Россия 1801–1917. Власть и общество

1846-50 гг. – 12,3 млн пудов (202 тыс. т);

1851-55 гг. – 13,9 млн пудов (228 тыс. т).

При отсталости русской металлургии в первой половине XIX в. успешно шло развитие текстильной, особенно хлопчатобумажной, промышленности. Применение несложных ткацких и прядильных станков позволило снизить цену на одежду из бумажной ткани, и она находила широкий сбыт.

Киев. Вид на Киево-Печерскую лавру

В 1804 г. в России было около 200 бумаготкацких фабрик с 6,5 тыс. рабочих, в 1814 г. – 424 фабрики с 40 тыс. рабочих. Дальше идет непрерывный рост. Средний годовой ввоз хлопка-сырца и бумажной пряжи в Россию составлял

в 1816-20 гг. около 240 тыс. пудов (3,9 тыс. т),

в 1856-60 гг. около 2 830 тыс. пудов (46,4 тыс. т), что означало увеличение за 40 лет почти в 12 раз.

Исследователь истории русской фабрики М.И. Туган-Барановский усматривает интересный факт своеобразной эволюции в развитии русской текстильной промышленности – фабрика дала сильный толчок развитию мелкой кустарной промышленности.

«Этот своеобразный ход русской промышленной эволюции в первой половине XIX в. был значительно усилен и ускорен войной 1812 г.», которая разорила множество фабрик, главным образом московских, а рабочие, состоявшие в большинстве из оброчных крестьян, разошлись и, по сути, превратили свои избы в мелкие кустарные мастерские

.

Рост кустарного производства в текстильной промышленности продолжался в течение всей первой половины XIX в. Число рабочих на бумаготкацких фабриках составляло в 1836 г. около 95 тыс., а в 1857 г. около 75 тыс. Несмотря на это сокращение, объем бумаготкацкого производства за эти 20 лет возрос более чем в 3 раза. Допуская влияние технического прогресса в фабричном производстве, повысившего норму выработки, все же надо признать значительный рост домашнего кустарного производства тканей. Кустарь успешно конкурировал с фабрикой.

«Николаевская эпоха, – отмечает Туган-Барановский, – может быть, по справедливости, названа эпохой расцвета кустарной промышленности». Кустарные промыслы были особенно развиты в Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской, Калужской губерниях. Однако кустари-ткачи обычно не были независимыми производителями. Они зависели или от фабрикантов, которые раздавали им бумажную пряжу для обработки ее на дому, или от скупщиков-торговцев, которым они сбывали свой товар

.

Суконная промышленность в первой половине XIX в. тоже быстро развивалась: в 1850 г. насчитывалось около 500 суконных фабрик. Общий рост фабричной промышленности в дореформенной России характеризовался следующими цифрами: в 1815 г. в Российской империи (без Польши и Финляндии) числилось около 4,2 тыс. фабрик с 173 тыс. рабочих; в 1857 – 11,5 тыс. фабрик с 520 тыс. рабочих.

В начале XIX в. велико было число дворянских вотчинных фабрик. Крестьяне, работавшие на них, отбывали фабричную барщину, которая была им особенно трудна и ненавистна. Однако в XIX в. происходит непрерывное уменьшение числа вотчинных фабрик, и уже в 1830-х гг. дворянские фабрики составляют только 15% всех русских фабрик, а к концу 40-х гг. доля их понизилась до 5%. В руках дворянских предпринимателей остаются главным образом заводы, непосредственно связанные с сельскохозяйственным производством – свеклосахарные и винокуренные. Первый русский свеклосахарный завод был построен в 1802 г. В 1848 г. числилось 340 заводов с производством 900 тыс. пудов (14,75 тыс. т) в год. Размеры сахарного производства, как видим, были еще невелики.

Посессионная фабрика в XIX в. тоже шла к упадку. Их общее число было около 200. В 1816 г. было запрещено покупать крестьян для работы на фабриках и заводах. В 1840 г. владельцам посессионных фабрик было предложено освобождать рабочих, переводить их в сословие государственных крестьян и переселять на казенные земли. Этим воспользовались более половины посессионных фабрик, которые, таким образом, по желанию владельцев перешли к вольнонаемному труду.

Новый класс фабрикантов образовался главным образом из купцов, а частью из бывших крепостных крестьян, разбогатевших и выкупившихся на волю. Например, почти все фабриканты села Иванова Шуйского уезда Владимирской губернии вышли из крестьян, бывших кустарей.

«Село Иваново представляло собою в начале XIX века оригинальную картину. Самые богатые фабриканты, имевшие более 1000 чел. рабочих, Гарелин, Грачев и др., юридически были такими же бесправными людьми, как и последние голыши из их рабочих. Все они были крепостными Шереметева»

.

Из крепостных графа Шереметева вышли также Морозовы в Зуеве и другие будущие «короли» текстильной промышленности.

Уже в крепостную эпоху вольнонаемный труд на фабриках постепенно вытесняет труд крепостной. В 1804 г. из 95 тыс. фабричных рабочих вольнонаемных было 45 тыс., или около 48%. В 1825 г. из 210 тыс. было около 115 тыс., или 55% вольнонаемных. Затем вольнонаемных рабочих на фабриках становилось все больше.

Смоленск. Вид на город (1812 г.)

Развитие фабрично-заводской промышленности в России происходило в той или иной мере под покровительством правительственной власти. Екатерининское промышленное законодательство освободило промышленность от государственной опеки и регламентации, которую в свое время установил Петр Великий, упразднило государственные и частные монополии и объявило свободу торговой и промышленной деятельности. Учрежденная Петром мануфактур-коллегия была закрыта в 1780 г.

Однако, издавая таможенные тарифы, правительство Екатерины II, а затем и Александра I обыкновенно налагало пошлины на импортные товары, которые могли конкурировать с изделиями русской промышленности (причем, конечно, вместе с протекционистскими мотивами играли роль мотивы фискальные, т.е. заботы об увеличении государственных доходов). И хотя тарифы 1816 г. и особенно 1819 г. были достаточно либеральны, то тариф 1822 г. возвратился к покровительственной системе, а частью имел запретительный характер. Манифест 12 марта 1822 г. о введении нового тарифа утверждал, что

«разрешение привоза всех иностранных мануфактурных изделий с продолжением времени обратиться может к стеснению собственной промышленности. И к угнетению мануфактур и фабрик, в значительном количестве уже умножившихся, но требующих еще особенного покровительства».

Этот покровительственно-запретительный тариф действовал с некоторыми изменениями до середины XIX в., и лишь тарифы 1850 и 1857 гг. покончили с запретительной системой Канкрина.

Ко времени Николая I относятся и слабые зачатки фабричного законодательства в России. Первый закон «об отношениях между хозяевами фабричных заведений и рабочими людьми, поступающими на оные по найму» был издан в 1835 г. Правила эти запрещали рабочим до истечения договорного срока оставлять работу или требовать прибавки, но давали фабриканту право уволить рабочего за «дурное поведение». Фабрикантам предписывалось завести расчетные книжки для рабочих и вывешивать правила фабричного распорядка.

Изданное в 1845 г. Уложение о наказаниях устанавливало наказание за стачку – арест от 7 дней до 3 недель, а для «зачинщиков» – от 3 недель до 3 месяцев. Фабрикант за «самовольное» понижение платы рабочим раньше условленного срока или за принуждение рабочих получать плату не деньгами, а товарами, подвергался денежному штрафу от 100 до 300 руб. Сверх того, он должен был вознаградить рабочих за понесенные убытки.

В том же 1845 г. фабрикантам было запрещено ставить на ночные работы малолетних до 12-летнего возраста, о чем государь повелел «обязать подписками хозяев фабрик», а Сенату – разослать соответствующие указы, повелев местному начальству надзирать за четким соблюдением этого предписания. К сожалению, этот гуманный закон должным образом не соблюдался.

Развитие внутренней торговли в первой половине XIX в. тормозилось и недостатком путей сообщения, из-за чего местные рынки оказывались изолированы один от другого, и цены на хлеб испытывали значительные колебания в различных областях государства в зависимости от местных урожаев и множества других причин. Торговля не была достаточно организована и испытывала недостаток в кредите. Лишь в 1817 г. в Петербурге был открыт государственный коммерческий банк с отделениями в шести важных торговых городах для кредитования торговли и учета векселей.

Нехватка лавок и магазинов в сельских местностях повела к развитию торговли «в разнос». Торговцы-разносчики («ходебщики», «офени») разносили свои товары из села в село, где их покупали помещики и крестьяне (чаще помещицы и крестьянки), если у них «завелась» лишняя копейка.

Для совершения оборотов по оптовой торговле, а также для продажи крупного товара (особенно лошадей) существовали по всей России ярмарки, которые приурочивались обычно к каким-нибудь большим праздникам. Наиболее важным «всероссийским торжищем» была в XIX в. знаменитая Макарьевская ярмарка в Нижнем Новгороде. В 1817-18 гг. ее было велено перевести в Нижний из маленького городка Макарьева после того, как там сгорел гостиный двор. В Нижнем ярмарочная торговля широко развернулась, здесь заключалось множество сделок не только по внутренней торговле, но и по торговле со странами азиатского Востока. В 1824 г. на нижегородской ярмарке было продано товаров на 40 млн руб., а в 1838 г. уже на 130 млн руб.

Вознесенская бумагопрядильная мануфактура под Дмитровым (1845 г.)

Внешняя торговля России в первой половине XIX в. тоже возросла. Ценность русского вывоза в начале XIX в. составляла около 75 млн руб., а накануне крестьянской реформы поднялась до 230 млн руб. Ввоз иностранных товаров за то же время возрос с 52 млн руб. до 200 млн руб. Главными предметами русского экспорта были хлеб и иные продукты земледелия и скотоводства, а также лес и сырье. Больше всего вывозилось через Одессу пшеницы. Вывоз хлеба составлял в середине XIX в. 30-35% всего русского экспорта. Вывоз готовых изделий составлял в 1851-53 гг. лишь около 3% общей стоимости экспорта.

Пути сообщения были одной из самых больных проблем дореформенной России. Как встарь, летом ездили по рекам, зимой – по снегу на санях, а осенью и весной сидели дома, потому что через густую черноземную грязь, не говоря уже про заливные луга, болота и овраги, было ни пройти, ни проехать. Под руководством основанного в 1810 г. Главного управления путей сообщения в 1816 г. началась постройка шоссейных дорог, и в 1833 г. было закончено шоссе между Петербургом и Москвой. Впрочем, шоссейные дороги в России не получили значительного развития. Общая их протяженность в Европейской России в середине 1850-х гг. составляла 7,5 тыс. верст (8 тыс. км) и увеличилась к концу века только до 12 тыс. верст (12,8 тыс. км).

Первым в России искусственным водным путем была Вышневолоцкая система, соединившая в 1709 г. Петербург с бассейном реки Волги еще при Петре Великом. К 1810 г. она была дополнена Мариинским и Тихвинским водными путями. В западных областях Огнинский водный путь соединял Неман и Припять, а Березинский – Днепр и Западную Двину. По каналам и по рекам против течения суда обычно проводились вручную, бурлаками. В 1815-16 гг. в России появились первые пароходы. Однако интенсивный рост пароходства начался лишь с конца николаевского царствования. Между 1854 и 1860 гг. число пароходов увеличилось со 115 до 392. Паровой военно-морской флот также стал создаваться лишь после Крымской войны.

Николаевская железная дорога: деревянный мост через реку Веребье, 1850 г.

Первая железная дорога была открыта в 1838 г. между Петербургом и Царским Селом, на 8 лет позже дорог Ливерпуль-Манчестер в Англии и Балтимор-Огайо в США. В числе противников железных дорог был и министр финансов Е.Ф. Канкрин, полагавший, что они только «подстрекают к частым путешествиям без всякой нужды и таким образом увеличивают непостоянство духа нашей эпохи»

. Все же в 1842 г. правительство приступило к сооружению Петербургско-Московской («Николаевской») железной дороги[1 - Николаевская дорога определила ширину русской колеи – 1520 мм, или 5 футов, в отличие от английской 1435 мм, которая тогда еще не стала стандартной.], открытой в 1851 г. Путь между двумя столицами теперь занимал 18 часов, а не 4-5 суток, как на конном дилижансе.

Модель поезда Петербург-Москва (1851 г.)(Из фондов Центрального музея ж.-д. транспорта МПС РФ)

Построена была железная дорога Варшава-Краков и начата постройка железной дороги из Петербурга в направлении Варшавы. Но в итоге на 1855 г., к концу царствования Николая I, в Российской империи была 1 тыс. км железных дорог, в то время как в США их протяженность составляла уже 30 тыс. км. Отсутствие железных дорог, в частности, не позволило быстро перебросить войска на помощь осажденному Севастополю во время Крымской войны.

2.9. Государственные финансы

Правительство Екатерины II быстро усвоило изобретенный в Европе способ делать деньги «из ничего», точнее, из бумаги. В 1768 г. был учрежден «ассигнационный банк» с разменным фондом в 1 млн руб. и на такую же сумму было выпущено в обращение бумажных денег, или «ассигнаций». К 1774 г. сумма обращающихся ассигнаций возросла до 20 млн руб.; в 1786 г. – до 100 млн; а по окончании второй турецкой войны в 1791 г. сумма ассигнаций превысила 150 млн руб. В результате курс ассигнационного рубля к концу царствования Екатерины упал до 50 металлических копеек.

В начале царствования Александра I общая сумма внутренних и внешних долгов вместе с находящимися в обращении ассигнациями составляла около 408 млн руб. А с 1805 г. начался период продолжительных и тяжелых войн, внесший дальнейшее расстройство в государственные финансы. Сметы на 1805, 1806 и 1807 гг. были сведены со значительными дефицитами; в 1808 и 1809 гг. пришли новые войны, а потом экономические и финансовые неурядицы, связанные с континентальной системой. Затем следовали новые выпуски бумажных денег и новое падение их курса. В 1810 г. сумма ассигнаций достигла 577 млн руб., а курс их на серебро упал до 20-25 коп.

.

В 1810-11 гг. за упорядочение государственных финансов взялся М.М. Сперанский. Составленный им финансовый план предусматривал прекращение дальнейшего выпуска ассигнаций: сокращение расходов и установление лучшего контроля над государственными издержками, введение новых и повышение старых налогов, продажу некоторой части государственных имуществ. Последняя операция не удалась, ибо на пустующие казенные земли трудно было найти покупателей.

Подушная подать, составлявшая в начале столетия 1 рубль с души, была поднята до двух, а потом до трех рублей. Оброчные платежи с казенных крестьян были значительно повышены. Повысились также оклады с мещан и купцов и был введен даже налог с помещичьих доходов в размере от 1 до 10% дохода. Налог взимался с имений, приносящих более 500 руб. годового дохода, но был отменен в 1819 г. Помимо повышения прямых налогов, продажная цена казенной соли была повышена с 40 коп. за пуд до 1 руб.

Усилия Сперанского привести в порядок государственные финансы имели лишь кратковременный успех. Новые войны с Наполеоном в 1812-15 гг. вызвали необходимость новых расходов и дополнительных выпусков бумажных денег. В результате сумма находящихся в обращении ассигнаций с 581 млн руб. в 1811 г. поднялась к 1817 г. до 836 млн руб.

В таком расстроенном виде государственные финансы дожили до 1820-х годов. Назначенный в 1823 г. министр финансов Е.Ф. Канкрин начал наводить строгую экономию в расходах и накопил некоторый металлический запас. Ему удалось установить равновесие в бюджете и несколько поднять курс ассигнационного рубля, который в 1830 г. стоил 26,5 коп. серебром, а в 1839 г. – около 33,5 коп.

Тогда правительство решило провести денежную реформу