Вера в прозе и стихах

– Нет-нет, милая… тепло, хорошо! – спокойно ответил владыка Серафим.

– Но я все равно три полешка подкинула… Может, вам чайку согреть?

– Вот ты негодница какая. Дрова-то экономить надо! – он улыбнулся и продолжил: – Чаю немного погодя выпью!

– Хорошо, батюшка, позовете тогда, – кивнула Севастиана.

А владыка Серафим посмотрел в окно и опять окунулся в размышления: «Уже конец февраля. Скоро весна. А что такое весна?.. Весна дарована Господом как рождение. С ее приходом душа каждого человека радуется и поет. Вот и эта метель пройдет… через каких-то пять дней март, а это уже весна!»

Прошло уже три месяца после переезда владыки в поселок Малаховка, что под Москвой.

«Три месяца! – с печалью рассуждал про себя митрополит. – А я по-прежнему никак не могу закончить свою книгу, тяжкие думы мешают сосредоточиться. Да и здоровье шалит и все чаще подводит. Все труднее становится передвигаться, и эта проклятая одышка замучила совсем… Одно мне радостно: силы есть читать и писать. Надо обязательно собраться с мыслями и закончить рукопись… Дай, Господи, силы!»

Он перекрестился.

– Батюшка, к вам гости! – заглянула в комнату Севастиана.

В комнату вошли два священнослужителя, и владыка Серафим поднялся из кресла навстречу им.

– Дорогие мои! Рад, очень рад вас видеть! – воскликнул он и обнялся с каждым из гостей.

– Приехали, владыка, узнать: как вы тут живете?.. Как здоровье?.. – сев на стул, начал разговор отец Сергий. – Ну и о новостях поведать, что да как у нас в Ленинграде. От прихожан наших передаем низкий поклон! И сестре Севастиане отдали гостинцы, которые люди собрали для вас.

– Севастиана, надо бы накормить гостей! – сказал митрополит, указав рукой на стол. Потом, взяв табурет, поставил его у стола, уселся и продолжил: – Никак привыкнуть не могу, да и не хочу называть город Петра именем бесовским! Так что буду называть его по старинке – Петербургом.

Сестра Севастиана быстро накрывала на стол, пока три умудренных жизнью священника вели беседу. Она отметила для себя, как повеселел владыка, как он оживленно участвовал в разговоре, а потом еще что-то рассказывал гостям.

– Прошу к столу! – пригласила Севастиана.

– Вот умница, так быстро угощение нам приготовила! – с улыбкой сказал владыка Серафим.

За трапезой отец Михаил спросил:

– Владыка, а как вы отнеслись к предложению отца Владимира?

– Конечно же, согласился! Но мне надо быть уверенным, – заметил митрополит, – что если я раз или два в полгода буду помогать или участвовать в Божественных литургиях, то никто из духовенства не пострадает. А в остальном – я готов и хочу послужить Господу нашему и с прихожанами пообщаться.

– Отец Владимир сообщил нам, что хочет провести несколько служб и чтобы вы присутствовали… Он говорит – и мы с ним согласны, – что, увидев вас, прихожане обрадуются и воспрянут духом, – поддержал разговор отец Сергий. – Вот мы и приехали вам сказать, что обстановка разрядилась и интерес со стороны НКВД утих. Временный патриарший Синод принял решение: если здоровье вам позволяет, следует вам, владыка, участвовать в службах. Потому как одно ваше присутствие вселяет в людей надежду. А уж проповеди ваши…

– Спасибо вам за добрые вести! – радостно произнес митрополит. – Но вы же понимаете, дорогие мои… Молчать не смогу, глядя на произвол, и подстраиваться под них не буду!

– Владыка, все это прекрасно понимают… Однако просят хоть малую толику беречь себя. Правда – она часто нелицеприятна, а власть нынешняя не терпит неугодных. Все мы, всё духовенство молимся за вас!

– Да хранит вас Господь! Надеюсь и верю, что Отец наш Небесный не оставит Россию и поможет вернуть ее на путь веры православной… – И владыка Серафим осенил себя крестным знамением, глядя на большой образ Спасителя.

Священнослужители тоже встали и, трижды поклонившись иконе, перекрестились.

– А сейчас, мои дорогие, я покажу вам, что закончил месяц назад! – сказал владыка и вышел из комнаты.

Через минуту он вернулся с холстом, на котором был изображен библейский сюжет. Он аккуратно поставил картину на стул и обратился к гостям:

– Что скажете?

– Господи… Какая прелесть! – отец Сергий восторженно перекрестился.

– Это просто чудо! Какие краски… Какая душа в холсте… – сказал отец Михаил.

– Я рад, что вам пришлось по душе, – лицо владыки озарилось светом. – Значит, и людям понравится!

– Владыка, как же такое может не понравиться? Обязательно творение это должно быть в соборе или монастыре… А в каком уж, вы сами определите!

– Какое чудо! Владыка, вы свою душу в каждый мазок кисти вложили! – восхищался отец Михаил.

– С душой писал, – улыбнулся митрополит, – а иначе не получилось бы!

Через час гости ушли, взяв с него обещание: если Господь подарит вдохновение, то владыка напишет для их собора икону.

Митрополит сел на кровать и долго смотрел на картину… Она действительно удалась и нравилась ему самому.

Память вернула его на много лет назад…

Он вспомнил первые годы священства, после того как оставил армию. Как вместе с женой Натальей преодолевал разрыв с привычной жизнью военной «аристократии» и входил в незнакомый, непонятный мир духовенства. Как потом, после смерти жены, остался с четырьмя дочками, и только вера не дала ему упасть и погибнуть…

Вспоминая о прожитых годах, владыка Серафим вдруг пришел к тому, что надо завтра отправить Севастиану или Веру к отцу Владимиру, чтобы узнать, когда приходить на службу. Он встал с кровати, подошел к углу комнаты, где на полке стояла икона Спасителя, перекрестился и негромко проговорил:

– Прости, Господи! Дай силы, Господи, послужить тебе! Благослови, Господи!

* * *

В заботах и трудах о Церкви и православной вере минули еще два года.

Митрополит привык к жизни под Москвой. Постоянные его помощницы – сестры Вера и Севастиана – заботились о нем и облегчали быт. Иногда они прогуливались по парку или долго сидели на скамье, и владыка рассказывал им историю своей жизни.

Ему удалось за два года принять участие в пяти Божественных литургиях и прочесть прихожанам свои проповеди. Часто его навещал отец Владимир, который всегда радовался, если митрополит приходил к службе. Много времени владыка Серафим проводил за написанием духовных трактатов, музыки и картин.

Но особенно счастлив был, когда приходила внучка Варвара.

Она всегда живо интересовалась, как живет дед, чем занимается и что пишет. А он, в свою очередь, объяснял девочке, как следует читать Библию, на что обратить внимание в каждой главе Священного Писания.

Часто они допоздна разговаривали о том, чем сейчас живет молодое поколение и почему отдаляется от веры. Владыка Серафим не скрывал от внучки свою нелюбовь к советской власти и считал, что Церковь не должна идти у нее на поводу.

– Дедушка, но почему все утверждают, что вера в Бога не нужна? – спрашивала Варвара.

– Утверждают такое те, кто продался новой власти, которая убила помазанника Божьего и всю его семью!.. А Россия все равно вернется к вере, по-другому быть не может. Ты посмотри, внучка: старшее поколение приходит в храм и общается с Господом, просит его о милости и помощи. Господь наш милосердный, он никогда не оставит Русь-матушку. Просто на данном временном отрезке он ниспослал нам испытания, через которые надо пройти.

– Дедушка, но и среди молодежи много хороших людей! – горячо убеждала Варя. – Да, они не верят в Бога, но они верят в светлое будущее, в коммунизм!

– Без веры, внучка, ничего хорошего не построить, Душа каждого человека тоскует, когда ей запрещают говорить с Господом. А их с детства учат безверию!