Режиссёр. Серия «Бестселлер МГО СПР»

Конечно, над несчастным все подсмеивались, подтрунивали при удобном случае. Особо всех забавляло, когда он каждый вечер перед сном обсыпал свои прыщи и царапины по всему телу специальным медицинским порошком белого цвета и ложился спать голым. От этой пудры Шланг становился похожим на привидение и напоминал одного из героев кинофильма «Призрак замка Моррисвилль» (1966).

Чтобы преподавательницы не видели, как Шланг беспрестанно чешется, и чтобы не смущать курсантский коллектив, его поставили дневальным по учебному курсу навечно, т.е. через день до окончания выздоровления.

Своим нытьём и неповоротливостью он постоянно изводил дежурного по внутреннему наряду младшего сержанта Колпака и остальную часть внутреннего наряда – меня и Базыля. От хронического недосыпа он ходил, как зомби, и пялился на всех непонимающими красными глазами, выполняя механически все команды. С его шевелюры то и дело разлеталась лечебно-оздоровительная пудра. Чтобы не пугать руководство его придурковатым видом и неадекватным поведением, отцы-командиры поступили не по уставу мудро. Они ставили его дежурить у тумбочки на всю ночь, а весь день он отсыпался в пустой казарме, пока весь учебный курс находился на занятиях.

И вот в это злополучное для Шланга время руководство нашего доблестного училища организовало день открытых дверей. Начальник училища, его многочисленные заместители, представители горкома партии и комсомола, школьники выпускных классов средних школ совершали ознакомительно-познавательное шествие по училищу. Этакая бесплатная экскурсия в рамках программы профориентации молодёжи.

Школьники и школьницы знакомились с лучшими учебными классами и кабинетами училища, образцами боевой техники и оружия, с музеем и клубом, спортивным городком и столовой. Наконец, дошла очередь до ознакомления с устройством быта курсантов. Будущие защитники Родины должны знать, что их ждёт не только трёхразовая еда, но и казарменный рай. От увиденного и услышанного все ахали, охали и восхищались. Только десятиклассницы слегка сетовали, что их не могут зачислить в курсанты.

И вот на этой оптимистической ноте вся эта кавалькада зашла в наше образцовое спальное помещение. Аккуратно заправленные койки, выстроенные по линейке тумбочки и табуретки, говорили о высокой дисциплине и внутренней культуре курсантов.

Начальник училища, слыша неустанно в свой адрес хвалебные оды, скромно произнёс:

– Это не только моя заслуга, но и заслуга всего командования, а также профессорско-преподавательского коллектива. Хочу особо отметить старания моего заместителя.

Полковник Кобзарь густо покраснел и сухим командным голосом сказал:

– В образцовом содержании училища заслуга принадлежит, прежде всего, нашему начальнику училища.

И вот в этот момент апофеоза прозвучал писклявый голос одной худосочной школьницы в рыжих косичках и с конопушками на носу:

– А почему никого в казарме нет, а спит только один? Вот тот курсант, – она показала кивком головы в сторону Шланга, который сладко посапывал после бессонной ночи.

– Так полагается, – недрогнувшим голосом пробасил полковник Кобзарь, не моргнув даже глазом. – Его ночная смена закончилась, вот он и отдыхает.

– А правда, что курсант может одеться за одну минуту? – присоединилась к своей подруге пышногрудая школьница, не скрывая любопытства.

– Вы немного ошибаетесь. Курсант обязан одеться не за минуту, а за сорок пять секунд, чтобы успеть защитить свою Родину и вас, милая девушка, – попытался оригинально объяснить полковник Кобзарь смазливой девчонке, изобразив приветливую улыбку суровыми глазами и обветренными щеками.

– А этот тоже сможет? – не унималась пышногрудая школьница, показав рукой на мирно спящего и ничего не подозревающего Шланга.

– Обязан! – уверенно пробасил полковник и, повернувшись ко мне, неожиданно спросил: – А вы как считаете, товарищ курсант?

– Товарищ полковник, любой курсант обязан выполнить любой приказ в установленные сроки. Можете проверить, если прикажете, – говоря это, я понимал, что своим бодрым и, внезапно озарившим меня утверждением подталкиваю Кобзаря к грандиозному спектаклю с нервно-паралитической сценой.

– Ну, что ж, давайте проверим, – ничего не подозревая, согласился Кобзарь, обращаясь ко всем присутствующим. – Вот сейчас я зажгу спичку и, пока она горит, за это время курсант должен одеться. Чтоб вы знали, спичка горит почти сорок пять секунд. Давайте подойдём ближе и убедимся, как великолепно подготовлен курсант Вооружённых Сил нашей необъятной Родины.

Толпа экскурсантов обступила кольцом койку Шланга в ожидании чуда военной выучки. Всем было видно умилённое лицо замученного службой курсанта, сладко посапывающего на втором ярусе койки. Кобзарь чиркнул спичкой по коробку и тут же заорал для наглядности неимоверным командным голосом на всё спальное помещение так, что содрогнулись стены, и со страху бедные школьники втянули головы в плечи.

– Подъём! Боевая тревога!

И тут произошло непредвиденное. Шланг, не понимая происходящего, но выдрессированный старшим сержантом Молотком до автоматизма, мгновенно вскочил, как ошалелый, сбросив с себя одеяло, и, спрыгнув со второго яруса кровати, судорожно стал искать рукой очки и гимнастёрку. Народ ахнул, а юные дамы взвизгнули от страха и ужаса. Шланг оказался полностью голым в прыщах и обсыпанным белым порошком, который разлетелся, как пудра, во все стороны. Бедные учителя и школьники, чихая и закрывая глаза руками, отпрянули и замерли недоумённо.

– Прекратить это безобразие! – заорал ещё страшнее и громче полковник Кобзарь.

Шланг, надев очки в роговой оправе, наконец-то заметил командование училища и толпу школьников. Он судорожными руками завернулся в одеяло и стал по стойке смирно с перепачканным белым лицом и лохматой шевелюрой, выпучив на всех дикие от испуга близорукие глаза.

Горящая спичка обожгла пальцы полковнику и потухла.

Рыжеволосая девчонка тут же съязвила своим писклявым голосом:

– Ой, поглядите, оделся-таки за сорок пять секунд.

Смотреть на ошалелого Шланга без смеха было невозможно. Народ ухохатывался, держась за животы. Слёзы от хохота лились рекой. Перед юмором оказалось бессильно и руководство. Начальство вначале заулыбалось, а затем перешло на неистовый смех.

– Дорогие гости, не обращайте внимания. Вышло недоразумение, – пытался всех успокоить Кобзарь с красными от смеха глазами, но его потухший командный голос заглушал разноголосый хор хохота.

Когда познавательная экскурсия закончилась, Шланг был признан «врагом народа», наказан лично начальником училища строгим выговором за нарушение формы одежды, точнее, за её отсутствие, а также за невыполнение норматива по одеванию. Досталось на орехи и нашему начальнику курса – Пасе, который грезил поступлением в академию и всеми силами стремился избежать даже малейшего замечания. Глядя на Шланга бешеными глазами, он от негодования раздулся как шар. Его щёки густо покраснели от гнева и по ним ходуном ходили желваки. Он готов был удушить своего подчинённого голыми руками, но выдержка и самообладание не позволили это сделать.

Не поздоровилось и младшим отцам-командирам.

Главврачу медсанчасти приказали принять больного на стационарное лечение до полного излечения его «больной головы».

Кобзарь, чувствуя себя ответственным за случившееся, настойчиво пытался выяснить у дежурного по учебному курсу, знал ли тот, что его дневальный спит обнажённым, да ещё и в дневное время, нарушая требования устава. Он смутно догадывался, что его подставили, но доказательств не имел.

– Неужели никто из вас не знал, что этот мерзавец спал в чём мать родила?

– Никак нет, товарищ полковник, никто не знал, – уверенно соврал младший сержант Колпак, сдерживая смех и глядя в мою сторону благодарными глазами. Ещё бы. Жмот и нарушитель дисциплины наказан. Зачем наказывать парня дальше. Все довольны и счастливы. Просто младший сержант не стал усугублять ситуацию по доброте своей души, пожалев своего подчинённого по внутреннему наряду. Как говорится, взял под свой колпак. Возможно, поэтому младший сержант и получил своё прозвище – «Колпак».

Эта забавная история тут же облетела всё училище, обросла досужими домыслами и фантастическими подробностями, вызывая дружный смех и поднимая настроение, особенно в курсантской среде.

Неуловимый мститель

Где-то через неделю Шланга выписали из медсанчасти.

Вся эта история с голым Шлангом может быть и забылась, если бы старший лейтенант Пася после «выздоровления больного на всю голову» не продолжил воспитательных мер над виновником с усиленной энергией. Бедняга не вылезал из нарядов. Даже старший сержант Молоток над ним немного сжалился и стал направлять Шланга в наряд по столовой, где можно было немного расслабиться подальше от начальства.

Наряд по столовой состоял из трёх видов: «аквариум» – мытьё посуды, «пылесос» – уборка в столовой и «винегрет» – чистка овощей. Шланга чаще всего направляли нести наряд в «аквариум», где ему приходилось мыть посуду с горчицей и выносить отходы пищи вёдрами. Он давно пропитался запахом кислых щей, бигуса, макарон по-флотски и перловой каши. Стоять с ним рядом было невозможно. Только блудливые кошки, дежурившие у огромных металлических бочек с парашей, обнюхивали Шланга, мурлыкая от наслаждения.

Невдалеке от столовой вечно бегал дворовый пёс по кличке «Неуловимый». За что его так прозвали сказать трудно. Возможно, за то, что он был какой-то шелудивый, запуганный и постоянно убегал от людей. Никто к нему даже рукой не мог прикоснуться.

От частого несения нарядов по кухне к Шлангу потихоньку привязался дворовый пёс. Видимо, две несчастные души потянулись друг к другу. В глазах одного и другого был вечный испуг и тоска навеки. Шланг подбрасывал дворняге остатки мясных котлет, отчего их дружба только усилилась и окрепла. Завидев своего благодетеля с вёдрами помоев, Неуловимый, виляя хвостом от сладкого предвкушения, вскакивал и бежал следом за Шлангом, путаясь под ногами и жалостно скуля.

И вот однажды, когда буквально на второй день Шланг опять загремел в наряд по столовой за мелкую провинность, схлопотав это удовольствие от Паси, у жертвы несправедливости набежали слёзы отчаянья. В эту самую трагическую минуту к Шлангу подбежал пёс и как закадычный друг стал лизать руки своего кормильца, пахнущие всеми съестными деликатесами курсантской столовой. Пёс таким образом невольно утешил страдальца, который обнял верного друга, крепко прижав его к своей груди.

– Вот только ты меня и пожалел, – тихо пролепетал Шланг, глядя в игривые глаза дворовой собаки, пахнущей так же дурно, как и он сам. – Ничего, отольются наши слёзки этому тирану, – продолжал причитать несчастный, имея в виду ненавистного командира курса.

– Ты это о чём? – подслушал я случайно его причитания. – Командир тут ни при чём. Ты сам виноват.

– Ты так считаешь? А как же справедливость?

– Давай лучше закончим наш наряд по столовой без проблем и головной боли.

– Да у меня каждый день эта головная боль, Пася просто задолбал, – с досадой произнёс обречённо Шланг, ещё крепче прижимая к груди притихшего пёсика.

Мне стало даже жалко неказистого однокурсника и после ненавязчивых расспросов Шланга я так и не понял из его слов всю глубину несправедливого отношения к нему со стороны начальника курса и не только к нему. Просто Шлангу на кого-то надо было излить свою обиду, сняв с себя вину за очередное нарушение воинской дисциплины.

– Ну и как же ты решил ему отомстить? – спросил я.