Везунчики

– Вот те на, прямо триллер какой-то, – покачал головой Еремеев. – Вера Никифоровна, выходит, никто не знал про вашу тайну? Ни участковый, ни соседи, ни ваши дети?

– А на что им, Николай Павлович, знать было? – старушка укоризненно посмотрела на Николая. – То моя тайна, отца моего да сестры Глафиры, что померла года три назад… Никому и не надо было про то знать.

– Думаю, что ничего хорошего от тех стволов не осталось, – скептически заметил Ковалёв. – С войны столько лет прошло, да и условия хранения, скорее всего, подкачали. Ржавчина, разложение пороха…

– Чего гадать, Миша? Сходим и посмотрим на месте, – я в задумчивости поскрёб подбородок. – Да, много тайн хранит земля русская, много.

Спустя какое-то время мы поднялись на чердак в одной из хат и, следуя указаниям Веры Никифоровны, осторожно выволокли из хитроумно устроенного тайника два тяжёлых ящика с еле заметными надписями по-немецки. Тайник, надо сказать, был устроен весьма грамотно с точки зрения долговременного хранения – я никогда не видел ничего подобного.

Как говорится: век живи, век учись. Оба ящика потемнели от времени, но оказались крепкими, очень качественными, как говорят, добротными. Судя по всему, отец Веры Никифоровны выбрал наилучший упаковочный материал из того, что производил Третий рейх, и что оставили немцы при отступлении.

Повозившись немного с узким лазом, мы спустили оба ящика с чердака и вынесли их во двор. Не мудрствуя лукаво, попросили у хозяйки топор и вскрыли нашу находку. Внутри одного из ящиков оказался второй, опять-таки с маркировкой фашистской Германии. В другом же ящике наш ожидал сюрприз.

– Етижи-пассатижи, «машиненгевер», – едва глянув на содержимое, протянул Зеленцов. – Дорогая передача, я фигею, не иначе.

– Да, это самая настоящая «швейная машинка Гитлера», – кивнул мой напарник. – На вид сохранился неплохо. Ржавчина чуть видна… Но состояние однозначно намного лучше, чем у копаных стволов.

– А это, как я понимаю, «маузеровские» карабины, да? – Николай запустил руки в ящик и вытащил из него немецкую винтовку. – Надо же, в стволе затычка… Похоже, маслом залито было.

– Ой, сынки, отец мой, пока живой был, всё время керосин да масло изводил на енти самые ружья, – вздохнула Вера Никифоровна. – До самой своей смерти на чердак лазил.

– Так-так-так… Если эти штуковины постоянно смазывали и чистили, то есть шанс, что и пулемёт будет в рабочем состоянии, – вытащив из ящика козырной девайс, Руслан выдернул из ствола ветошь. – Чёрт, а как его разбирать-то?

– Дай-ка сюда, капитан, – протянув руку, попросил Соловьёв. – В Афгане нам попадались и китайские копии нашего оружия, и добротные европейские, и американские аппараты… А это их прямой предок.

Немного повертев пулемёт в руках, бывший десантник присел и сноровисто разобрал МГ, разложив составные части на крышке ящика. Мы сгрудились вокруг нашего товарища, глядя, как Владимир осматривает и протирает каждую железячку, пытаясь выяснить степень сохранности всех деталей. Минут пять спустя Соловьёв распрямился, чуть улыбаясь, нашёл взглядом хозяйку клада.

– Ваш папа, Вера Никифоровна, был настоящим русским солдатом, – произнёс мой тёзка. – Земной поклон ему и вам за воистину бесценный подарок в это трудное время.

Владимир поклонился бабульке в пояс, та, не удержавшись, пролила слезу. Татьяна Петровна сунула старушке платок, да и сама украдкой протерла глаза. Да, нелегко сейчас этим женщинам, ой как нелегко. Как и мы, тёртые жизнью крепкие мужики, они мгновенно потеряли всех своих близких, и в округе нет никого, кто бы их защитил от опасностей. Но у нас, мужиков, есть хотя бы оружие, по три ствола на брата, плюс уверенность в своих силах и плечо товарища рядом. А кто есть у них, у одиноких бабушек из Замятино?

– Патроны, по идее, должны быть годными для стрельбы, – открыв тот самый ящик в ящике, Саня Барулин распаковал одну из коробок, потом разорвал пачку. – Да тут промасленный пергамент, что ли.

– Надо будет отстрелять десяток-другой, проверить, – рассматривая маркировку патронов, произнёс Зеленцов. – «Маузеровский», как раз для пулемёта и карабинов… Сколько их здесь, Саша?

– Навскидку не меньше тысячи, – оценивающе прищурился капитан. – Да, тысяча точно будет… Эм-Гэ, два карабина, Бэ-Ка, и четыре ленты на пятьдесят патронов каждая… Живём, парни.

– Так, товарищи, давайте подгоняйте машины и забирайте ящики, – взглянув на часы, я поторопил своих оперов. – Ну, Вера Никифоровна, вы действительно сделали нам царский подарок. Обещаю, что с этим подарком мы защитим вас и от любых слонов, и от каких угодно хищников. Спасибо вам огромное, от всей души спасибо.

Бабулька расплакалась, Татьяна Петровна принялась её утешать, и мы вновь прибегли к помощи настойки из валерьяны. Видя состояние пожилой женщины, я попросил Руслана привезти докторшу – пусть Диана побудет какое-то время со старушкой, поработает психотерапевтом, что ли.

– Володя, а есть ли смысл тащить нашу находку в Данилово? – обратился ко мне Ковалёв. – Если пулемёт в рабочем состоянии, то его надо оставлять здесь, где бродит всякое зверьё. Может, калибром Эм-Гэ и не вышел, но со скорострельностью-то у него – просто зашибись. Любого мамонта пополам разрежет, а тигра вообще на куски порвёт.

– Читаешь мои мысли, Миша, – улыбнулся я. – Ну, для начала оружие надо почистить, опробовать патроны, убедиться, что всё в порядке. А потом… Придётся делить команду на две части: нужны сам пулемётчик, его помощник, плюс ещё пару бойцов для прикрытия.

– Почистить стволы и перебрать Бэ-Ка – дело недолгое, – усмехнулся Михаил. – Оружейного масла, поди, у тебя припасена целая канистра, да?

– Да, в пятилитровом бачке из-под какого-то технического, – кивнул я. – Бачок неполный, там литра четыре, четыре с половиной… Хорошо, для начала нам надо выбрать домик для дислокации будущего гарнизона села Замятино.

– Ага, ещё и флаг вывесить, и табличку на дверях прибить, – отозвался мой напарник. – Рус едет. Хватайте, парни, ящики, тащим к тачкам.

Вновь переговорив с местными бабушками и покумекав над свеженарисованным планом деревушки, мы приняли решение устроить базу гарнизона в соседнем от хаты Веры Никифоровны доме. Этот дом, точнее, обнесённый забором двор стоял на некотором возвышении над остальными постройками в Замятино. В дополнение к самому дому и хлеву для скота во дворе имелся добротный сарай для техники. Как выяснилось, сарай в своё время построил муж хозяйки, имевший трактор и работавший на нём. Супруг умер лет пять назад, и с тех пор сарай иногда использовали дальние родственники хозяйки из Данилово. В общем, в сарае свободно помещалось сразу два джипа, а само расположение двора позволяло нам буквально за минуту домчаться до любой околицы деревеньки.

Хозяйку дома звали Натальей Ивановной, я дал бы ей навскидку лет шестьдесят, не более. Как говорится, дама была в теле, что не мешало ей развить кипучую деятельность, как только мы договорились о постое. Наталья Ивановна безапелляционно заявила, что от неё никто не уйдёт голодным, и тотчас принялась за готовку. Решив, что хозяйке надо бы немного подсобить, мы бросили жребий, и Зеленцов отправился на кухню чистить картошку и резать лук. Остальные занялись более грязным делом – чисткой оружия.

Где-то через полчасика на связь вышел Антонов, сообщив нам, что глава организовал команду ополченцев, которая выдвигается в Замятино. Ещё три подобные группы Федосеев планировал направить в близлежащие фермерские хозяйства, чтобы не повторилась трагедия, подобная той, что произошла на хуторе Макеева. В состав команд входили все местные охотники, вооружённые более-менее нормальными ружьями и карабинами.

В свою очередь, я проинформировал участкового, что намерен временно оставить в деревне несколько своих парней. Сообщил, где мы дислоцируемся, и что надо бы сделать для безопасности жителей Замятино. Антонов вздохнул, пообещав что-нибудь предпринять в ближайшем будущем. Мне подумалось, что и участковый и вся администрация по уши увязли в проблемах размещения и обеспечения более четырёхсот человек, что свалились на голову даниловцам почти в прямом смысле этого слова.

Обедали за накрытым во дворе столом, наскоро сооружённым из потемневших досок. Хлебосольная хозяйка хлопотала вокруг нас, всячески расхваливая таланты и способности докторши, сидевшей на почётном месте – в хорошем кожаном кресле, которое мы выволокли из дома специально для казашки. Диана смиренно принимала похвалу на свою голову, иногда кивая и уточняя некоторые моменты. Видимо, пластический хирург не впервой оказывалась в ситуации, когда её превозносили до небес.

Как бы мимоходом Диана сообщила, что ей придётся задержаться в Замятино на пару дней – состояние некоторых из пациенток внушало некоторое беспокойство, и им требовалось наблюдение врача. Мне понравился такой подход докторши к своему делу, и я решил в перспективе заполучить её в нашу команду. Затем Диана пожаловалась, что ей трудно ходить по рыхлой земле в туфельках на высоком каблуке, и попросила нас придумать что-нибудь для её миниатюрных ножек.

– Как только приедем в Данилово, я посмотрю у себя в шкафах, – уточнив у доктора размер обуви, пообещал Еремеев. – Нового, извините, не обещаю, всё ношеное.

– А пока, Дианочка, мы будем носить вас на руках, если не возражаете, – как бы между прочим произнёс Руденко.

Докторша слегка порозовела щёчками, стрельнув глазками в капитана, а мы с Ковалёвым переглянулись. Решение напрашивалось само собой, нам оставалось лишь подобрать третьего бойца в группу.

– Тёзка, придётся тебе переквалифицироваться обратно в свою армейскую специальность, – намекнул я Соловьёву. – Ты единственный из нас, кто хорошо знаком с этим «машиненгевером».

– Я уже догадался, – энергично работая челюстями, кивнул бывший десантник. – Сейчас пообедаем, набьём ленту и отстреляем десяток-другой патронов. Думаю, эта фрицевская машинка нас не подведёт.

– Заодно надо и карабины опробовать, – предложил Барулин. – Хотя бы по пять патронов на каждый.

– Добро, прокатимся до Марьи Степановны, попугаем здешних мамонтов, – решил я.

Откомандированные Федосеевым охотники нашли нас у забора звонкоголосой Марьи Степановны, где мы отстреливали немецкие патроны. Удивительно, но из выделенной для пробы полусотни патронов произошла лишь одна осечка. «Машиненгевер» работал как часы, да и к карабинам не возникло никаких претензий. Мы вновь вознесли благодарности в адрес отца Веры Никифоровны, бившего фашистов и не побоявшегося положить с прибором на родную власть и советское законодательство.

– Ого, откуда это у вас? – первым делом спросил нас лысоватый дядька лет пятидесяти пяти. – Это же немецкий, да?

– Бог послал, – улыбаясь, ответил Руденко. – Бог, как известно, любит пехоту, а подарки дарит всегда ментам. Не спрашивай, почему. Этого не знает никто.

Мы засмеялись шутке Руслана и быстро перезнакомились с вновь прибывшими. Итак, глава отрядил в Замятино пару настоящих охотников, вооружённых нарезными карабинами, и пару ополченцев с двумя гладкоствольными ружьями. Этим небольшим отрядом командовал Семён Семёныч – тот самый лысоватый дядька, которого сразу же заинтересовал фрицевский пулемёт.

Бывший военный, уволившийся из армии по состоянию здоровья, Семён Семёныч хорошо знал местную округу, часто охотился на кабанов, зимой занимался отстрелом волков. Команду подобрал сам, уломав Антонова отдать его отряду личную собственность участкового – «вепря». Сейчас, увидев наше богатство, охотник загорелся и стал выпрашивать хотя бы один немецкий карабин.

– Семён Семёныч, забирай оба, – переглянувшись с парнями, я решил сделать широкий жест. – Мы как-то к пистолетам и автоматам привычнее.

Радости охотника не было предела. Он быстро перетасовал вооружение своего отряда, заграбастав себе один из «маузеров». Ещё больше Семён Семёныч обрадовался, когда узнал, что мы оставляем в селе джип и тройку бойцов с пулемётом. Теперь гарнизон имел две машины – даниловцы приехали на «уазике – и мог отразить нашествие целой стаи местных слонов.

– Владимир Иванович, вот эту «сайгу» ты отдай Андрюхе Петренко или его водителю, – Семён Семёныч протянул мне одно из ружей. – Он у тётки своей должен быть, на грузовике приехал. Есть у меня такая чуйка, что нельзя нынче без оружия по округе шастать.

– Петренко здесь? – удивился Николай. – А чего это Федосеев нам ничего не сказал?

– Ай, запыхался Роман Георгиевич с делами, не приведи господь, – махнул рукой охотник. – Шутка ли: почти полтыщи душ расселить, накормить, да ещё и растолковать иностранцам, что и как. Да они же сортира деревенского в глаза не видели!

Мы откровенно заржали, представляя реакцию рафинированных француженок на местные удобства. Хотя человек приспосабливается очень быстро – уже завтра дамы и господа перестанут морщить носики, посещая деревенские места общего пользования.