Мама из другого мира. Дела семейные и не только

– Если я скажу, что ты мне угрожала своими острыми когтями, разве ж они поверят? – отшутился мужчина, явно смущенный такими откровениями.

– Может быть, расскажете историю интересных табличек у домов? Рамона, мама Гризли?

– О, это свежая надпись! – Рауль ухватился за новое обсуждение, как утопающий за соломинку. Впрочем, это было очевидно всем. Ричард пытался прикрыть свой смех за кашлем, а Рамона продолжала смотреть на мужа влюбленными глазами, продолжая гладить его ладонь. – Я ее сделал, когда за Ричардом официально закрепилось это прозвище. Вроде как похвала женщине, воспитавшей ребенка, который достиг успеха, – мужчина удовлетворенно щурился. – А до этого была надпись «мама Рамона».

– Красиво.

– Да, красиво. Это обычай моего народа, девочка, – ответила Рамона. – Мой клан носит название Бер. За его пределами я звалась Рамона Бер. А внутри это имя теряло смысл, мы все были Беры. Поэтому женщин обозначали по их наивысшему, ценимому в клане достижению. До замужества я звалась Рамона-медовка. Никто лучше меня не умел находить мед и договариваться с пчелами. Замужнюю обозначали по имени мужа, если никаких других достоинств у нее не было. Но самый высокий статус имеет рожавшая женщина. Поэтому я была бы просто «мама Ричарда». А уж если ребенок достигает успеха, то для матери это честь и хвала.

– И к вам так и обращались бы?

– Да, это официальное вежливое обращение для оборотней.

– Извините, Рамона, но для моего слуха это звучит очень… – я хотела сказать «звучит очень дико», но в последнюю секунду спохватилась, – необычно. «Здравствуйте, мама Ричарда». Так, да?

– Именно. Что поделаешь, традиции. А если детей больше, то перечисляют всех. Когда Ричард получил свое отличительное прозвище, Рауль переделал надпись, тем самым подчеркнув мой высокий статус.

Неспешный разговор за столом касался в основном семьи Ричарда. Меня расспросами не беспокоили, за что я была искренне признательна. Родители Ричарда – исключительно деликатные люди. Понятно, откуда у их сына такая вдумчивая заботливость.

Меню было простым, калорийным и очень обильным. Рядом с моей тарелкой стоял маленький набор специй и солонка. Тоже говорящий знак внимания. Медведи те еще нюхачи, сильных запахов избегают, но обо мне позаботились, а Рауль, я думаю, за столько лет приспособился или нашел обходные пути.

Застольные разговоры крутились вокруг обычаев оборотней, это была информация для меня, и вокруг нашего приютского житья-бытья. Я даже не подозревала, что Ричард так живо интересуется всем происходящим в доме. Он был в курсе всего, вплоть до коровы Куклы и способа приготовления сгущенки, которую, кстати, он надоумил меня прихватить в подарок Рамоне. Мне следовало догадаться. Наша сгущенка меду не уступит.

– Сын, ты чем-то огорчен? – вопрос Рауля выбился из канвы общей легкой беседы. Как он заметил? Даже меня Ричард ввел в заблуждение своим довольным видом.

– Ничего критичного, отец. Статья одна попалась на глаза.

– Уж не в «Столичном Вестнике» ли? – на тихий вздох Ричарда Рауль весело рассмеялся.

– К нам приходил журналист, – вступила Рамона. Они с Раулем вообще очень интересно говорили – муж начинал предложение, супруга его заканчивала, или наоборот. Выглядело это волшебно, полное взаимопонимание.

– Паисий? – уточнил Ричард, но Рамона лишь отмахнулась.

– Попробуй догадайся, он ли это был или его подручные. Но этот мужчина был странным. Представляешь, он лысый. Наши целители могут новые зубы вырастить, кости собрать, рваную ауру подлатать, не то что шевелюру. А этот лысый и очень настырный.

– Все пытался в дом войти, – Рауль откровенно хихикал. – Рамона с ним на улице говорила, а он ее к крыльцу теснит и теснит.

– Рауль его пожалел, прямо в дорожку прикопал. По щиколотки. А я пальчиком погрозила…

– Когтем, ты хотела сказать? – подначил жену глава семейства.

– …Он быстро сообразил, что перегнул палку, – не обращая никакого внимания на пояснения мужчины, продолжила мать Ричарда. – Такой этот писака пронырливый, – Рамона скорчила неприязненную, но все равно милую рожицу. – Я чуть медведицу не выпустила, так что репортеришке повезло.

– А что он? Неприятное что-то написал?

– Ну, ты же читал, отец. По глазам вижу. Меня мало заботит эта статья, если честно, все как всегда, ничего не меняется. Просто… очень не вовремя. Этот Паисий Правдивый интересно пишет и действительно правдиво. Мы с парнями даже спорили, не под заклинанием ли он. Вот только к той операции нам внимания пока не нужно. Главная рыба еще не поймана.

Разговор о службе Ричарда развеял приятную атмосферу. Чтобы не позволить тени маньяка испортить нам обед, я довольно неуклюже перевела тему.

– Сладким пирогом тянет. Аромат очень соблазнительный.

– Правильно, девочка. Работу свою, пожалуйста, оставьте за порогом этого дома. Нам что, обсудить больше нечего? – возмутилась хозяйка. – Лиза, не поможешь мне?

– С малиной и черникой, да, мам? – донесся вопрос Ричарда нам в спину.

Обсудить и вправду было что. Рамона быстро задала тему, всплеснув руками и подскочив со своего место, словно ужаленная.

– Как я могла забыть?! – причитая себе под нос, она помчалась в глубь дома, да так стремительно, что впору было усомниться в том, что эта шустрая женщина является матерью мужчины, разменявшего пятый десяток.

То, что Ричарду сорок четыре, я выяснила совсем недавно, в госпитале. А на вид и тридцати пяти не дашь.

Рауль с улыбкой смотрел вслед жене. И я удивлялась, ведь они вроде не истинные, а какие долгие чувства. Интересно, почему у них при такой любви только один ребенок?

– Вот! – Рамона с победным видом положила на скатерть маленькую, с ноготь, подвеску в виде медвежьей лапки. На ней были прорезаны даже ворсинки, не то что коготочки или мягкие подушечки. Какая правдоподобная миниатюра!

Согласно правилам, подвеску должен делать отец, значит, вся красота на стенах – дело рук Рауля? Из созерцательного состояния, которому весьма способствовал сытный обед, меня вырвал голос Ричарда.

– Ну и как мне это прикажете носить? Пап, о чем ты думал, ведь это же навсегда! Он больше нашему с Лизой дитю подойдет!

– Так ты сам был ещё в утробе, когда я его делал!

– Смирись. Это твой личный артефакт, настроенный только на тебя. – Рамона ехидненько улыбалась. – Неужели ты бы упустил возможность сделать такую вещицу для своего ребенка сам? Не чеши в затылке, это неприлично! Давай я помогу застегнуть, а потом опробуем, работает ли еще заклинание? Ой, а это что?

Рамона с интересом разглядывала вытянутую на свет подвеску с кулоном-сердечком.

– Подарок Лизы, – просто, без капли смущения или секундной паузы, ответил Ричард. – Она согласилась связать наши судьбы.

– А почему прячешь такую красоту? – недоумение Рамоны просто звенело в словах.

– Это мой подарок, почему я должен демонстрировать его остальным? – отбрыкивался новоиспеченный жених от незаслуженного наезда.

– Потому что так принято! Сорок четыре, а мозгов как… Эх, жил бы ты в клане и таких вопросов бы не задавал! Плохо я тебя воспитала, – пробурчала Рамона. На секунду у меня возникло предположение, что рассерженная мать сейчас отвесит своему непутевому сыну не то подзатыльник, не то щелбан. И не у меня одной – Ричард ловко отклонился назад, во избежание, пока Рауль давился смешками, наблюдая за очередной семейной сценкой. – А ну пошли на улицу! Уворачивается он мне тут, совести у тебя нет, сын. А кулон оставь, пусть так висит! Такими дарами хвастаются. Смысл не в подарке, а в том, что ты его получил. А уж такую красоту точно не прячут, это ж не лента с кривой вышивкой.

Как выяснилось, для удобства Рамоны и её медведицы на заднем дворе имелась большая лужайка. Полог невидимости скрывал ее от любопытных глаз, так что хоть какой-то аналог выгуливания «по-быстрому» имелся.

Мне хотелось рвануть с Ричардом и его мамой, чтобы взглянуть на процесс оборота и результат эксперимента с амулетом. Да и на медведицу Рамоны посмотреть хотелось, но меня притормозил Рауль.

– Не стоит. Пусть Рамона-медведица насладится общением с сыном. Как вы его называете, Мишка? Жаль, что я упустил возможность дать имя моей медведице. В обеих ипостасях она для меня Рамона.

– Как вы думаете, амулет сработает? Все-таки столько времени без дела лежал.

– А неважно, – Рауль ухмыльнулся, – одежда для Ричарда найдется.

– Все-таки странный процесс создания амулета. Мне Ричард рассказывал. Ничего не поняла, что, как и почему происходит.

– Очень древний метод оборотней. Сам диву давался, когда Рамона забеременела и потребовала от меня чашку крови. Я тоже не до конца разобрался, как это работает, но факт есть факт. И, что самое удивительное, этот ритуал одинаков у всех оборотней, без исключения.

Много поколений у долго живущих оборотней – это прорва времени. Ритуал, в котором нет ясной логики и который не менялся все это время. А не порезвился ли тут кто-то из древних первомагов? Или словесников, как называет этих одаренных сам Арис? Пожалуй, стоит обратиться с этой догадкой к Сайтону, может, ему что-то известно.