Красная Община 98. Стрела

– Зачем мне та ваша машина, у меня своя есть, если вы что-то хотите спросить, спрашивайте быстро, – он заканчивал слова и гордо смотрел на меня в своей одежде, подчеркивая мою глупость, из-за которой я обратился к нему.

– Я от Тани, это та девушка, которая живет в красном доме в коттеджном поселке, ее дом в три этажа, и номер 47 на стене кирпичной висит.

– Ну и что вы хотели спросить? Вячеслав, ее папа, вам что-то сказал?

– Я про работу хотел с вами поговорить, может, вы устроите к себе в фирму?

– А что ты умеешь делать? – спросил меня он и стал улыбаться. – Если пойдешь подсобником к каменщикам раствор носить в домах, которые мы начнем строить в поселке, то приходи ко мне завтра утром. Я живу рядом с домом 47.

– А можно устроиться рекламным агентом к вам?

– Знаете, я спешу, меня водитель ждет, желаю вам удачи в семейной жизни!

Высокий с пакетом Борис, теперь уже знакомый человек, обратил внимание на красную машину, в которой сидела Таня, и развернулся, направился тяжелым шагом к «Волге», в которой сидел его водитель.

Тяжело мне придется добиваться работы в их фирме, чтобы завоевать расположение отца и доверие. Мне придется устроиться, наверно, рабочим, а не рекламным агентом, подумал я и развернулся, стал идти обратно, немного сутулился, смотрел под ноги и закрывающие двери, которые громко стучали в отечественной машине.

Подойдя к машине, в которой сидела Таня, я открыл двери с радостью, что ее присутствие меня радовало лишь потому, что я уже мог разговаривать, заканчивая ПТУ или училище, с такими влиятельными людьми, которые недалеко живут от нас – это этот мужик и ее папа, бывший милиционер. Но что их связывало, задумался я, когда залез в ее машину теперь.

– А он оказался с личным водителем!

– Да, я не знала, я звонила отцу своему недавно, он сказал, что ты будешь работать у него, – ответила спокойно Таня мне и завела машину.

– Да, я завтра к нему утром пойду, он сказал, недалеко от тебя живет, – выражал я глазами своими зависть и ненависть к богатым людям после развала Советского Союза.

Мы тронулись медленно, машина была легкая по весу, и передние колеса ведущие были, выехали на дорогу, снег стал немного таять, мороза сильного не было, лужи с ямами на разбитой обочине отпугивали нас, и мы стали дальше ехать в свой поселок, который уже начался.

– Скажи, а ты с ним договорился о работе?

– Да, я завтра пойду работать рабочим! – громко ответил я ей и попросил закрыть ее окно.

Мы проехали областную психоневрологическую больницу под номером десять, которая была огорожена бетонным забором и имела три этажа из серого кирпича, я ужаснулся, когда мимо нее проезжал, вспоминал родителей бывшего друга, которые работали оба в ней заведующими отделениями, и один из них всегда от больных носил бутылки с вином и коньяком к себе в двухкомнатную квартиру, а мой друг поступил учиться в институт МВД или, как его раньше называли, школу милиции, на факультет радиоэлектроники, а сестра старшая его поступила в медицинский вуз, а потом в милицейский госпиталь работать перешла, все было схвачено.

А тут я тоже стараюсь породниться с родней, которая в милиции работает, все как-то неправильно получается, в душе я думал и знал, что, возможно, меня смогут выгнать после нескольких лет проживания в красном особняке, подумал я и посмотрел на Таню подозрительным взглядом.

– Может, ты к нам зайдешь?

– Нет, спасибо, – немного улыбался я, и мы остановились у ее забора, я ее прижал к себе и обнял, ее рука была теплая, и взгляд мне говорил, что не надо быть гордым в таком состоянии, без денег и знакомства, нужно приспосабливаться к миру и людям влиятельным ради светлого будущего, работать на них.

– Я завтра к нему зайду утром поговорить про работу, а потом тебе перезвоню, сейчас он, наверное, пьет водку, – я продолжал ее держать за руку и разговаривать.

– Он тебе что сказал, про меня он спрашивал? – она оттолкнула меня от себя и хотела узнать правду.

– Я стал спрашивать про работу и предложил пройтись к нам, а он пожелал нам успехов в жизни, – ответил я и наклонился к ней, чтобы ее поцеловать в щеку.

Таня взяла меня за шею руками и обняла, сказала:

– Не стесняйся в разговоре, будь напористым, – и поцеловала меня в губы.

Я перестал ее держать, посмотрел на ее глаза, которые были выразительные, ее помада размазалась по губам, и она посмотрела в зеркало и вытерла правой рукой своей.

Снег медленно присыпал дорогу и не успевал уже таять на крышах.

Я вылез из машины, окончательно убежденный в том, что поступил правильно, я огляделся по сторонам и вдохнул сырого воздуха на своей улице, девушка мне улыбалась через окно лобовое своей уже машины мне вслед, а я махал ей рукой, надеясь еще раз встретиться, но не дома с ее отцом.

Проходя забор из колючей проволоки, я обратил внимание на наш небольшой дом в один этаж и с двускатной крышей, которую мой отец построил один и накрыл ее шифером. Мне было неприятно, что я живу с сестрой и нету образования у нас, а местные соседи стали нас притеснять из-за захвата земельного участка, который должен был достаться северному вору – мой отец его так решил называть и просил нас не бояться смотреть людям в глаза, когда они нас называли переселенцами из Украины.

Пришло утро, я прошел мимо дома, в котором живет Таня, и направился по снегу в семь часов к земельному участку, на котором был построен в три этажа дом из панелей и огорожен белым силикатным кирпичом, крыша из оцинкованного листа была покрыта высокая, дом был похож на особняк мелкого партийного чиновника, внутри я слышал лай собак породы доберман, их там во дворе было двое, и овчарка европейская, самка, жила в подвале, мне так рассказал мой отец, когда я пошел к этому владельцу устраиваться на работу в его кооператив.

Вспоминал, как этот владелиц смуглый предлагал моему отцу работать механиком и ездить без тормозов на машине утром на работу, мне было странно напрашиваться, но я шел к дверям калитки, которая имела цвет серый, на которой висел домофон и видеоглазок.

Подойдя ближе, я нажал пальцем указательным на кнопку звонка, послышался лай собак у дверей дома, наверное, но уже через минуту открылась дверь и меня встретил в зеленом, светлого цвета тот самый Борис, у которого была кучерявая, темного цвета прическа и лицо припухло от достатка, а может, от плохого здоровья.

– Давай, заходи, если пришел на работу устраиваться, – и сказал: – Здравствуй.

Его слово для меня показалось спасением от тех проблем, которые меня поджидали в жизни, если я бы работал на рынке.

– Здравствуйте, я утром пришел, на работу устроиться можно к вам?

– Проходи в дом, за столом посидим. Как твой отец поживает, все хорошо у него с трудоустройством? Я ему раньше говорил, что у него будет проблема тут с работой.

Медленно я проходил по узкому тротуару, и он был не из асфальта, а из бетона, все приятно и красиво во дворе, но нет цветов и травы во дворе, подумал я и остановился у входных деревянных дверей в дом. Высокий мужик в зеленом пуховике шел в спортивных теплых штанах.

– Ты проходи, двери открыты!

– А у вас, я слышал, много собак бегает во дворе… – волнуясь, я спросил у него.

– Да, один ротвейлер с доберманом!

– Наверно, большие уже, много нужно еды им готовить? – немного улыбался я и проходил в его дом.

Внутри были двери из дерева, и все стены в прихожей были обиты деревом, было приятно смотреть, что у такого по образованию строителя, который, как Таня рассказала, есть талант в строительстве промышленных зданий и сооружений, по образованию он строитель именно такого факультета неизвестного для меня вуза. Я разулся и прошел вовнутрь по коридору, на полу лежал красного цвета коврик, и красная дорожка бордовая от него была раскинута узкая, на кухню в дверном проеме была красивая резная дверь из массива сосны с небольшими окошками, а в кухне был деревянный стол резной, и кухонный диван угловой коричневого цвета был похож стилем на стол, небольшой стул стоял у дверей, который я взял рукой и поставил недалеко от стола, чтобы присесть на него.

– Вы уже присели, так быстро ориентируетесь.

– Да просто нужно, наверное, присесть, че стоять, если я пришел на работу к вам! – громко сказал я и верхней одежде стал спрашивать, сказал:

– Возможно у вас найти работу? Я хотел бы узнать, чтобы не работать на рынке, на котором приходится помогать расставлять палатки владельцам.

Высокий мужик – для меня он таким запомнился – включил газовую плиту и поставил чайник на огонь. Этот Борис Дмитриевич не держал много продуктов на столе, кухонные шкафы висели над умывальником, все из красивого массива сосны и крашено лаком. Я вспоминал своего отца, который мне говорил, что нас постараются преследовать, потому что мы поселились среди тех, кто раньше тайно был организованной преступной группой под прикрытием своих осведомителей в милиции в конце 90-х годов.

Этот рослый с хитрым выражением лица человек посмотрел на меня и сказал:

– Долго мне дома нельзя быть, у меня есть еще семья, сын с женой, они в квартире живут, на левом берегу в городе, сын тебе ровесник, на юридический факультет я его устроил учиться.

Я внимательно слушал его, как он мне коротко рассказывал немного про свою семью, я даже не мог предположить, что он хотел мне сказать, но для меня он сделал исключение и сказал:

– Предложу работать временно в бригаде у штукатуров, если долго задержишься, то, может, ты станешь бригадиром в отдельной бригаде.