы хотите, чтоб я в это поверил? – ухмыльнулся майор.

– Поверите вы или нет, это ваше дело. Я знаю одно… что говорю вам правду!

– Хорошо, допустим. А не высказывался ли этот отец Иннокентий против Советской власти?.. И не хотел ли, чтоб вы спрятали кое-какие вещи у себя?

– Что вы! – стараясь сохранять хладнокровие, произнес владыка. – Отец Иннокентий в высшей степени порядочный человек и никогда бы не стал втягивать меня в опасные или сомнительные дела. Я очень бы вас просил разобраться во всем и отпустить его. Прошу, поверьте, он стал жертвой наветов!

– Наветов, говорите?! – Константинов поднялся с кресла. – Он уже сам готов во всем сознаться и рассказать обо всех, кто ему помогал! – зашагал по комнате майор.

– Простите, – твердо сказал митрополит, – но я даже не понимаю, в чем может признаться ни в чем не повинный человек!

– Так… Я понял, вы не хотите сами признаваться и помочь нам выявить врагов народа!

– Поймите, Антон Иванович, я ничем помочь не могу! А признаваться мне не в чем.

– Что ж, приступайте! – резко сказал майор, повернувшись к своим спутникам. Затем он подошел к митрополиту и продолжил: – Мы сейчас поищем, не у вас ли, случаем, находятся кое-какие вещи отца Иннокентия?

– Только попросил бы вас быть аккуратнее! – негромко ответил владыка Серафим.

Но его уже никто не слушал. Из комода и шкафа вещи бросались на пол. Константинов подошел к секретеру, на котором рядом с чернильницей лежало письмо, составленное ночью. Майор взял его в руки и пробежал глазами текст.

– Очень интересное письмецо! Не так ли, святой отец? – последние слова Константинов произнес, с издевкой глядя на митрополита.

– Я рад, что оно вас заинтересовало, вот бы к нему еще и прислушались, – спокойно ответил владыка.

– Только вот чего-то не хватает на этом листе! Как думаете, дедуля, чего не хватает?! – спросил Константинов, показывая листок в вытянутой руке.

– Вы думаете, я что-то пропустил? – серьезно произнес митрополит.

– Думаю, да! А вам не кажется, что вы многого требуете от ЦК?! Не просите, не умоляете, склонив голову, а требуете! Ничего не сделав для народа, вы еще осмеливаетесь что-то требовать?!

– Это вы считаете, что я ничего не сделал для народа, а рассудит нас только Господь! Я помогаю людям сохранить веру, а это главное.

– Да кому она нужна, ваша вера?! Неужели вы сами верите в эту ерунду?! Бога нет! Он просто придуман! «Господь рассудит»?.. Ну вы и рассмешили!

– Это вовсе не смешно. У каждого в жизни – слышите, у каждого! – наступает момент, когда человек начинает искать Господа. Человеку необходима вера, без веры человек пуст!

– Товарищ майор, нет ничего! – вмешался в разговор один из сотрудников.