Оценить:
 Рейтинг: 3.6

Магиер Лебиус

Серия
Год написания книги
2007
<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 >>
На страницу:
12 из 14
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Следующий конный остландец…

Подставленный под копейный наконечник клинок легко разрубает древко. И – замирает на краткий миг. Острие длинного меча опущено и смотрит вперед. А затем – резкий выпад навстречу скачущему противнику.

Всадник с обломком копья в руке напарывается на заточенную сталь. Падает вместе с седлом, с опутанными ремнями и взметающимися, подобно диковинным крыльям дильжами. Меч голема обрушивается сверху вниз, добивая. И не спасают прочные турнирные латы. От такого удара не спасут даже они.

Новый противник. Слева. Спешит, пока тяжелый меч не поднят вновь. И успевает. Почти. Копье направлено в левую руку голема. Но копье не попадает в подвижную конечность. Только слегка скользит по шипастому налокотнику. Рука же…

Стальная рука – безоружная, однако сама по себе являющаяся грозным оружием – сдергивает рыцаря с седла. Бросает на землю. Голем наваливается сверху всем своим весом, сжимает пальцы, вминает защитный подбородник в горло противнику. Обезглавливает – не острым металлом, но чудовищным давлением. Отрывает голову.

И – еще один остландский рыцарь. Уже справа. Налетает на согбенную груду железа, используя благоприятный момент. Разогнуться, размахнуться для верхнего удара у голема времени нет. А потому он просто рубит мечом понизу. Падает конь с отсеченными ногами. Всеми четырьмя. Катится по земле всадник. Но длинный клинок дотягивается и до него.

Очередная пара нападающих. Еще два напрасно сломанных копья. И вновь голем рубит мечом и цепляет пальцами-крюками. Меч половинит остландского барона. Пальцы хватают графскую руку. Барон разваливается надвое. Рука графа отделяется от тела.

Крики, лошадиное ржание, звон металла, грохот падающих тел.

А голем уже поднимается с колена, встает на ноги и шагает… нет – бежит по ристалищу, громыхая железом, навстречу отставшим рыцарям.

Если кто и испугался, если кто и пожелал остановиться, – теперь уже поздно. Разогнанные для копейной сшибки кони не останавливаются сразу. Противник – вот он уже, совсем рядом. И свернуть в огороженном ристалищном коридоре, проскочить стороной, уйти от длинного меча в длинной руке нет никакой возможности.

Ни малейшей.

Меч голема снова описывал смертоносные дуги, и фонтаны крови брызгали аж за ристалищную ограду. Стальная человекоподобная махина переступала через трупы и куски трупов, через умерших и умирающих.

Только последнему из остландских поединщиков – графу Альберту Клихштейну удалось-таки, бросив копье, осадить коня. С пронзительным ржанием обезумевший жеребец вскинулся перед големом на дыбы.

Впрочем, это не спасло Клихштейна. Острие вражеского меча все же достало… Сначала открытое брюхо графского коня, а после – уже на земле – и самого Альберта.

Потом пришел черед поверженных, но еще живых. Немногих уцелевших в этой бойне. Раненых, искалеченных, оглушенных, сбитых с седла… Тех, кто еще шевелился. Голем добивал их быстро и методично. И изящной мезирикордии[9 - Мезирикордия – длинный граненный кинжал, так называемый «кинжал милосердия», используемый рыцарем для умерщвления поверженного противника.] для этого ему не требовалось. Победитель использовал свой громадный меч, действуя им со сноровкой мясника и несуетливостью потомственного раздельщика туш.

Только вылетевший за ограждения Дипольд Гейнский почему-то не привлек внимания голема. Впрочем, пфальцграф не подавал признаков жизни и не представлял никакой опасности для чужаков из Верхней Марки.

Глава 13

Залитое кровью ристалище являло собой границу. На той стороне турнирного поля – Рудольф Нидербургский видел торжествующих оберландцев во главе с Чернокнижником. И уже не важно было, что воинов у маркграфа так мало. Важно только одно: под знаменем с серебряной змеей выступил неуязвимый, непобедимый, несокрушимый голем. Великан не из плоти и крови, а из металла и черных колдовских токов сейчас вершил кровавое дело на кровавой ристалищной границе. Довершал. Доделывал…

С другой стороны ристалища, у зрительских трибун, теснились обескураженные, растерянные и напуганные хозяева турнира. Не участвовавшие в турнире бездоспешные нидербургские рыцари. Бледные как снег стражники. Пешие ландскнехты. Конные рейтары, которые больше не пытались отрезать оберландцам путь к отступлению, а напротив, сами отступили за турнирное поле. Первая и единственная сотня! Больше из-за городских стен никто на подмогу бургграфу не спешил. Город трусливо закрывал ворота.

Правда, к нидербургским воинам уже присоединились оруженосцы и слуги изрубленных остландских рыцарей. Да еще вон в сторонке – десяток оцепеневших от страха стрелков-арбалетчиков.

Арбалетчиков?

Арбалетчиков!

Рудольф встрепенулся. Как он мог забыть о своих бравых стрелках?! Самострелы в их руках взведены. И притом, не абы какие самострелы. Большие, массивные армбрусты со стальной дугой лука и крепкой тетивой, натянуть которую возможно лишь при помощи тугого реечного ворота или мощного рычага «козьей ноги». Такие арбалеты способны пробить любой доспех. Любой обычный доспех. И быть может… И может быть…

Это была последняя надежда.

Бургграф Рудольф Нидербургский встретился взглядом с начальником стрелков. Глаза десятника-цейнерманна выражали страх и готовность. Страх, потому что глаза эти видели то же, что видели глаза бургграфа. Готовность – потому что страх…

Во взглядах прочих арбалетчиков тоже читался ужас на грани паники. И – тоже готовность. Готовность обреченных. Готовность сделать хоть что-нибудь, хотя бы попытаться сделать… Лишь бы избавиться от этого липкого, сковывающего члены страха.

Бургграф молча и почти незаметно кивнул.

Краткий приказ цейнерманна был слышен едва-едва. Десятник отдавал команду хриплым шепотом… Однако те, кому следовало, расслышали. Почувствовали. Прочли по пересохшим губам.

Арбалеты поднялись.

Звонкие щелчки армбрустов прозвучали громче произнесенного приказа. Тяжелые стрелы срывались с массивных лож.

Одна,

вторая,

третья…

Единого залпа все же не получилось. Арбалетчики не смогли разом стряхнуть оцепенение и одновременно прижать спусковые скобы.

… четвертая,

пятая,

шестая…

Руки стрелков дрожали, но сейчас это не имело значения: мишень была близко, мишень была большой. Захочешь – не промахнешься.

Мишенью являлся голем, уже закончивший свою кровавую работу. Голем стоял неподвижно, спиной к стрелкам, видимо, ожидая от своего создателя и господина дальнейших распоряжений. А бить врага в спину всегда проще и безопаснее. Это известно любому стрелку.

Увы, зловещая фигура стального человека… нечеловека… сзади оказалась столь же неуязвимой для арбалетных стрел, как и спереди – для таранных копейных ударов. Короткие, толстые и массивные болты «армбрустов» даже не опрокинули гиганта.

Металл звенел о металл. Болты били вразнобой

в торс,

в шею,

в голову,

в поясницу,

в плечо,

в руку стального голема.

Звяк, звяк, звяк, звяк, звяк, звяк…

Тяжелые бронебойные болты отскакивали, лишь слегка оцарапав броню, скользили, отлетали, отклоненные… Вверх. Вниз. В сторону – далеко за ристалище.

– Не туда! – бургграф повернул искаженное лицо к арбалетчикам. Чувства смешались, и Рудольф Нидербургский кричал сейчас в гневе и в страхе. – Не в того! Маркграф! Магиер!

<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 >>
На страницу:
12 из 14