Конституционное право Российской Федерации

В соответствии с ч. 5 ст. 76 Конституции РФ законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации не могут противоречить федеральным законам, принятым по предметам ведения Российской Федерации и по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов. В случае противоречия между федеральным законом и иным актом, изданным в Российской Федерации, действует федеральный закон.

Вместе с тем Конституция РФ гарантирует самостоятельность законодательной деятельности субъектов Российской Федерации по предметам их ведения. Согласно ч. 6 ст. 76 в случае противоречия между федеральным законом и нормативным правовым актом субъекта Федерации, изданным в сфере его собственного правового регулирования, действует нормативный правовой акт субъекта Федерации;

3) местные источники конституционного права: уставы муниципальных образований и нормативные правовые акты местного самоуправления, содержащие конституционно-правовые нормы.

Отдельно необходимо остановиться на вопросе об отнесении к числу источников конституционного права судебных решений.

К числу источников конституционного права относятся постановления Конституционного Суда РФ, в которых устанавливается соответствие Конституции России конституций и уставов субъектов Федерации, законов и других нормативных актов, а кроме того, разрешаются споры о компетенции, дается толкование Конституции. Хотя с формальной точки зрения Конституционный Суд РФ не относится к числу правотворческих органов, акты которого по юридической силе стояли бы выше актов парламента и Президента, но по существу он таковым является. Существует презумпция конституционности каждого закона, но любые акты или их отдельные положения, признанные Судом неконституционными, утрачивают силу.

Вопрос о правовой природе решений Конституционного Суда РФ является одним из центральных вопросов отечественной теории и практики конституционного правосудия. Повышенный интерес к этой теме можно объяснить в основном двумя обстоятельствами. Во-первых, без четких представлений о правовой природе решений Конституционного Суда РФ невозможно правильное понимание и адекватное практическое воплощение этих актов, поскольку механизм их воздействия на законодательство и правоприменительную практику, порядок их исполнения и применения ответственности за неисполнение определяются именно их особой правовой природой. Во-вторых, само конституционное правосудие как таковое иногда все еще воспринимается как новое явление для отечественного права, несмотря на то, что история Конституционного Суда РФ насчитывает уже более 25 лет.

Статья 1 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» определяет Конституционный Суд как судебный орган конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства. Таким образом, Конституционный Суд при всей своей специфике является прежде всего именно судом, органом судебной власти.

Из факта преобладания судебной функции в деятельности Конституционного Суда нередко делается вывод о том, что его решения не являются источниками права и лишены какой-либо нормативности. Так, В.М. Ведяхин и А.М. Ефремов отмечают, что «в соответствии со ст. 15 Конституции в нашей стране верховенство Конституции, закона признается четко обозначенным правовым принципом. Поэтому ни разъяснения Верховного Суда Российской Федерации, ни решения Конституционного Суда Российской Федерации не должны создавать новых правовых норм»[21 - Ведяхин В.М., Ефремов А.М. Политические гарантии законности // Правоведение. 2000. № 12. С. 71.]. По мнению П.Е. Кондратова, «Конституционный Суд, признавая утратившими силу некоторые законы, выступает в роли как бы «негативного законодателя»»[22 - Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации»: Комментарий. М., 1996. С. 246.]. Н.А. Богданова хотя и признает существенное влияние решений Конституционного Суда на правовую систему и на правоприменение, все же не менее категорично утверждает, что «судебный орган конституционного контроля не создает право»[23 - Богданова Н.А. Конституционный Суд Российской Федерации в системе конституционного права // Вестник Конституционного Суда РФ. 1997. № 3. С. 63–65.].

Все вышеперечисленные авторы, как видно из приведенных цитат, принципиально не признают наличия у Конституционного Суда каких-либо правотворческих возможностей именно потому, что он является органом судебной власти. Но, во-первых, Конституционный Суд РФ является совершенно особым судом, он обладает такими полномочиями, которых нет у судов общей юрисдикции, что не позволяет безоговорочно отрицать определенный нормотворческий характер деятельности Конституционного Суда и нормативную природу его решений. Во-вторых, позиция об исключительно правоприменительной роли суда сложилась в условиях всевластия представительных органов. Но на современном этапе формирования правового государства, когда государственная власть осуществляется на основе принципа ее разделения на законодательную, исполнительную и судебную, можно и нужно говорить о наличии нормотворческих возможностей у органов всех трех названных ветвей власти, в том числе и у Конституционного Суда РФ.

Поэтому в связи с проблемой отнесения решений Конституционного Суда РФ к источникам конституционного права целесообразно использовать понятие «прецедент». Л.В. Лазарев в своем учебнике по конституционному правосудию называет решения Конституционного Суда «прецедентно-обязательными»: «Решение прецедентно-обязательно и для самого Суда. Это придает стабильность и определенную стройность правоотношениям, несет в себе момент уважения к сторонам конституционного процесса, которые вправе рассчитывать на то, что Суд в данном деле будет следовать той же юридической логике, какой он придерживался ранее, при рассмотрении близких по значению вопросов»[24 - Кряжков В.А., Лазарев Л.В. Конституционная юстиция в Российской Федерации. М., 1998. С. 143.]. Б.С. Эбзеев полагает, что правовые позиции Конституционного Суда «обладают характером правовых прецедентов, связывающих всех участников конституционных отношений»[25 - См.: Эбзеев Б.С. Конституционный Суд РФ: становление, юридическая природа, правовые позиции // Комментарий к постановлениям Конституционного Суда РФ. В 2 т. Т. 1. М., 2000. С. 25; Наверное, изменения в Конституции возможны: Интервью с Б.С. Эбзеевым // Независимая газета. 2000. 31 мая.].

Правовые позиции Конституционного Суда РФ представляют собой его отношение к определенным правовым проблемам, закрепленное в решениях. Это результат анализа аргументов и выводов Суда, образующих интеллектуально-юридическое содержание судебного решения, это всегда толкование конституционных норм и норм отраслевого законодательства.

В Определении Конституционного Суда РФ от 7 октября 1997 г. № 88-О указано: «Правовые позиции, содержащие толкование конституционных норм либо выявляющие конституционный смысл закона, на которых основаны выводы Конституционного Суда Российской Федерации в резолютивной части его решений, обязательны для всех государственных органов и должностных лиц»[26 - СЗ РФ. 1997. № 42. Ст. 4900.]. Мотивировочная часть образует неразрывное единство с резолютивной, раскрывая конституционное содержание правовой нормы и сопоставляя ее с позицией законодателя. Поскольку источником таких позиций названы решения Суда в целом, то обязательные правовые позиции могут содержаться в любых его постановлениях и определениях.

Законодательные органы должны внимательно учитывать правовые позиции Конституционного Суда при принятии новых законов, для чего необходимо наладить систематизированный учет этих правовых позиций в аппаратах Государственной Думы и Совета Федерации. Представляется, что иметь данные по систематизированному учету правовых позиций Конституционного Суда РФ важно не только для законодателя, но и для правоприменителя. Это в значительной мере способствовало бы конституционализации правоприменительной практики в условиях противоречивости действующего законодательства и наличия многочисленных пробелов в праве. Такой подход обусловлен не только необходимостью создания более комфортных условий правоприменителю для поиска данных, но и положениями ч. 3 ст. 15 Конституции РФ об обязательности опубликования любых нормативных актов, затрагивающих права, свободы и обязанности человека и гражданина. Такие акты не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения. Согласно ст. 78 Закона о Конституционном Суде РФ его постановления подлежат опубликованию в официальных изданиях. По этому признаку они соответствуют требованиям, предъявляемым Конституцией к общеобязательным актам.

В Определении Конституционного Суда РФ от 15 мая 2001 г. № 98-О изложена правовая позиция: признание нормативного акта либо отдельных его положений не соответствующими Конституции РФ является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, воспроизводящих его или содержащих такие же положения, какие были предметом обращения; такие положения не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами (ч. 2 ст. 87 Закона о Конституционном Суде РФ). В том же году в Закон о Конституционном Суде РФ были внесены поправки, которые признали подлежащими отмене не только акты и договоры, признанные неконституционными, но и аналогичные им акты и договоры.

Решения Конституционного Суда РФ в строгом смысле слова не являются нормативными актами, но поскольку они вносят изменения в действующую систему правовых норм (устраняют нормы, противоречащие Конституции, и имеют характер общеобязательных), то по своей юридической силе они сходны с законами. В соответствии с изменениями, внесенными Федеральным конституционным законом от 14 декабря 2015 г. № 7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации»»[27 - СЗ РФ. 2015. № 51 (ч. 1). Ст. 7229.], полномочия Конституционного Суда РФ в рассматриваемой части были расширены. Правовым основанием для внесения изменений стали выводы Конституционного Суда, не исключившего «правомочие федерального законодателя предусмотреть специальный правовой механизм разрешения Конституционным Судом РФ вопроса о возможности или невозможности с точки зрения принципов верховенства и высшей юридической силы Конституции Российской Федерации исполнить вынесенное по жалобе против России постановление Европейского суда по правам человека» (постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы»[28 - СЗ РФ. 2015. № 30. Ст. 4658.]).

Теперь Конституционный Суд РФ разрешает и вопросы о возможности исполнения решений межгосударственного органа по защите прав и свобод человека (Европейского суда по правам человека, других международных судов), принятых при рассмотрении жалоб, поданных против Российской Федерации на основании международного договора Российской Федерации.

Указанное полномочие Конституционный Суд РФ реализует по запросам федерального органа исполнительной власти, наделенного компетенцией в сфере защиты интересов Российской Федерации в межгосударственном органе по защите прав и свобод человека (Министерства юстиции РФ). По итогам рассмотрения соответствующего дела Конституционный Суд принимает решение о возможности или невозможности исполнения в целом или в части, в соответствии с Конституцией РФ, решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека.

Первым таким делом, рассмотренным Конституционным Судом РФ, стал запрос Министерства юстиции РФ о разрешении вопроса о возможности исполнения постановления Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 г. по делу «Анчугов и Гладков против России» (постановление Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2016 г. № 12-П «По делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией Российской Федерации постановления Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 года по делу «Анчугов и Гладков против России» в связи с запросом Министерства юстиции Российской Федерации»[29 - СЗ РФ. 2016. № 17. Ст. 2480.]).

Таким образом, решения Конституционного Суда РФ являются источниками права с неизменными признаками, к которым относятся: 1) принятие акта уполномоченным субъектом; 2) обязательность акта; 3) всеобщий характер решений, адресованность широкому кругу лиц; 4) обязательное обнародование (опубликование); 5) регулирование определенных общественных отношений.

Решения Конституционного Суда как полноценные источники права не требуют подтверждения других органов и должностных лиц и действуют непосредственно.

§ 4. Конституционно-правовая ответственность

К институту юридической ответственности постоянно привлечено внимание отечественных правоведов. Как отмечал О.Е. Кутафин, «юридическая ответственность является одним из важнейших средств организации правильного (должного) исполнения предписаний правовых актов, предупреждения и пресечения нежелательного с точки зрения закона поведения субъектов общественных отношений, она выступает в качестве категории, свойственной всем отраслям права, включая и конституционное»[30 - См.: Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. С. 384.].

Однако, несмотря на существенную научную разработку этой проблематики, как в советский период, так и в современной России общетеоретические вопросы и особенности отраслевых видов юридической ответственности остаются предметом дискуссий.

Среди исследователей не существует единства даже в вопросе наименования рассматриваемого института. Для его обозначения в литературе используются категории «конституционно-правовая ответственность», «государственная ответственность», «публично-правовая ответственность», «конституционная (государственная) ответственность», «конституционная ответственность».

В целом институт ответственности является одним из наименее разработанных в отечественной науке конституционного права. По сути, первые серьезные исследования на эту тему появились в нашей стране лишь в 1970–1980 гг.[31 - См.: Авакьян С.А. Санкции в советском государственном праве // Советское государство и право. 1973. № 11. С. 29–36; Еременко Ю.П., Рудинский Ф.М. Проблема ответственности в советском государственном праве // Юридическая ответственность в советском обществе: Труды Высшей следственной школы МВД СССР / Редкол.: О.Ф. Иваненко (отв. ред.), Ю.В. Манаев, Т.Н. Радько, Ф.М. Рудинский. Вып. 9. Волгоград, 1974. С. 29–41; Зражевская Т.Д. Ответственность по советскому государственному праву. Воронеж, 1980; Еременко Ю.П. Советская Конституция и законность. Саратов, 1982.] Во многом это связано с тем, что в советском государственном праве ставить вопрос о юридической ответственности государства или его органов было достаточно затруднительно.

Разработка вопросов теории конституционного права (а значит, и вопросов отраслевой для этой ведущей отрасли российского права ответственности) является необходимым и важным условием развития отечественной юридической науки.

Юридическая ответственность, как писала Т.Д. Зражевская, представляет собой принудительное воздействие управомоченных на то субъектов, предусмотренное санкциями норм государственного права, применяемое в определенном порядке к виновным в нарушении норм (институтов) государственного права с целью восстановления нарушенного общественного отношения и воспитания граждан[32 - Зражевская Т.Д. Ответственность по советскому государственному праву. С. 32.]. Ю.П. Еременко определял государственную ответственность как установленную государством и выраженную в конституционных и иных нормах государственного права обязанность, обращенную к государствам и общественным организациям, должностным лицам, гражданам, соблюдать конституционные нормы и в случае их нарушения претерпевать определенные конституцией и иными законами лишения политического характера[33 - Еременко Ю.М. Советская Конституция и законность. С. 53.].

Политический характер юридической ответственности отмечали и многие другие исследователи, причем не только применительно к конституционной ответственности, но и в общетеоретическом ключе. Например, В.Н. Кудрявцев писал, что «вопрос об основаниях ответственности является не только нравственным и юридическим, но и принципиальным политическим вопросом, т.к. он тесно связан с положением личности в данной общественной системе, с состоянием законности»[34 - Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. М., 1986. С. 299.].

В современной России конституционная ответственность, как отмечает Н.М. Колосова, является «одним из важных способов обеспечения верховенства Конституции Российской Федерации, что особенно актуально в современных условиях формирования демократического правового государства. Не менее важна роль конституционной ответственности в процессе укрепления конституционной законности, и, в первую очередь, для обеспечения соответствия деятельности органов государственной власти, органов местного самоуправления, их должностных лиц требованиям Конституции Российской Федерации»[35 - Колосова Н.М. Теория конституционной ответственности: природа, особенности, структура: Дис. … д-ра юрид. наук. М., 2006. С. 4.]. Таким образом, конституционная ответственность выступает важным средством охраны Конституции[36 - Витрук Н.В. Законность и правопорядок // Теория государства и права / Под ред. В.К. Бабаева. М., 1999. С. 543.].

Характеризуя особенности конституционной ответственности, необходимо учитывать, что противоправность конституционного деликта[37 - Отметим, что в силу дискуссионности самого института конституционно-правовой ответственности существует точка зрения, согласно которой «понятие «деликт» едва ли применимо в полном объеме к конституционной ответственности, которая часто наступает и без нарушения права. Политико-правовая ответственность имеет ту особенность, что политика «размывает» правовые границы» (см.: Зиновьев А.В. Конституционная ответственность // Правоведение. 2003. № 4. С. 4–5).] нередко связана с предписаниями не только правовых, но и других социальных норм, нарушение которых недопустимо в соответствии с конституционно-правовыми нормами. В целом ряде случаев наступление конституционно-правовой ответственности предусматривается за безнравственное поведение, нарушение норм морали или этики (например, утрата доверия). При этом важной особенностью, не свойственной другим видам ответственности, предусмотренным положениями отраслей публичного права, выступает то обстоятельство, что конституционное право допускает ответственность без вины и ответственность одних субъектов за деяния других. Конституционно-правовые нормы в большинстве случаев не определяют форму вины[38 - См.: Виноградов В.А. Конституционно-правовая ответственность (Системное исследование): Дис. … д-ра юрид. наук. М., 2005. С. 15.]. В то же время в случаях, когда субъектами ответственности являются непосредственно физические лица, психологическое отношение лица к своим противоправным действиям и их возможным последствиям приобретает решающее значение. Например, Президент РФ может быть отстранен от должности только при наличии его вины.

Ряд исследователей разделяют:

а) собственно конституционную (юридическую) ответственность, заключающуюся в необходимости наступления за несоблюдение конституционно-правовых норм определенных последствий, выражающихся в применении государственно-принудительных мер (лишение права, возложение дополнительной обязанности, принуждение к исполнению) или восстановлении нарушенного правопорядка под угрозой использования государственного принуждения[39 - См.: Ермаков В.Г., Лоторев В.Е. Конституционно-правовой статус субъектов Российской Федерации. Елец, 2004. С. 52.];

б) политическую ответственность (при этом относя к последней, например, отставку правительства из-за вотума недоверия, вынесенного парламентом, или роспуск парламента, не утвердившего главу правительства[40 - См.: Кондрашов А.А. Конституционно-правовая ответственность в Российской Федерации: теория и практика. М., 2006. С. 45.]).

Рассмотрим структуру конституционно-правового регулирования ответственности.

1. Основанием наступления конституционно-правовой ответственности выступают действия (бездействие) субъекта конституционного права, повлекшие нарушение границы должного, правомерного поведения указанного субъекта, очерченные нормами конституционного права, т.е. совершение конституционного правонарушения.

2. Состав конституционного правонарушения, выступающий фактическим основанием конституционно-правовой ответственности, непосредственно устанавливается конституционно-правовыми нормами. Далее рассмотрим основные элементы состава конституционного правонарушения.

Объектом конституционного правонарушения являются регулируемые и охраняемые нормами конституционного права общественные отношения. Безобъектных правонарушений не существует.

Субъектом конституционного правонарушения является конкретный индивидуальный или коллективный участник конституционных правоотношений, который своими действиями или бездействием разрушает сложившийся и обеспечиваемый конституционно-правовыми нормами публичный правопорядок.

Объективную сторону конституционного правонарушения составляют: собственно противоправное деяние субъекта конституционного правонарушения, составившее конституционный деликт, общественно вредные последствия рассматриваемого нарушения норм конституционного права, а равно причинная связь между конституционным деликтом и наступившими юридически значимыми последствиями.

Субъективная сторона конституционного правонарушения выражается, как правило, в отношении к содеянному самого лица, нарушившего конституционно-правовые нормы и совершившего таким образом конституционный деликт. Как уже указывалось, конституционно-правовая ответственность может быть как виновной, так и безвиновной.

3. В нормах конституционного права подлежат определению:

– конкретные меры государственного принуждения, применимые к соответствующему субъекту конституционно-правовой ответственности;

– процессуальный порядок выявления конституционно-правовых правонарушений, привлечения субъектов конституционного правонарушения к ответственности, назначения наказания и его исполнения;

– основания освобождения от конституционно-правовой ответственности и обстоятельства, исключающие привлечение к такой ответственности.

Основными мерами конституционно-правовой ответственности могут выступать:

1) расформирование или прекращение деятельности органа;

2) отрешение от должности, досрочное прекращение полномочий (в том числе в связи с утратой доверия к лицу, в отношении которого применяются меры такой ответственности);

3) лишение или изменение конституционного статуса (например, лишение статуса беженца), ограничение конституционного права;

4) лишение акта юридической силы или приостановление его действия[41 - Не все исследователи относят отмену незаконных актов органов государственной власти к мерам конституционно-правовой ответственности. Так, иной точки зрения придерживается М.А. Краснов, когда он рассматривает конституционную ответственность как правовую связь между сторонами, при которой одна из них (субъект ответственности) обязывается соответствовать ожидаемой модели поведения, другая сторона (инстанция ответственности) оценивает это соответствие и в случае отрицательной оценки определенным образом реагирует на нарушение (Краснов М.А. Публично-правовая ответственность представительных органов за нарушение закона // Государство и право. 1993. № 6. С. 46, 49).];

5) федеральное вмешательство (федеральная интервенция) в случаях, когда органами государственной власти субъекта Федерации системно нарушаются положения Конституции РФ и федерального законодательства.