Очерки круизной океанологии

Со временем эти осложнения как-то сгладились, но завершение мурманской карьеры Когана все-таки оказалось драматичным, и это уже не имело отношения к науке. Его дочь с мужем и ребенком подала заявление на выезд из СССР. Если бы они задержались с этим намерением на несколько лет, это никого бы не взволновало. Но в начале 80-х годов такое событие в семье коммуниста и ветерана войны воспринималось как чрезвычайное. Когану пришлось оправдываться перед руководством и парторганизацией за плохое воспитание дочери. Его лишили допуска к закрытым материалам, а для работ по морским льдам это было серьезным ограничением. При сложившихся обстоятельствах он предпочел обменять квартиру и переехать, кажется, даже не в Ленинград, а в Лугу.

Мы сразу потеряли его из виду, но спустя много лет я побывал на 80-летнем юбилее И. Н. Давидана и воспользовался случаем узнать, как обстояли дела у Когана после Мурманска. Оказалось, что на то время он благополучно жил с семьей в Америке. Так что на этом отрезке его жизнь сложилась лучше, чем у некоторых его вынужденных гонителей, хотя сам он, работая в филиале ААНИИ, вряд ли мог бы предвидеть такой поворот событий.

Если читатель еще не забыл о моей причастности к событиям вокруг «Курска», то достаточно сказать, что здесь мое участие в статье было скромным и необязательным. Мне досталась характеристика океанологических условий в районе объекта радиационной опасности. Главное место в статье отводилось результатам численного моделирования последствий катастрофы, и эту часть работы выполнил А. Н. Зуев. Стоит только отметить, что это единственная моя совместная публикация с чл. – корр. РАН Д. Г. Матишовым и Н. А. Анисимовой (которой в этой статье принадлежит описание бентоса). При этом, если с Д. Г. Матишов в его мурманские годы мы много общались по разным делам, то с Н. А. Анисимовой мне вообще не приходилось обсуждать никаких научных вопросов.

9. Дженюк С. Л., Жевноватый В. Т. Штормовое волнение в северных морях, его влияние на мореплавание и условия промысла // Вопросы промысловой океанологии Мирового океана. Тез. док. IV Всесоюзной конференции по промысловой океанологии. Мурманск, 1977. С. 42–43.

16. Дженюк С. Л., Жевноватый В. Т. Штормовое волнение в Баренцевом и Норвежском морях // Природа и хозяйство Севера. Вып. 9. Мурманск: СФ ГО СССР, 1981. С. 53–56.

Только теперь, вернувшись к начальной части списка, я увидел, что в нем недостает еще одной публикации тех же авторов под тем же заголовком («Штормовое волнение в Баренцевом и Норвежском морях») в научно-популярном ежегоднике «Человек и стихия-81». Тогда мне казалось (теперь уже нет), что из двух статей, совпадающих по названию и содержанию, надо включать в список какую-нибудь одну. Выбор был сделан в пользу публикации в научном сборнике. С тех пор таких работ, особенно тезисов, у меня накопилось множество, в личном списке я некоторые из них пропустил, но в библиографиях ММБИ за последние 20 лет они должны быть учтены полностью. А вот в «Человеке и стихии» у меня больше публикаций не было. Эту тоже я не могу считать своей хотя бы наполовину. Жевноватый, как и в других случаях, отдал мне первенство по алфавиту, но замысел статьи и большая часть текста принадлежали ему.

Ежегодник «Человек и стихия» был довольно скучным, в нем публиковалось много материалов на уровне производственных отчетов или климатических описаний. Его немного оживляли статьи об экспедициях, жизни полярников и наблюдателей на труднодоступных станциях и, в подтверждение названия сборника, об опасных явлениях природы. При тогдашнем книжном дефиците расходился и он. В середине 80-х годов параллельно с ежегодником стал выходить ежемесячный журнал Госкомгидромета «Природа и человек». В отличие от ежегодника, посвященного только гидрометеорологии, этот журнал больше сосредоточился на проблемах окружающей среды и охране природы в широком смысле, вплоть до заповедников, что уже не имело отношения к нашему ведомству. В годы перестройки оба издания стали намного живее, но и конкурентная борьба за читателя резко усилилась. «Человек и стихия» последний раз вышел в 1992 году (спустя несколько лет закрылся и сам Гидрометеоиздат), а журнал «Природа и человек» сменил название на «Свет», переключился на оккультные науки и продержался по меньшей мере до середины 90-х годов. Позже я о нем уже не слышал, но к моим научным трудам это в любом случае не имеет отношения.

10. Сиротов К. М., Дженюк С. Л. Прогнозы волн зыби по ее типовым полям // Метеорология и гидрология. 1977. № 9. С. 46–50.

12. Дженюк С. Л. Расчет режимных характеристик волн зыби по типовым полям ветра // Тр. ААНИИ. 1980. Т. 384. С. 21–29.

Обе статьи и тогда не имели особой научной ценности, теперь – тем более. Они были развитием работы, о которой уже упоминалось в п. 2. В совместной публикации на правах руководителя Сиротов поставил себя впереди, но в общем был ко мне очень внимателен и поддержал на начальных этапах защиты. Тогда я по какому-то случаю побывал у него в гостях, в скромной квартире дома дореволюционной постройки в тихом центре, в глубине квартала на Красной Пресне. Теперь, наверное, эта квартира стоит больше, чем Сиротов заработал за всю свою трудовую жизнь кандидата наук. По поводу нашей совместной темы он вел со мной обширную переписку (конечно, единственно возможной тогда бумажной почтой). Десятка три его писем у меня сохранились. Выбрасывать жалко, особенно одно из них. Речь шла о том, что я согласился перевести с английского большую работу исландского океанолога, которую автор подарил одному из коллег Сиротова. Моя выгода состояла в том, что работа была близка к теме моей диссертации и хорошо вписалась в обзорную главу. Извещая об отправке бандероли с журналом, Сиротов написал: «Берегите этот журнал как зеницу ока. Это подарок от самого Карлсона».

Статья, опубликованная в «Трудах ААНИИ», была нужна разве что для самоутверждения автора. Разбираясь с заложенными в методиках формулами, я нашел какое-то несложное преобразование, которое можно было расценить как усовершенствование расчетного метода. Тогда мне казалось важным не застрять на задаче, решенной в кандидатской диссертации, а показать, что на этом уровне могу сделать и что-то другое. Для молодых это действительно имеет значение. У меня в поле зрения немало примеров, когда начинающий кандидат так и не выходит за рамки диссертационного результата. Один такой случай относится как раз к ветровому волнению. В 80-х годах мы общались с молодым сотрудником ААНИИ, который занялся режимом волнения в арктических морях. Начал с Карского, чего, кажется, уже хватило для кандидатского диплома. Потом в плане НИР я видел, как на следующие годы он ставил такие же темы по морям Лаптевых, Восточно-Сибирскому и, очевидно, держал в запасе Чукотское, но тут ему подвернулась работа в представительстве Советской антарктической экспедиции в Кейптауне (в названии учреждения не уверен, но местонахождение знаю точно). Там он обосновался с семьей на много лет, если не навсегда.

13. Гирдюк Г. В., Дементьев А. А., Дженюк С. Л., Жевноватый В. Т. Новые методы прогноза и расчета гидрометеорологических явлений в Северо-Европейском бассейне // Пристендовая брошюра павильона «Гидрометслужба СССР» на ВДНХ. Л.: Гидрометеоиздат, 1981. 5 с.

В те годы такая публикация была не менее престижной, чем теперь попадание в журнал из списка ВАК. Отраслевая наука должна была демонстрировать свою полезность, и любой выход на ВДНХ, даже такой незначительный, ценился высоко. Наша брошюра не имела ничего общего с теперешними рекламными буклетами: ни глянцевой бумаги, ни цветной печати, иллюстраций не было вообще. Содержание было без претензий на литературность и даже на популярность. Трудно представить, что это издание могло заинтересовать рядовых посетителей, которых в павильоне «Гидрометслужба» вряд ли бывало много. Специалистам эта брошюра тоже была ни к чему, для профессионального кругозора следовало читать журналы, а непосредственно для работы – методические указания, утвержденные Госкомгидрометом.

14. Атлас особо опасных и опасных для мореплавания и рыболовства гидрометеорологических явлений. Норвежское море, южная часть Гренландского и Баренцева морей. Л.: ГУНиО МО СССР, 1980.

Эта работа, разумеется, коллективная, делалась под руководством Московского отделения ВНИИГМИ-МЦД. Туда стекались данные попутных метеонаблюдений всех советских торговых и промысловых судов. В институте занимались их статистической обработкой и время от времени издавали разные полезные пособия, наподобие вышеуказанного. Наша задача сводилась к тому, чтобы разнести готовые данные по квадратам морей и построить карты в изолиниях.

Начальник отдела В. Т. Жевноватый подключил меня к этой работе уже ближе к концу. Мы занимались картами Баренцева моря, а по Норвежскому их строили сами москвичи или кто-то другой. В июне 1976 года (здесь, как будет видно ниже, интереснее отметить месяц, чем год) я повез наши результаты в Москву. По виду карты были в порядке, но москвичи не на шутку огорчились, когда увидели, что наши изолинии на границе морей совершенно не согласуются с изолиниями Норвежского моря, которые были построены раньше. Я как-то об этом не знал и не думал, а Жевноватый вроде бы знал, но забыл (с годами промахи такого рода случались с ним всё чаще). Скандала из-за этого не произошло. Я повез карты на доработку, а отношения между нашими коллективами остались добрыми. Спустя полгода они дали мне хороший отзыв на кандидатскую диссертацию.

Эта поездка в Москву очень памятна с бытовой стороны. Хозяева забронировали мне место в гостинице «Бухарест» на Раушской набережной, почти напротив Кремля. Это оказалась койка в 12-местном номере на мансардном этаже (точнее, такой номер у них назывался общежитием). Не помню точную стоимость, да и вообще гостиничные цены тех лет, но, наверное, было примерно, как у Окуджавы: «В гостинице районной, где койка у окна всего лишь по рублю». Номер был заполнен весь, но обстановка была спокойная, в основном там жили солидные люди с предприятий, озабоченные завтрашними делами и своевременно отошедшие ко сну. Но главным впечатлением был вид из большого, во всю стену, окна: Кремль и собор Василия Блаженного с большой высоты и на фоне красок заката, переходящего в июньскую белую ночь. Теперь такие впечатления оцениваются в десятки, если не сотни раз дороже, а гостиница «Бухарест» то ли снесена, то ли превратилась в «Балчуг-Кемпински» (я не очень точно запомнил ее положение).

15. Сборник карт и описаний типовых атмосферных процессов, обусловливающих возникновение на акватории Баренцева, Норвежского и Гренландского морей опасных и особо опасных для мореплавания и рыболовства гидрометеорологических явлений. Обнинск: ВНИИГМИ-МЦД, 1982. 136 с.

Сама работа была такой же громоздкой, как ее название, – в формате А3 альбомной ориентации. Правда, экземпляры альбома или нашей части тиража были в бумажной обложке, что позволяло сгибать его вдвое. Замысел работы принадлежал кому-то из руководителей Арктического, антарктического и морского управления Госкомгидромета (ААМУ) и поэтому был с готовностью принят к исполнению. Предполагалось, что прогнозист, сравнивая реальную синоптическую карту с типовой, сможет более уверенно определять положение зоны шторма или обледенения судов. Кто-то, может быть, так и делал, но вообще для таких прогнозов существуют несложные расчетные приемы, доступные не только синоптикам, но и морякам. В этой работе были методические тонкости, которые тогда казались важными. По их поводу я долго дискутировал с метеорологами филиала, привлекая в арбитры директора, которому меньше всего хотелось становиться в этих спорах на чью-то сторону. В конечном счете атлас (это более точное определение, чем сборник) был издан, и мурманские прогнозисты не отказались подтвердить, что это полезный вспомогательный материал.

17. Дженюк С. Л., Савельева С. П. Косвенная оценка обеспеченности высот волн, полученных по данным судовых наблюдений // Труды ААНИИ. 1983. Т. 385. С. 74–80.

Еще одна попытка найти оригинальный подход к материалам, с которыми мы тогда работали. Методический прием заключался в сравнении режимных функций распределения высот волн, построенных по ежедневным картам волнения и по типовым картам из «Атласа волнения и ветра». Не помню, заметил ли кто-нибудь из специалистов эту работу, но сам я спустя несколько лет написал в монографии по Баренцеву морю (о ней ниже, см. п. 26): «Учитывая, что качество судовых наблюдений со временем едва ли повысится, можно полагать, что возможности применения этого подхода к описанию режима волнения в основном исчерпаны».

Эта статья – едва ли не единственная, в которой я приписал в качестве соавтора техническую исполнительницу. И постановка задачи, и анализ результатов, и само написание статьи были за мной, вклад соавтора заключался в расчетах на калькуляторе и построении графиков. (Кроме того, С. П. Савельева великолепно умела вписывать формулы в машинописные тексты статей и отчетов, а это тогда высоко ценилось. В качестве образца ее искусства сохранились экземпляры моего кандидатского автореферата.) Другие наши научные сотрудники приписывали таких соавторов намного чаще. Это никому ничего не стоило (долевой вклад в те годы не подсчитывался, коэффициенты результативности научной деятельности – тем более) и было своего рода моральным поощрением. Особенно мне запомнился в этом отношении Е. П. Котрехов. У него по разным причинам часто менялись технические помощницы, и в круге его соавторов, как у Синей Бороды, можно встретить по меньшей мере пять женских фамилий, нигде больше в научной литературе не засвеченных. Если кто-нибудь формирует базу данных о советских ученых, работавших в области гидрологии устьев рек, ему будет над чем подумать.

18. Гирдюк Г. В., Дженюк С. Л. Основные результаты научной деятельности Мурманского филиала ААНИИ за десятилетний период // Проблемы Арктики и Антарктики. 1985. Вып. 61. С. 5–10.

Можно было бы объединить эту статью с публикацией под № 13, поскольку обе они отражают мою работу в качестве ученого секретаря филиала ААНИИ. Эту должность я какое-то время занимал и в МФ ААНИИ, и в ММБИ. Суммарно на нее пришлось около пяти лет из сорокалетнего трудового стажа, реально – намного больше. После получения кандидатского диплома моя должность в МФ ААНИИ автоматически стала высокооплачиваемой (только теперь мне пришло в голову, что 50-летний В. А. Шамонтьев в ААНИИ получал бы вдвое меньше, чем начинающий 30-летний Дженюк в филиале института, при несравненно большей ответственности). На несколько следующих лет я стал старшим научным сотрудником с возложением дополнительных обязанностей ученого секретаря. Будь у нас настоящий институт, я бы, возможно, удовлетворился этим статусом до конца трудового пути. Правда, моих деловых качеств с избытком хватает только на работу с документами. С людьми получается хуже.

19. Дженюк С. Л., Жевноватый В. Т. Волнение // Гидрометеорологические условия шельфовой зоны морей ССР. Том 6. Баренцево море. Вып. 1, 2. С. 31–36.

Тогда все работы по гидрометеорологии шельфа только начинались, а Государственный океанографический институт (ГОИН) под руководством нашего бывшего директора Ф. С. Терзиева (см. о нем в очерке «Мурманский филиал ААНИИ») стал головным по этой тематике. На этом этапе я к ней не был причастен и даже не интересовался ею. Для себя мне казались перспективными методы расчета рекомендованных курсов (тем более что это вписывалось в сложившиеся контакты с Гидрометцентром). Насколько помню, работа над этим разделом сложилась неудачно. По первоначальному плану в справочнике хотели дать описание двух районов Баренцева моря: северо-западного (прилегающего к Шпицбергену) и юго-восточного. Были проделаны очень трудоемкие расчеты силами сотрудников Гидрометобсерватории под руководством директора этого подразделения В. С. Бойко (он тогда заочно учился в аспирантуре ГОИНа, и тема выглядела вполне диссертабельной). Но по ходу работы в ГОИНе сложилось мнение, что справочник нужен не по двум районам, а для всего Баренцева моря как шельфовой акватории. Жевноватый вовремя не перестроился, и в результате оказалось, что раздел «Волнение» не согласуется с другими материалами справочника. Московский научный редактор Г. В. Ржеплинский построил от руки несколько карт волнения Баренцева моря, используя подробные расчетные результаты в двух его углах. Насколько помню, меня подключили к написанию измененного текста, откуда и возникло мое соавторство.

Бойко, как и я, был родом из Львова, но на этой почве у нас не возникло ни дружбы, ни общих интересов. Он был грамотным производственником, должности соответствовал, но способностей к науке не имел. Возможно, мне пришлось бы помогать ему в кандидатских делах, но как раз в это время он поссорился с руководством по квартирному вопросу, уволился и уехал с семьей во Львов. Именно этим я объясняю, что в справочнике он указан не среди авторов разделов, а только в длинном списке участников работ, преимущественно технических помощников.

20. Голубев В. А., Дженюк С. Л., Жевноватый В. Т., Малахов Н. Ф. Метод прогноза обледенения рыбопромысловых судов различных типов в северных морях // Труды ААНИИ. 1987. Т. 410. С. 26–37.

22. Дженюк С. Л. Климатология обледенения надводных объектов в Баренцевом море // Полярная метеорология на службе народного хозяйства. Тез. док. Первого всесоюзного совещания. Мурманск, 1987. С. 55–56.

31. Дженюк С. Л. О возможной интенсивности обледенения стационарных сооружений в Баренцевом море // Природа и хозяйство Севера. Вып. 18. Мурманск, 1994. С. 92–102.

К счастью, я ни разу не попадал в это опасное явление в своих немногочисленных плаваниях (волны все-таки видел, хотя и не самые штормовые). Заявка на прогностическую тему была организована с подачи Жевноватого его другом Н. Ф. Малаховым из института «Гипрорыбфлот». Такие контакты с производством тогда очень приветствовались. Идея Жевноватого по виду была разумной – объединить прогнозы волнения по моей модели, пятидневный прогноз температуры воздуха по методике нашего отдела метеорологии и эмпирические формулы нарастания льда на поверхностях судна в зависимости от этих двух факторов. В реальности методы оказались несовместимыми, но некий эмпирический гибрид у меня получился, а В. А. Голубев подобрал аппроксимации формул и запрограммировал их.

Какие-то результаты этих расчетов были гарантированы, а организовать их проверку всё равно было бы нельзя, поскольку в зону реальной опасности малые суда категорически не должны заходить, а если они там все-таки окажутся, экипажу будет не до измерений скорости нарастания льда. Но акт внедрения от заказчика был получен, лично мне понравились наш отчет и статья с такими мало совместимыми терминами, как «полином Лагерра» и «мидель-шпангоут».

«Можно вспомнить опять – ах, зачем вспоминать – как ходили гулять по Фонтанке». Но для нас это были всего лишь скучные зимние командировки с отчетами на итоговых сессиях Арктического и антарктического института

Наш доклад по этой теме был допущен на итоговую сессию ААНИИ, и сделать его поручили мне. Это было мое второе и последнее выступление в знаменитом Белом зале Шереметьевского дворца (еще несколько итоговых сессий в том же зале я посетил в качестве ученого секретаря филиала). Уже в наши дни, в 2011 году, я побывал в музее Ахматовой в Фонтанном доме, думая, что он как-то привязан к дворцовым помещениям. Оказалось, однако, что этот музей занимает только внутренний флигель, а во дворце размещена совсем другая экспозиция.

В прошлом попасть в этот флигель можно было только через проходную ААНИИ, и в музее выставлен известный из мемуарной литературы пропуск Ахматовой, в котором в строке «должность» написано «жилец». Похоже, что миры науки и поэзии в то время никак не соприкасались. В многочисленных известных мне мемуарах полярников нет ни одного упоминания о хотя бы случайных встречах с великой поэтессой в здании института. Но и в ахматовской литературе, включая трехтомник Лидии Чуковской, нет признаков ее интереса к полярной науке.

Две другие публикации из этой группы сами по себе малоинтересны. Была сделана попытка построить «розы вероятности обледенения» по климатическим данным и формулам для расчета интенсивности нарастания льда. Заслуживает внимания сборник «Природа и хозяйство Севера». Он много лет выходил без строгой периодичности от имени Северного филиала Географического общества СССР (тогда мало кого интересовало, за чей счет). Статьи там печатались заурядные, но в общем доброкачественные. Энтузиастом этого сборника и всей работы Мурманского отдела ГО был В. А. Потанин, хотя пост председателя отдела очень долго оставался монополией сменяющихся руководителей Мурманскгидромета. Потанин был заместителем при трех председателях, а четвертый, А. В. Семенов, принял дела вскоре после смерти Потанина, случившейся в самом конце 1992 года.

Эти подробности я вспоминаю потому, что выпуск 18 тоже был организован и собран Потаниным, но в обстановке всеобщего краха начала 90-х годов какое-то время оставался в рукописи. Двумя годами позже активисты общества все-таки организовали его издание на ротапринте, малым форматом и жалким тиражом 50 экземпляров. Помимо своей статьи, я написал для него небольшой очерк о научной деятельности Потанина – без подписи, и по стилю ближе к некрологу, чем к воспоминаниям (а было бы, о чем вспомнить). Но не исключено, что больше никто о нем не написал хотя бы так. Интересно и то, что этот материал не совсем затерялся – видимо, экземпляр сборника был отправлен в библиотеку Общества в Петербурге, поскольку рефераты статей потом появились в «Известиях РГО».

21. Дженюк С. Л. О расчете максимальных высот и периодов ветровых волн на глубокой воде по их средним значениям // Труды ААНИИ. 1987. Т. 410. С. 38–46.

Один из немногих случаев, когда огромный архив волнограмм Мурманскгидромета (громоздкие рулоны аналоговых записей) реально для чего-то использовался. В 60–70-е годы на экспедиционных судах были сделаны многие сотни волнографных наблюдений в трудных и часто опасных условиях (об этом есть научно-популярная книга И. Н. Давидана, В. А. Рожкова, Л. И. Лопатухина «На встречу со штормами»). В ГОИНе из них извлекли информацию для обоснования метода расчета волн по полям ветра, который, кажется, и до сих пор остается нормативным. В ЛОГОИНе Давидан и его группа использовали их для расчета частотных спектров. На этом научные задачи закончились, ресурс волнографов постепенно был выработан, но архив волнограмм еще лет двадцать осложнял жизнь ответственным за гидрометеорологический фонд в Мурманске. Потом их, кажется, все-таки выкинули, не дождавшись нашего цифрового времени, когда эти рулоны без особого труда можно было бы перевести в компактную форму.

Моя задача состояла в том, чтобы по записям, для которых подсчитаны количество волн, их средние и максимальные высоты и периоды, проверить, насколько точно выполняются принятые для них функции распределения. Для высот, кажется, получилось подтверждение известных зависимостей, а для периодов можно было обосновать преимущество одного из двух показателей степени, которые не совпадали у разных авторов.

23. Дженюк С. Л., Лебедев И. А. Научно-методические требования к системе гидрометеорологических наблюдений на шельфе Баренцева моря // Природа и хозяйство Севера. Вып. 16. Мурманск: Кн. изд-во, 1988. С. 27–31.

Статья получилась заурядная, но грамотная, хотя взгляды авторов на требования, о которых шла речь, уже тогда не совпадали. Лебедев считал главным приоритетом мобилизацию всех экспедиционных ресурсов: кораблей, самолетов, автономных буйковых станций, волнографов на буровых платформах и так далее. Мне уже тогда казалось, что наша наука засорена ненужной информацией при дефиците нужной, и для начала надо отделить одно от другого. В дальнейшем Лебедев стал энтузиастом проекта «Барэкс» (об этом см. в очерке о МФ ААНИИИ), еще позже занялся профессиональной политикой, а я, переключаясь с одной тематики на другую, вышел на те результаты, о которых речь пойдет ниже.

26. Гидрометеорология и гидрохимия морей СССР. Том 1. Баренцево море. Вып. 1. Гидрометеорологические условия (15 разделов). Л.: Гидрометеоиздат, 1990. 280 с.

Подсчет разделов здесь довольно условный, десять из них свертываются в три главы, но остальные разбросаны по всей книге. Так или иначе, это долго было самой объемной моей публикацией, а по цитируемости она вне конкуренции. Ссылаются, правда, только по названию, часто с указанием главного редактора – Ф. С. Терзиева. Это и в самом деле был его проект, хотя сам он вряд ли что-то писал или редактировал. В ГОИНе, директором которого он стал в 1977 году, у него был сильный состав подчиненных по всем разделам океанологии, как для собственной работы, так и для методического руководства периферийными авторами.

Мне эта тема досталась по должности, как руководителю впервые образованной лаборатории гидрометеорологического режима. Не буду вспоминать работу над книгой в подробностях (о ней немного сказано в начале очерка). Если по главе «Ветровое волнение» мою компетентность не оспаривали, то некоторые другие разделы пришлось защищать от нападок узких специалистов. Редакционную подготовку я держал в своих руках увереннее, чем авторскую, книга вышла в срок, и это оказалось, судя по году издания, очень своевременно.

Терзиев довел до конца свой издательский проект, уже оставив пост директора ГОИНа (не знаю, добровольно или вынужденно) и став своего рода почетным научным сотрудником с кандидатской степенью. На много лет он совсем было потерялся из нашего поля зрения, но в середине 2000-х вдруг обратился ко мне с предложением войти в коллектив авторов серии монографий, выдвигаемых на премию Правительства РФ. Казалось бы, в возрасте за 80 это уже не должно быть интересно, да и шансы у нас изначально были невысокими – почти все тома вышли уже давно, событием в науке не стали, а коллектив из 10 человек был очень разнородным и слабо остепененным (даже мой только что полученный докторский диплом заметно его усилил). После первой неудачи в 2005 году Терзиев повторил попытку через год (это допускается), а в 2007 году воспользовался «лазейкой в законе» и выдвинул работу еще раз под измененным названием и с дополнением какой-то новой книгой в составе той же серии. После третьей неудачи он поблагодарил соавторов за участие, выразил надежду, что это был еще не последний шанс чего-то добиться, но с тех пор я снова потерял его из виду. Теперь, заглянув на сайт ГОИНа, нашел там раздел «Ученые института» с перечислением персональных страниц, но страница Терзиева оказалась пустой – только Ф.И.О. в верхнем углу. Это не какой-то особый случай, так выглядят у них и другие персональные страницы. Больше того, в разделе «История ГОИНа» не упомянут поименно никто из директоров, кроме основателя института Н. Н. Зубова.

27. Дженюк С. Л. Уточненные морфометрические характеристики Баренцева моря // Труды ААНИИ. 1991. Т. 426. С. 65–75.

96. Дженюк С. Л. Морфометрические характеристики шельфовых морей как элемент описания больших морских экосистем // Природа шельфа и архипелагов российской Арктики. Вып. 8. Материалы международной научной конференции (Мурманск, 9–11 ноября 2008 г.). М.: ГЕОС, 2008. С. 112–116.

Выход первой из этих статей сильно задержался. Несколькими годами раньше я обратил внимание, что простыми обмерами по палетке можно довольно легко, хотя и долго, рассчитывать площади по картам с большой точностью. Показалось интересным опробовать это на навигационных картах Баренцева моря (сумма градусных трапеций дает абсолютно точный результат по открытому морю, остается только обмерить трапеции на границе моря и суши). Дешевой рабочей силы у нас было достаточно, решение задачи обошлось в несколько месяцев не очень напряженной работы моей помощницы И. А. Панкратовой.

Спустя несколько лет я уже самостоятельно сделал аналогичную работу по навигационной карте Кольского залива и поместил результаты в книге 1997 года (ссылку № 40 см. ниже). Еще через 10 лет заинтересовался Белым морем (которое намного удобнее для обмеров) и опубликовал расширенные тезисы, где рассуждения о морфометрии иллюстрируются примитивными (по-прежнему палеточными) беломорскими расчетами. Ни одна из этих работ не вызвала ни вопросов, ни цитирования, ни каких-либо других проявлений интереса. Океанологи полагают более важным подсчитывать концентрации вещества или численность организмов в единице объема (которые уже через минуту становятся другими), чем выяснить, сколько в изучаемом водоеме содержится этих самых единиц (проще говоря, сколько в нем воды).