Афганистан. Три командировки на войну

Эта трудная и значимая работа полностью легла на плечи работников политотдела.

Для решения этой задачи вышли на связь с полком, который дислоцировался на аэродроме в Шинданде, и на замену которого должен прилететь наш полк. В то время на аэродроме Шинданд дислоцировался полк истребителей-бомбардировщиков из Чирчика, который прислал нам план всех модулей, где проживал личный состав.

Началась кропотливая работа, в ходе которой решалось, кто и с кем будет проживать вместе в комнатах модулей. Требовалось знать характер и привычки каждого офицера и прапорщика полка, чтобы при совместном проживании между ними не возникали конфликты на бытовой почве, потому что эти разногласия и конфликты могли отразиться на выполнении боевых задач.

Ко времени перелета полка в Афганистан каждый офицер и прапорщик знали, где, с кем, в какой комнате они будут жить, знали привычки и наклонности друг друга, были знакомы семьями. Именно психологическая совместимость людей при выполнении боевых задач влияет на их результативность в работе. Старались просчитать поведение каждого члена полкового коллектива, его поведения и реакцию в ситуации, когда полк понесет боевые потери. В этом случае поддержка друг друга обязательна, каждый должен чувствовать плечо товарища.

Такой подход положительно сказался на жизни коллектива при выполнении боевых задач в условиях Афганистана. Не было ни одного конфликта на бытовой почве, люди чувствовали ответственность друг за друга, помогали и поддерживали друг друга, делили поровну радость и горе.

Надо сказать прямо, что учет психологической совместимости летных экипажей и инженерно-технического состава при подготовке к боевым действиям в моей практике партийно-политической работы проводился впервые, и он оказался оправданным. Но эта форма работы возникла не на пустом месте, проводилась не с нуля. Впервые эта работа, вернее, попытка этой работы была проведена в 1982 году работниками политотдела 181-го отдельного вертолетного полка перед проведением операции в ущелье Панджшер. Но там обращалось внимание только на работу по психологической совместимости летных экипажей вертолетов.

При подготовке к третьей командировке в Афганистан, опыт работы в период второй афганской командировки по психологической совместимости экипажей при выполнении боевых задач в вертолетном полку, пригодился. Его использовали и расширили. В работе по психологической совместимости личного состава при выполнении боевых задач учитывались не только летные экипажи, но и технический состав полка. Причем работа с инженерно-техническим составом по этому вопросу оказалась более трудной и иногда давала отклонения от желаемого результата. В целом в полку был создан здоровый коллектив готовый по своим, техническим знаниям, боевым, морально-деловым и политическим качествам выполнить поставленные перед полком истребителей-бомбардировщиков боевые задачи. Это показала жизнь. Это показала война.

Прошли годы, а понимание и поддержка друг друга остались на все времена общения друг с другом. Осталось это понимание и доброе отношение в тяжелые девяностые годы, остались такие дружеские отношения и после увольнения в запас после службы в армии.

Особое внимание было отведено подготовке самолетов к выполнению задач в условиях высокогорья и пустыни.

Для повышения боевой живучести самолета Су-17 М4 в КБ Сухого был разработан комплекс доработок 1М4. Суть доработок заключалась в том, что на базе базирования полка, на аэродроме в городе Калинине, силами инженерно-технического состава полка и заводской бригады из города Комсомольск-на-Амуре на 38 самолетах, которые должны были лететь в Афганистан, были проведены доработки, которые, по мнению конструкторского бюро Сухого, послужат повышению выживаемости самолета при выполнении боевых задач.

Прежде всего, все топливные баки самолета (внутрифюзеляжные, крыльевые и подвесные) были заполнены пенополиуретаном, который прозвали «мочалкой». По внешнему виду он действительно напоминал мочалку, и в условиях Афганистана его использовали в качестве мочалки в бане. Лучших мочалок мне не приходилось встречать!

Цель доработки заключалась в том, что в топливных баках самолета он уменьшал скопление паров топлива, чтобы избежать взрыва паров топлива при попадании в топливный бак пули или снаряда.

Нижняя часть фюзеляжа была укреплена бронеплитами. Взлетный вес самолета повышался на 550 килограммов, но защищал фюзеляж самолета от попадания пуль, снарядов, средств ПЗРК. Это достигалось за счет вязкости металла бронеплит защищающих фюзеляж самолета.

Оснащение самолета бронеплитами изменяло показания лобового сопротивления самолета (ПЛС), что, в свою очередь, необходимо было учитывать летному составу при производстве полетов, при взлете и посадке, а также полетах в режиме форсажа.

Еще в комплекс доработок самолета входило изменение режима работы двигателя. Температура горения керосина была повышена практически до максимального значения, что давало прирост тяги как на «максимале», так и на форсаже и делало практически не ощутимым увеличение веса самолета из-за бронеплит.

Сверху и снизу на фюзеляже самолетов установили восемь балок автоматического отстрела тепловых ловушек, которые при выполнении маневра при нанесении ракетно-бомбовых ударов автоматически производили отстрел пиропатронов, создающих искусственный источник тепла при обстреле самолета ракетами с тепловыми головками самонаведения. При обстреле самолета ракетами с переносного зенитного комплекса типа «Стрела» или «Стингер» выпущенная ракета идет на повышенный источник тепла, попадая не в сопло самолета, а в отстреленный пиропатрон, что способствовало выживанию самолета.

Проведенные доработки самолетов при подготовке их к отправке в Афганистан при ведении боевых действий спасли жизнь многим пилотам.

По мнению командования и личного состава полка истребителей-бомбардировщиков, подготовка к выполнению боевых задач в условиях Афганистана была завершена. Полк готов был выполнить боевые задачи.

Десятого ноября 1987 года транспортный самолет Ил-76, загрузив наземные службы и имущество в свое «чрево», понес нас к южным границам Союза!

Самолет набирал высоту. Под крылом остался Калинский аэродром с квадратами стоянок, ангарами, взлетно-посадочной полосой, окрестными деревнями. Толстый слой облаков отделял нас от поверхности земли. Впереди четыре часа полета. Есть время выспаться и предаться воспоминаниям. Под монотонный гул работающих двигателей мысленно вернулся к событиям, предшествовавшим принятию решения о поездке на афганскую войну третий раз. Уютно устроившись на самолетных чехлах и мешках от тормозных парашютов, закрыв глаза, вспоминал, с чего все начиналось.

Для меня Афганистан начался со стука в дверь купе пассажирского поезда Красноводск – Ташкент, на котором наша делегация Кизил-Арватского авиационного гарнизона выехала в Ташкент для проведения комсомольского актива авиации Туркестанского Краснознаменного военного округа.

По установившейся традиции заняли свои места в купированном вагоне пассажирского поезда Красноводск – Ташкент, разложили закуску, припасенную из дома, разлили по стаканам водку, выпили ее и сели играть в преферанс. Спать легли поздно, а ранним утром всех разбудил грохот сапог по вагону поезда, стук в дверь купе и зычный голос: «Офицеры строиться на перроне вокзала! Война!»

Одеваясь на бегу, схватив в руки нехитрый багаж и шинели, выбежали на перрон Ашхабадского вокзала и построились. Перед строем вышел офицер, одетый в полевую форму, в портупее и хромовых сапогах, на боку справа в кобуре виден был пистолет, автомат Калашникова оттягивал правое плечо. Автомат не являлся личным оружием офицеров в мирное время. Его выдавали офицерам только в период боевых действий. По форме одежды офицера и его вооружению было видно, что сообщение о войне походило на правду.

Офицер окинул наш строй веселыми глазами и звонким голосом сообщил: «Господа офицеры! Части Ашхабадского гарнизона подняты по боевой тревоге. Предстоит война! Вам следует вернуться в свои воинские части по местам их дислокации!»

Кто-то спросил, с кем будем воевать. Офицер пожал плечами и спокойно ответил: «Точно не знаю. Или с Ираном, или с Афганистаном. Это не важно! Покажем, мужики, правоверным русский джихад!»

Из курса по атеизму, изучение которого предусматривала учебная программа каждого высшего учебного заведения страны, и из лекций, содержание которых оставалось в памяти, если лектор вышестоящего политотдела преподносил лекционный материал интересно и сон не оседал туманом в мозгах, нам было известно, что джихад – это обязательное требование сур Корана, призывающих к борьбе сторонников ислама, правоверных мусульман, за веру против иноверцев. Ислам призывал бороться с неверными, пока у них не исчезнет неверие и не утвердится вера в Аллаха. В памяти осталось, что мусульман ведущих борьбу за веру, называют моджахедами, а погибших в войне мусульман, называют шахидами.

Призыв показать правоверным русский джихад, нам понравился, и, подхватив этот призыв, мы дружно двинулись в сторону Дома офицеров Ашхабадского гарнизона.

Нас было сорок офицеров из Кизил-Арватского и Небит-Дагского военных авиационных гарнизонов. Сам по себе Дом офицеров нас не интересовал, мы туда пришли не на культурно-просветительные мероприятия.

Офицеры «оккупировали» кафе при Доме офицеров и несказанно обрадовали его работников, скупив все горячие завтраки, холодные закуски и заказав изрядную долю спиртного. Слава богу, уезжая в командировку в Ташкент, каждый из нас имел хорошую «заначку», которую потратили, отметив новость о начале войны. Пили за русский джихад, за русских моджахедов, обещали научить русскому языку всех мусульман, даже предложили тост за русских шахидов. Мы тогда не могли представить, что пройдет немного времени, и нам предстоит в цинковых гробах отправлять на Родину своих, русских, «шахидов», погибших за советский интернационализм, чтобы навеки предать их русской земле.

Дружно выйдя из кафе, мы распрощались с теми, кому необходимо было ехать в Небит-Даг, а сами пошли на автовокзал, где нам предоставили дополнительный автобус обратно до Кизил-Арвата.

Прощались по русскому обычаю, троекратно расцеловав друг друга и пожелав удачи на войне.

Приехав в Кизил-Арват, узнали, что объявлен сбор по боевой тревоге. В Афганистане силы контрреволюционных банд при поддержке американских спецслужб готовят государственный переворот. Надо помочь дружественному афганскому народу. Призыв о помощи пришелся по душе.

Удивительно, но в то время мы не думали и не задавали вопрос: нужна ли наша помощь и поддержка афганскому народу? Нам сказали, что надо помочь, и мы всем сердцем готовы были оказать эту помощь. Никто из нас, молодых офицеров, не думал, что кто-то мог погибнуть, оказывая интернациональную помощь. Гибель в бою при оказании военной помощи воспринималась как естественное явление.

Сообщение о начале войны ни у кого не вызвало панику. К войне нас готовили в военном училище, боевое мастерство постоянно отрабатывали на проводимых учениях. Кроме того, дважды полк «поднимали» по боевой тревоге, перебазировали с основного аэродрома базирования на аэродромы, с которых предполагалось вести боевые действия, и все находились в ожидании реальной постановки боевой задачи.

В ноябре 1978 года в течение двух месяцев части гарнизона находились в боевой готовности на запасном аэродроме на границе Советского Союза с территорией Ирана, ожидая команды по совершению дальнейших действий. В Иране бушевали страсти Исламской революции.

Из лекций и бесед, проводимых офицерами политического управления Туркестанского военного округа, мы знали, что Исламская революция, или Революция 1357 года (по иранскому календарю) – это цепь событий в Иране, результатом которых стали эмиграция шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, упразднение монархии и установление новой администрации, которую возглавил аятолла Хомейни.

Датой начала революции в Иране принято считать 8 января 1978 года, когда первая крупная антиправительственная демонстрация в Куме была подавлена с необоснованной жестокостью. В течение всего 1978 года в различных городах Ирана представители исламского духовенства организовывали демонстрации, решительно разгонявшиеся шахской гвардией. К концу года революционеры перешли к тактике экономических стачек и забастовок, что полностью парализовало экономику. Будучи более не в силах удерживать власть в своих руках, шах передал власть премьер-министру из числа умеренных оппозиционеров и бежал из страны.

1 февраля 1979 года в Иран вернулся опальный аятолла Хомейни, который взял власть в свои руки. Было назначено новое переходное правительство. В марте был проведен референдум о новом политическом устройстве, и 1 апреля 1979 года Иран был объявлен первой Исламской республикой.

В марте 1979 года полк был поднят по боевой тревоге и перебазирован на аэродром Мары в Туркменистане. В это время на территории Афганистана вспыхнул антиправительственный мятеж в военном гарнизоне города Герата.

Приведение части в боевую готовность, перебазирование на аэродром за многие сотни километров от места основного базирования полка, все мероприятия, связанные с действиями полка, вызывали «дикий» восторг, будоражили сознание и вызывали гордое чувство причастности к политическим событиям мировой истории.

Собрав всех офицеров полка в офицерском клубе гарнизона, седой полковник из Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота обстоятельно объяснил, что 15 марта 1979-го – антиправительственный мятеж в военном гарнизоне города Герата. В ходе мятежа погибли мирные жители, а также советские советники. Другие иностранные советники – из ГДР и ЧССР – не пострадали.

Через неделю сообщили, что с большим трудом с применением авиации, танков и артиллерии восстание удалось подавить. Помощь нашего полка не потребовалась.

Позднее нам говорили, что мятеж в Герате стал самым крупным после Апрельской революции. Однако мятеж, подстрекаемый агентами из Ирана, перекинулся на соседнюю с Гератской провинцию Бадгис и дальше в провинции Фариаб и Гор. В последней декаде марта вооруженные группы мятежников захватили важные населенные пункты Калай-Нау и Баламургаб (провинция Бадгис, 25 марта), в Гератской провинции вышли к перевалу Зульфагар (стык границ СССР, Ирана и Афганистана), блокировали Туругунди – пограничный перевалочный пункт рядом с советской Кушкой.

Все пограничные войска на южных границах давно находились в боевой готовности. Мы знали о напряженной обстановке на южной границе и были готовы к военным действиям. Туркестанский Краснознаменный военный округ проснулся после дремы, в которой находился все годы после Великой Отечественной войны. Все ждали дальнейших событий.

Получив известие о начале войны на перроне Ашхабадского железнодорожного вокзала, с интересом его выслушали, одобрили и были готовы приступить к его реализации.

Ни у кого не возникло сомнения, что сообщение о начале войны было очередной тренировкой боевой готовности. Все были уверены, что действительно началась война, и никто не задумывался, что эта война может принести беды и страдания, что на этой войне каждый из нас может погибнуть или остаться калекой, что эта война перевернет душу каждого из нас, поражая своей жестокостью и ненужностью.

Нам было все равно, с кем воевать, лишь бы быстрей начинались боевые действия, где мы, несомненно, одержим победу. Других мнений не могло быть, потому что их не было.

С таким настроением приехали в часть и здесь узнали, что предстоит перебазирование на аэродром Мары. После перебазирования получим боевую задачу.

До города Мары перебазирование наземного состава полка и частей обеспечения полка проводилось железнодорожным эшелоном. Погрузка на железнодорожные платформы проходила в спешном порядке.

Перебазироваться в воинском железнодорожном эшелоне пришлось впервые, поэтому было все интересно и необычно. С огромным вниманием наблюдали, как на платформы солдаты загоняли машины, закрепляли их тросами, чтобы во время следования эшелона они оставались на месте. Работа шла медленно, поэтому офицер железнодорожных войск, отвечавший за погрузку техники на платформы эшелона, нещадно материл нас за неспешные действия, требуя увеличить темп погрузки. Он ругался, пока не сорвал голос. Потом просипев на непонятном для нас петушином наречии, махнул рукой, как мы поняли, что он послал нас всех по женской линии, уселся на валун, лежавший у железной дороги, хлебнул из фляги обжигающую воду, обхватил голову руками и, как нам показалось, ударился в печаль.