Звезда империи

Я не знал, стоило ли ему говорить правду, ведь его реакцию на мои слова я знал заранее, но врать ему тоже не хотелось.

– Наверное, далеко… может быть даже очень далеко. Я хочу уйти из поселения.

Я не видел Вика, потому что стоял к нему спиной, но чувствовал напряжение, возникшее между нами. Сейчас мне не очень хотелось поддаваться воле чувств, от этого могла бы пострадать моя воля, от крепости которой зависела моя судьба.

– Я знал, что так всё выйдет, – прозвучало у меня за спиной.

Этот ответ меня очень удивил, я мог ожидать какой угодно реакции, но только не такой.

– Не ожидал я услышать таких слов, – признался я, поворачиваясь к Вику лицом.

Он лишь в ответ слегка улыбнулся краем рта и после недолгой паузы добавил:

– Ты с детства мечтал о путешествиях, всегда подолгу смотрел на горизонт. Твой отец мне часто рассказывал о твоей любви к его рассказам, большинству мальчиков в твоём возрасте было безразлично, что творится за пределами поселения, но ты был не таким. Ты был каким-то мечтательным, всегда расспрашивал о далёких землях, об их жителях.

– Да, мне это было всегда интересно, хотелось увидеть всё своими глазами, – сказал я, доставая из мешка уже спрятанную в него отцовскую карту.

– Это твой подарок, о котором я слышал? – спросил Вик.

– Да, это та самая карта, – сказал я, разворачивая тонкий пергамент.

Её я разглядывал уже тысячу раз, почасту уединялся с ней где-нибудь в безлюдном месте и мечтал о том, как я отправлюсь путешествовать и увижу всё то, что есть на этой карте. Фантазия рисовала красивые картины дальних городов, его жителей, замечательной природы. Но за долгие годы я так и не налюбовался куском старого пергамента, каждый раз я на него смотрел как будто впервые, с непередаваемым трепетом и томным чувством в груди.

– Так значит, ты твёрдо решил уйти?

– Да, – поспешил ответить я.

– Тогда у меня для тебя кое-что есть, – с этими словами Вик вышел из дома.

Заканчивая укладывать в мешок последнюю утварь, я окинул взглядом напоследок нашу лачугу и, убедившись, что ничего не забыл, вышел наружу. Через некоторое время я увидел Вика, несущего что-то длинное и, наверное, тяжёлое, аккуратно завёрнутое в тряпку и перевязанное тонкой верёвочкой. Пока он шёл ко мне, я пытался догадаться, что же было там.

– Вот, это мне досталось от моего деда, – с какой-то гордостью сказал Вик.

Опустившись на одно колено, он опустил один край завёрнутой в тряпку вещи на песок, а другой положил на своё колено. Аккуратно развязав верёвку, он стал разматывать намотанную во много слоёв старую ткань. Когда последний слой был снят, перед моим взором открылось то, во что я сразу не поверил. Это был меч, самый настоящий меч, такой, о каком мечтает каждый мальчишка, когда играет в детстве в воина, но этот был настоящий. Длинный стальной меч, лезвие которого так завораживающе сверкало в солнечных лучах, в это было трудно поверить, это ведь настоящий меч! Осторожно держа обеими руками такую дорогую вещь, Вик поднялся с колена.

– Это единственное, что осталось мне в наследство от рода Сардусов. Этот меч достался мне от моего деда, от которого отказался этот знатный род. Такой меч бывает даже не у каждого богатого человека, его моя прабабка отдала прадеду, когда тому пришлось уйти из конюшни Сардусов. Говорили, что этот меч некогда принадлежал командиру гарнизона. Мне он без надобности, а тебе в пути может пригодиться. Бери и не думай отказываться! От таких подарков не отказываются.

Я протянул руки вперёд, Вик положил на них меч, и я ощутил всю его тяжесть, от неожиданности я чуть не выронил его.

– Ну что, тяжёлый? – спросил он улыбаясь.

– Да уж, потяжелей тех палок, которыми я играл в детстве. Он такой длинный, я думал, мечи бывают короче.

– Этот меч предназначен для двух рук сразу, видишь, какая длинная у него рукоять? Попробуй взяться обеими руками.

Я с нескрываемым восторгом крепко обхватил правой ладонью рукоять меча прямо у гарды, и чуть пониже обхватил левой. Теперь в моих руках был настоящий меч, всю тяжесть которого я чувствовал, от этого держать его становилось ещё приятней. Я сделал пару движений, пару лёгких взмахов, отчего лезвие сверкнуло на солнце. Сразу в сознании всплыли детские фантазии, когда я мечтал сражаться с врагами, победить их всех, а потом вернуться обратно героем. Совсем замечтавшись, я чуть было не опустил лезвие меча на голову Вика. Видя мою радость, он широко улыбался. Теперь-то он был уверен, что меч обрёл своего настоящего хозяина.

– Это тебе тоже пригодится, – сказал он, протягивая мне какой-то кожаный ремень.

– Это для чего?

– Для ношения меча за спиной, попробуй надеть.

Я снял с себя вещевой мешок и накинул на себя это приспособление. Широкий ремень с короткими ножнами тянулся наискосок через спину и застёгивался на груди. Застегнув ремень и засунув меч в ножны, я удивился удобству, с которым меч расположился за спиной.

– Как удобно, мне совсем не тяжело, – сказал я, погладив ремень. – Спасибо тебе большое.

– Иди, и пусть боги оберегают твой путь.

Неожиданно Вик обнял меня, да так крепко, как только братья обнимают. Это меня немного растрогало, я ему, наверное, был почти как сын, хоть он и не показывал никогда своей любви. Я обнял его в ответ. На прощание он посмотрел мне в лицо, его глаза были немного влажными. Прощание затягивать не стоило, поэтому я подобрал свой мешок, закинул его за спину и быстрым шагом пошёл в сторону рощи.

Мой путь лежал на запад, я намеревался добраться до Маралла, в этом большом городе должно было найтись мне место. Для начала я решил выйти на дорогу, ведущую к этому городу, а потом двинуться по ней на запад. На моей карте она проходила очень близко от залива, наверное, увидеть её я должен был сразу после рощи, так что добраться до неё я намеревался очень скоро. Время было уже послеполуденное, солнце уплывало по небу на запад, именно туда, куда я собирался отправиться. Стоило только пройти немного на юг до дороги, а потом прямо на запад – к Мараллу.

Впервые за свою жизнь я чувствовал себя свободным, старые кожаные башмаки мягко ступали по земле, за спиной висел немного отягощавший меня мешок, всё было именно так, как я себе и представлял. Только я и дорога, взгляд, устремлённый вперёд, и ветер, подгоняющий меня своим дуновением. Казалось, что я был создан для того, чтобы всю жизнь просто так идти куда глаза глядят, идти вперёд, навстречу своей мечте и судьбе. Деревья рощи стали редеть, и это означало, что она скоро закончится, а за ней будет дорога, ведущая к Мараллу.

Роща действительно очень быстро закончилась, и мои ноги шли уже по невысокой зелёной траве, застилающей всё поле до самого горизонта. Вскоре показалась и дорога, широкая и ровная, хорошо протоптанная множеством чужих ног, ступавших на неё, наверное, ещё задолго до того, как я появился на свет. Я встал на неё и посмотрел на запад. Вдали виднелись небольшие холмики, редко растущие деревья и легкая сероватая дымка, скрывавшая горизонт от моего взора. Туда я и собирался отправиться, мой путь лежал вперёд, в эту манящую к себе неизвестность.

Взглянув на солнце, я зашагал по пыльной дороге, уверенно ступая по вытоптанной земле и поднимая лёгкую пыль. Каждый шаг доставлял мне удовольствие, меч приятно покачивался за спиной, напоминая о себе, а я всё ускорял шаг, бросая вызов солнцу в гонке, конца которой не было видно. Теперь я мог сказать, что я действительно был счастлив. Впереди меня ждало долгое путешествие. что для меня приготовила судьба? Трудности и лишения? А может быть небольшие радости или великие дела? Меня устраивал любой исход, я был готов ко всему, полный решимости, я шагал вперёд. Впервые в жизни я шёл туда, куда хотел.

Глава 4

Дорога на запад

Есть одна красивая легенда, она тоже касается дороги. Её, как и многое другое в своей жизни, я узнал от отца. В раннем детстве он мне рассказал легенду о звёздном пути, который можно увидеть на небе в тёплое время года. Белый едва заметный хоровод маленьких звёзд опоясывает небосвод, сливающийся в сплошное бледно-молочное сияние.

Давным-давно, когда людей ещё не существовало, в мире жили только боги. Жили, как и люди – со своими проблемами и радостями, достижениями и неудачами. Каждый вечер богиня плодородия выходила на небосвод для того, чтобы засеять всё небо божественным зерном. На самом деле зёрна были настоящими бриллиантами и сверкали после того, как из прекрасных рук богини падали на небесную твердь. Каждый вечер она засевала небо звёздами, а к утру их блеск угасал, уступая место солнечному сиянию. И так продолжалось очень долго, пока главные боги, Маран и Гуран, не решили дать трудолюбивой богине заслуженный отдых. Они поручили небесному богу-кузнецу Ундерману выковать вечные звёзды, которые, однажды посеянные, могли бы светить вечно. Десять дней и ночей Ундерман размахивал своим молотом не останавливаясь, пока не выковал несколько тысяч звёзд. Набрав сверкающие божественным блеском бриллианты в большую чашу, богиня решила в последний раз засеять ими небо и пошла по небосводу, разбрасывая во все стороны мерцающие звёзды. Но чаша оказалась дырявой, и самые мелкие звёзды просыпались через дырку в её дне, усыпая путь богини. Так и получился звёздный путь, который светится по ночам бледной полосой.

Наблюдая за таким великолепием на небе, невольно начинаешь верить всем старым легендам, потому что сложно представить себе другое объяснение существованию этой красоты. Мне всегда в детстве хотелось дойти до края земли для того, чтобы найти место, где звёздный путь касается земли, хотелось коснуться холодных звёзд, разглядеть их вблизи. Сейчас я, конечно же, понимаю, что это была наивная детская фантазия, известно, что края земли никто не достигал, возможно, его и вовсе нет. Точно никто не знает, поэтому верить в это не стоит. Далеко на севере лежат бесконечные ледяные долины, устланные снегом, который никогда не тает. На западе и северо-западе расположен Огненный хребет, пройти который не удавалось никому. На востоке раскинулись безбрежные голые степи, на которых не растёт ничего кроме полувысохшей короткой травы, от которой вся земля кажется жёлтой, как сухая солома. На юге живут дикие племена, которые никого к себе не пускают, а иногда и сами нападают на южные селения империи. Со всех сторон наши земли окружены непроходимыми степями и горами, так что, если край света и есть, то его никто не найдёт.

Пока я вспоминал отцовские легенды и размышлял о крае мира, солнце уже начало склоняться к горизонту и слепить мне глаза. «Всё-таки оно меня обогнало», – подумал я. О своём ночлеге я решил позаботиться заранее, и уже собрался обдумать свой вечерний ужин перед сном, как понял, что мне негде спать. Абсолютно негде, я ведь на голой дороге! Не ложиться ведь прямо посреди неё на пыльную землю. Я стал озираться в поисках хоть какого-нибудь укрытия, но вокруг не было ничего кроме трёх одиноких деревьев, виднеющихся вдали от дороги. Сходить с неё не хотелось, но ничего другого мне не оставалось делать. Печально оглядываясь на дорогу, я поплёлся в сторону трёх вековых великанов, широко раскинувших свои ветви. Странно было осознавать, что я, отправляясь в путешествие, не подумал о самом необходимом – о ночлеге. «Зато теперь я узнаю, каково спится собакам на голой земле», —

с усмешкой подумал я.

Сварить кашу у меня точно не получилось бы, и не только потому, что воды я с собой взял немного, и набрать её было негде, а ещё и потому, что я забыл дома наш котелок. «Хотя было бы неплохо поужинать горячей кашей с солью», – подумал я, облизывая губы. От этих мыслей у меня потекли слюнки, а живот проурчал что-то возмущённым тоном. Я попытался подумать о чём-нибудь другом, но эта попытка только прибавила мне аппетита. Только недавно я думал о вещах, очень далёких от еды, а теперь мои мысли крутились только в одном направлении, поэтому пришлось ускорить шаг, чтобы поскорей прекратить бурю, бушевавшую у меня внутри.

Деревья оказались больше, чем казались с дороги. Они могли по праву называться великанами, их стволы невозможно было обхватить в одиночку, наверное, понадобилось бы три человека, чтобы опоясать хотя бы меньшее из них. Стояли они рядом друг с другом, и поэтому их ветви между собой переплетались, создавая под собой зловещий сумрак, от которого даже на расстоянии веяло холодом. От ветра могучие стволы поскрипывали, и казалось, что надо мной нависли три чудовища, готовые раздавить меня в любой момент. Под деревьями земля была сырая, трава почти не росла, и было очень тихо, отчего каждый шорох за спиной заставлял оглядываться.

Хоть я и понимал, что в этом месте нет ничего плохого, всё-таки мне не хотелось в этой могильной сырости провести всю ночь. Гораздо приятней было посидеть под лучами заходящего солнца, которое совсем низко склонилось над горизонтом и стало намного больше, чем в полдень. Облокотившись на западной стороне на одно из деревьев, я достал из мешка свои скромные съестные припасы. Несколько пресных лепёшек и немного сушёной рыбы, больше ничего у меня не было, если конечно не считать рублёного зерна для каши, но его пришлось засунуть обратно. После хорошей прогулки рыба и лепёшки казались божественно вкусными, каждый кусочек во рту хотелось долго жевать, и в то же время хотелось побыстрей проглотить, чтобы откусить новый. Очень скоро я почувствовал себя хряком, нажравшимся на неделю вперёд, до того тяжело было у меня в животе. От былой бодрости не осталось и следа, всё тело заполнила истома и вялость, отчего хотелось только лежать и ничего не делать, лень было даже положить остатки еды в мешок или хотя бы пошевелить пальцем. Солнце приятно грело меня, тепло от сытости растекалось по всему телу, голова была свободной от тревог и забот, прикрыв от удовольствия глаза, я расслабился. Моё тело потихоньку сползло вниз, и теперь я уже не сидел, а полулежал, раскинув в стороны руки и ноги. Не хотелось даже думать о том, что будет завтра, не хотелось делать абсолютно ничего. Хотелось только лежать и лежать вот так, получая удовольствие от каждого проходящего мига.

Казалось, что пролежал я совсем немного, но когда приоткрыл глаза, было почти темно, на небе стали зажигаться первые звёзды. Вечерний ветер шелестел в листве трёх гигантов, доставляя кучу хлопот маленькой птичке, которая то и дело вспархивала от каждого порыва ветра и кружила возле своего маленького гнёздышка, опускаясь в него, чтобы через мгновение опять вылететь из него из-за неспокойного ветра. Но как бы ветер ни пытался скинуть с длинной ветки гнездо, оно всё так же надёжно висело на нём на радость птичке. И тут мне в голову пришла одна неожиданная и невероятно простая мысль. «Почему бы и мне не провести ночь в ветвях большого дерева?» – спросил я сам себя. Ветки очень тесно переплетались между тремя деревьями и могли выдержать тяжесть моего тела. Притом провести ночь на дереве мне хотелось больше, нежели на голой и сырой земле. Взобраться на дерево не составило особого труда, по старому изогнутому стволу, покрытому буграми и выгнившими дуплами, было легко карабкаться. Отыскав подходящую ветку, очень толстую и ветвистую, осталось только смастерить большое гнездо, подходящее мне по размеру. Найдя подходящее место, состоящее из переплетённых веток, я стал сгибать молодые ветви от краёв к центру, чтобы уплотнить мою будущую кровать. Очень скоро моё гнездо было готово, достаточно большое и прочное для меня. Теперь можно было укладываться спать. Мешок и меч заняли своё место на соседней ветке, а я с удовольствием растянулся во весь рост, предвкушая хороший сон.

Стоило мне закрыть глаза, как я услышал красивое птичье пение, которое слышалось очень близко от меня. Открыв глаза, я обнаружил, что уже светло и наступило утро, а поёт рядом со мной та самая беспокойная птичка, которая вчера вечером кружила около своего гнезда. «Неужели ночь прошла так быстро?» – удивился я, потянувшись спросонья. В теле почти не ощущалось даже следов сонливости, как будто ночь закончилась, едва начавшись, пролетев в один миг. Меч с мешком висели рядом со мной, немного покачиваясь на ветру, как будто зовя меня с собой в дорогу. Схватив их одной рукой и перекинув через плечо, я спустился с дерева на землю.

После ночи земля дышала свежестью, а на траве виднелась роса, сверкающая подобно драгоценным камням. Новый день приветствовал меня солнечным светом и запахом просыпающейся земли, всё вокруг своим видом звало вперёд, побуждало продолжать свой путь. Преисполненные бодростью ноги сами понесли меня в сторону дороги, а я лишь смотрел на запад, поправляя за спиной висящий мешок и вдыхая свежий утренний воздух. А воздух был такой вкусный, что от него немного кружилась голова, и от этого хотелось его вдыхать ещё и ещё, пока я не насыщусь им, но насыщение всё не приходило и не приходило.

Небо почти полностью было закрыто белыми лёгкими тучами, и поэтому не было ясно, будет ли сегодня дождь, или нет. Погода у нас зачастую бывает очень переменчива. Иногда с утра дождь льёт как из ведра, а в полдень все изнывают от жары. Эти белые тучки показались мне не такими уж серьёзными, и я решил, что, скорее всего, будет жарко. В это время года дожди бывают редко и длятся очень недолго, в основном дует сухой ветер с юга. Он-то и угоняет тучи далеко на север, подальше от наших краёв. А там, на севере, из-за этого идёт дождь или снег, в зависимости от того, насколько холодный воздух. Хотя, так это или нет, я точно знать не могу, ведь я не бывал в северных землях, и не знаю, какая там бывает погода в это время года. Интересно было бы побывать там, где никто ещё не бывал, куда никто не заходил, боясь сильного холода. Хотя, скорее всего, там не окажется ничего кроме заснеженных полей и ледяного ветра, который заморозит насмерть любого путешественника, отважившегося покорить эти северные земли. Разве что в Месяце ветров или в Месяце урожая можно решиться на такое опасное путешествие в надежде, что в это время года там будет не так холодно. Самое печальное – это то, что в тех краях нет людей, там никто не живёт, и путешественникам будет негде остановиться, придётся ночевать на промёрзшей земле, а это мало кому может понравиться.

Тяга к путешествиям, открытию новых земель присутствует у каждого мальчишки, только вот у остальных с возрастом эта детская черта исчезла бесследно, а у меня сохранилась и глубоко укоренилась во мне. Теперь она стала неотъемлемой частью меня самого и уже не могла никаким образом покинуть меня или хотя бы измениться. Помню, как в детстве мальчишки из нашего поселения собрались в поход, набрали с собой кучу ненужных вещей, половину из которых пришлось оставить, и пошли в сторону моей любимой рощи. Я среди них был самый младший, но шёл уверенней всех и держался бодрее, несмотря на то, что моя поклажа была заметно тяжелее, чем у остальных. Через какое-то время, когда мы зашли, по мнению большинства мальчишек, слишком далеко, решено было поворачивать назад. Остальных это решение обрадовало, а я ещё долго озирался назад, печально думая, что я никогда не узнаю, что находится там, за теми оврагами и полянами, которые мы так и не прошли. Из этого похода все вернулись довольными, все кроме меня. Я потом ещё долго мечтал, что когда-нибудь я один соберусь и пойду так далеко, как ещё никто не заходил, и буду идти, пока хватит сил или пока я не дойду до края земли. Тогда я ещё не знал, что эта роща не такая уж и большая, и её можно запросто пройти. У меня была эта мечта, её я хранил глубоко в себе, холил и лелеял. Оставаясь наедине с собой, доставал её из самых глубоких уголков своей души и рассматривал с разных сторон, фантазировал и снова рассматривал, сравнивая новую фантазию со старой, находя в них преимущества и недостатки друг перед другом.