Красная Община 98. Стрела

– Там, пройди на улицу, во дворе сбит из деревянных досок!

– Я понял! – громко ответил я и снимал свои часы с руки, чтобы начать работу – мешать раствор штукатурный.

Молодой парень принес обед для себя в кармане одежды в виде нескольких кусочков хлеба и отрезанной колбасы, завернутой в полиэтиленовый пакет.

Наверное, мечта стать образованным человеком очень сильно его тревожила, чтобы еще жениться на дочери милиционера и соответствовать статусу или классу общества, которое хочет быть выше рабочих на заводах и на стройках. Но все не так стало в будущем идти гладко у молодого парня на стройке, работавшего в бригаде двух штукатуров и слушавшего критику Бориса Дмитриевича в адрес отца, который был электриком у молодого парня, который стал выпускником училища номер восемь, а не выпускником вуза в городе, в который приехала семья с сестрой и Русликом.

Геннадий подошел и встал в дверном проеме коридора, сказал:

– Пойдем, покажу, где есть раствор штукатурный и лопата с ведрами.

Мы шли вдвоем по темному коридору, который освещался одной лампочкой на потолке, который был перекрыт бетонными плитами, и стены были не оштукатурены.

– Еще один парень придет завтра, будет тоже штукатурить, – ответил Геннадий мне и посмотрел на стены из кирпича белого над дверями в зал, подняв голову.

– Да, это неплохо, наверно, много раствора надо приготовить?

– Да, проходи вперед, в зал, вот, пленку убери с кучи этой, возьмешь потом воды, она в шланге в коридоре, и ведрами начнешь наливать в небольшую кучку, лопата в углу стоит совковая, там нужно, чтобы раствор был вязким и прилипал к стене кирпичной.

– Хорошо, я постараюсь уже сейчас несколько ведер намешать, – ответил я и поправлял штаны теплые на бедрах своих, осматривая вокруг стены, которые были сложены из кирпича белого на цементном растворе.

– Если раствор будет жидким, штукатурка не пристанет к стене, понял!

– Я понял, – ответил молодой парень Геннадию, который в эту минуту держал провод с розеткой от небольшой трубы с вентилятором, который назывался печкой и который дул горячим воздухом на кучу раствора, когда он подключил розетку и вилку с переноской на полу бетонном.

– Если все понял, давай начинай работать, деньги за работу буду платить я в конце каждой отработанной недели. – Он достал мобильный телефон с длинной антенной и стал набирать номер пальцем.

– Борис Дмитриевич, ну, парень, про которого вы рассказывали вчера, пришел, я ему все показал и сказал, он уже работает, завтра еще один штукатур придет. Живет недалеко, местный тоже, да, я все понимаю!

– Никто выпивать не будет, – ответил Геннадий строго и засмеялся в трубку, смотрел в окно из зала, которое было из деревянного блока и двойного стекла, сильно светило нам солнце утром, и я прошел от двери, взял правой рукой пленку, стянул с кучи и кинул в угол, из которого взял лопату и два ведра высоких круглых, в которые помещалось больше десяти литров воды.

– Завтра придет парень, будет штукатуром работать, сегодня у тебя обучение с раствором, завтра много нужно замешать, обед в двенадцать часов и длится один час, а заканчиваем работу в пять часов, если нужно остаться, то я могу попросить тебя остаться, за лишние часы я заплачу.

– Все, я понял, мне нужно будет немного времени, и я смогу все приготовить, – ответил я нерадостным голосом Геннадию.

Геннадий ушел немного задумчивый, и молодой парень стал мешать раствор лопатой, кидая из кучи отдельно на пол, чтобы залить водой из ведра и размешать нужную консистенцию раствора.

На потолке в зале висела небольшая лампочка, которая могла гореть вечером.

– В зале есть свет, это хорошо, можно работать вечером, если не успею намешать быстро раствора, они, наверное, работают от оштукатуренных квадратных метров, – сказал тихо я и продолжал кидать раствор немного влажный из кучи для приготовления раствора вручную.

Белые рукавицы я уже испачкал раствором, и они стали серые, мне было приятно, что у меня есть работа рядом и не нужно ходить на рынок.

К вечеру я очень сильно устал, болела спина, и ведра, которые я носил в коридор для Геннадия, были тяжелые, он старался раствор раскидывать по стенам мастерком и деревянной доской растягивал в один, а где в два сантиметра по кирпичной стене.

Мне позвонил мобильный телефон, который был серебристого цвета с голубым экраном, он поддерживал диапазон частот GSM, и там была одна из сим-карт красного цвета с номером московской телефонной связи, который легко запоминался.

– Привет, ты уже отработал на стройке?

– Привет снова, Таня, да, сейчас я уже заканчиваю, спина болит от такой работы, руки все в растворе, весь воняю дымом, бригадир костер разжег во дворе, сушит мокрые вещи, носки, наверное, с рукавицами, отопления в доме еще нету, в котором мы работаем.

– Ты не жалеешь, что пошел работать на стройку? Может, тебе надо было идти в рекламу?

– Нет, лишь бы твоему папе понравилось это, надеюсь, я с ним еще на этой неделе встречусь.

– Сегодня я не приеду к своему отцу в поселок, а завтра вечером я буду ночевать дома в поселке, ты можешь к нам прийти вечером, и я постараюсь, чтобы ты у нас остался ночевать! – ответила мне Таня в мобильный телефон сухим голосом и смехом в конце постаралась меня развеселить среди холода и влаги от штукатурного испарения и света лампочки на потолке, а в зале лежала большая куча влажного раствора.

– Наверное, я завтра буду себя неловко чувствовать, когда приду в гости к тебе после лопаты и ведер!

– Ты должен прийти, я буду ждать! – крикнула громко в трубку девушка мне.

– Я приду, спасибо, что пригласила меня, – ответил я и добавил, сказал:

– Обнимаю тебя и целую крепко тебя!

Я закончил разговор, и мы остались не очень радостные, я был гордым и еще не был студентом вуза, а она была вся из себя похожая на обеспеченного и разбалованного ребенка обеспеченных родителей, которые не были похожи на работников МВД, а, скорее, имели секреты, по которым у них приходят доходы в их семейный бюджет после распада государства и появления криминального мира преступного, который стал обуздывать и напрягать отдел внутренних дел, а чтобы все были при деньгах и достатке, стали думать про «крышу» – из определения слова в блатном мире это покровительство преступного мира, соблюдение воровских законов либо свидетелей уничтожение, чтобы не было вражды за проваленные дела среди блюстителей закона и преступного мира, так мне рассказывал один родственник определение «крыши».

Я оставил свою одежду в прихожей рабочую, надел часы на руку и спрятал мобильный телефон в карман, сказал:

– Геннадий, я пошел домой, свет горит в зале, я его не стал выключать, если ты скажешь остаться еще поработать, то я останусь!

– Все, до завтра, приходи утром, не опаздывай! – крикнул мне бригадир с улицы, сидя у костра небольшого.

Я прошел, закрыл двери калитки с обратной стороны, и мне было унизительно и неприятно вспоминать лица этих богачей двух, которые о себе высоко думали.

Пройдя через несколько дворов к своему земельному участку, я увидел перед собой наш небольшой построенный дом в виде непонятного здания, в котором нет газа с водопроводом, а также забор, который был раньше огорожен колючей проволокой, и калитка была из металлической решетки, снятой из кровати старой.

Зайдя во двор, я почувствовал обиду на отца своего, на то, что он стал изгоем в своей профессии электрика на любом предприятии города, его постоянно проверяла охрана частная – не несет ли он дорогие проводки в своей сумке, может, он ворует медь с алюминием, так думали раньше.

Но он был удачливым в своей семье, а не на работе, с которой он всегда увольнялся по собственному желанию из-за замечаний к себе со стороны главного энергетика, начальника охраны, разных напарников-электриков, которые работали в другой смене и делали ремонт оборудования.

Войдя в дом небольшой из деревянных брусьев и досок, я увидел своего отца, сидящего у печки русской, и он топил дрова, согнувшись у стола.

– Ты пришел, ну, как работа?

– Мне не нравится, ты был прав, нас всегда будут стараться унизить в этом городе!

– Не волнуйся, верь в свою мечту, и она сбудется, но помни, как мы жили раньше, – мне говорил отец и ломал дрова сухие, которые высохли на улице под навесом от снега и дождя.

– Ты ломаешь дрова, я сейчас пойду еще сырых напилю и принесу, – ответил я и стал снимать свою обувь.

– Этого хватит!

– Подумай, стоит ли тебе идти работать ради семейного благополучия с этой соседкой?

– Я подумаю! – ответил я и прошел в комнату площадью в 15 метров квадратных, в которой было два старых дивана, стоящих по разным сторонам у стен, и несколько стульев у стола стояли, словно стол нам пригодиться должен был в будущем времени.

Глава 4. Отвратительная работа