Исключительная благодать

Николай не говорил матери, что внук учится в военном училище, поэтому ответил так:

– Мама, у нас всё нормально. Лена и Андрей учатся. Андрей скоро сдаёт экзамены. Как ты сама, нога не мучает?

– Хожу помаленьку, зимой хуже было. Дай Бог ребятишкам хорошо закончить и жить лучше, чем мы жили!

Мамина речь прервалась: похоже, сестра отключила телефон. Николай вздохнул. В последнее время разговоры были похожи как две капли воды. А он не успел сказать матери, что переводы больше делать не сможет.

Он вернулся допить остывший кофе и отправился к баням. Вошёл в мужское отделение первого класса. Там ждал Олег и ещё трое общих друзей.

Сдав одежду в гардероб, вся компания стала медленно подниматься на второй этаж, где на стенах висели фотографии любителей этой бани: певца Фёдора Шаляпина, писателя Владимира Гиляровского и других. Гиляровский писал, что в Сандуновских банях «перебывала и грибоедовская, и пушкинская Москва».

Потолок отделан лепниной, изображающей круги пара, стены раскрашены голубым, белым и красным. В комнате для отдыха по левой стороне стоят длинные кожаные диваны, а в центре – бар и ящики для веников.

В помывочной – мраморные лавки, душевые кабины и деревянные бадьи с холодной водой.

Парилка двухэтажная, внизу – печка высотой около четырёх метров. Во вторник был выходной, сегодня среда, так что ожидается свежий пар. Многие завсегдатаи уже здесь, собралось почти сорок человек. В печке лежат большие чугунные болванки, которые со вчерашнего вечера нагревались газом. Сейчас болванки белые, а со временем покраснеют. Окна на нижнем этаже открыты, воздух в парилке чистый.

Все поднимаются на верхний этаж. Там на белом вычищенном деревянном настиле стоит множество лавок по периметру. Банные люди неспеша рассаживаются. Кто-то внизу поддаёт горячей водой из небольшого ковша в жерло печи. Люди сидят, дышат, переговариваются. Поддавший жару кричит снизу, чтобы помолчали: здесь разговоры не приветствуются. Немного погодя снова подбрасывает воды. Народ расходится – кто отдыхать, кто за вениками.

Николай с Олегом отправляются за вениками, предварительно окунувшись в бадью. Потом парятся, вновь погружаются в бадью и отдыхают на кожаном диване со стаканом минеральной воды. В баре есть почти всё – от водочки с хреном до казы (конской колбасы), – но друзья закажут это позже.

Петрович, давний поклонник бани, неторопливо вспоминает разные истории, связанные с легендарным работником Сандуновских бань – Петром Григорьевичем Кулагиным, бывшим волейболистом, а позже совладельцем Сандунов. Кулагин был человеком, влюблённым в Сандуны и в банных людей, с чувством юмора, как у Жванецкого.

– Предлагая закуски, – вспоминает Петрович, – Кулагин приговаривал: «В хорошей ж** всё сгниёт». А однажды обращается к одному из посетителей: «Слушай, Мансур, почему, где евреи, там и турки?» Все, затаив дыхание, ждут ответ. Кулагин и выдаёт: «Да потому что турки – это дикие евреи!» А вот ещё случай. Кулагин был недоволен, как играла сборная по футболу, и высказал это в глаза футболисту Валерию Газзаеву. Тот возьми да и влепи кулаком по симпатичной мордашке Петра! Пётр и улетел. А утром пришёл на работу с синяком. Народ спрашивает: «Что с тобой?» Он в ответ: «Под газик попал».

Петрович замолкает, надевает шапку, поднимается. Разговоры – это хорошо, но пора попариться дубовым веником, чтобы успеть до восьми сорока пяти. Потом в течение пятнадцати минут парилку будут сушить, разложат по ящикам полынь и поддадут пару.

Любители бани снова рассаживаются на лавочки, словно зрители в театре. И тут заходит главный персонаж! Словно артист, машет опахалом сначала перед лицами «зрителей», потом возле ног, потом сверху вниз. «Зрители» дышат и превращаются в безмолвных участников «театральной постановки», срежиссированной Его Величеством Паром.

Сцена с опахалом повторяется два раза. А затем участники «спектакля» приходят в движение – начинают избивать свои грешные тела божьими розгами, мягко выталкивая грешки через открытое окно на первом этаже. С каждым ударом парильщики чувствуют облегчение душ и ощущают лёгкость бренного тела. Разговаривают уже размеренно, неторопливо, словно боясь спугнуть новое, чистое своё состояние.

А на столике в комнате отдыха перед друзьями появляется тарелка казы, пять рюмок хреновухи и чёрный хлеб.

Звучит тост:

– С лёгким паром!

И часть греха возвращается в тело, ища там чистую душу.

Петрович, который в молодости был борцом, рассказал случай, как баня помогла ему сбросить вес.

– Как-то прибыл я на соревнования в Казань, а вес на один килограмм превышает необходимый для моей категории. Тренер после тренировки загнал в баню. Вес я сбросил, но на схватку вышел расслабленный и проиграл вчистую. Зато баню полюбил душой и телом!

Николай сразу вспомнил свою историю, связанную с заслуженным чемпионом по борьбе Владимиром Ковалёвым.

– А знаете ли вы, – начал Николай, – что в девяностые годы из-за Ковалёва я потерял пару вагонов обрезной доски? Я поставлял эти злосчастные вагоны на мебельную фабрику, где директором был Миллер. Расчёта нет месяц, второй – еду к директору. А тот отправляет меня к Ковалёву: дескать, решай с ним вопрос долга! Я пытался связаться, но в тот день не удалось, а после закрутился, да так и потерял деньги. Поэтому всё хотел встретиться с чемпионом и побороться. Учитывая то, что в нетрезвом виде я ни разу не проигрывал в борьбе, я вполне мог победить, хотя бы из-за потери досок!

– Коля, ну ты хватил! Чересчур заливаешь! – высказал недоверие Олег.

Николай понял, что ему будет трудно убедить в обратном, поэтому ограничился вздохом:

– Сейчас уже здоровье не то, сейчас уже побороть не смогу. А хотелось бы!

Все дружно рассмеялась. Тут друзья заметили, что народ повалил в помывочную, и двинулись вместе со всеми. И вот же совпадение! На лавке сидит не кто иной, как Ковалёв Владимир Владимирович, чемпион по борьбе, а ныне депутат Верховного Совета – собственной персоной!

Николай подошёл, приветствуя:

– Владимир Владимирович, с лёгким паром!

Огромное тело встало и нависло над Николаем с протянутой пятернёй.

Николай пожал лапу русского медведя и спросил:

– Помните Миллера, директора мебельной фабрики?

Лицо Ковалёва расплылось в улыбке.

– Конечно, как не помнить!

– Так вот, вы должны мне пару вагонов обрезной доски, вернее, деньги за них.

Улыбка слетела с лица борца.

– Не понял.

– Да ладно! Это дело прошлое! Считайте, забыли. Вы мне лучше скажите, когда война на Украине закончится?

– Лет через десять, – выдохнул Владимир Владимирович.

Николай растерялся от прогноза, данного депутатом Госдумы. В душе защемило: всё же сын заканчивает военное училище летом.

Потом произнёс:

– Вам здоровья! Но война, думаю, закончится раньше.

Они попрощались, снова пожав друг другу руки. Всё это время за разговором с любопытством наблюдал Олег.

– Ну ты даёшь, Колян! – удивился друг. – А я думал, ты шутишь! Всё-таки долго мы не виделись, почти двадцать пять лет!

По окончании банных процедур Олег купил в подарок Николаю фирменные шлёпанцы Сандунов. А потом всей компанией снова сидели на кожаных диванах. Разговаривали о войне. Двое были уверены, что военная операция на Украине закончится к концу года, но Олег был категоричен: эта война растянется на годы. И добавил, что своих сыновей он оградит от армии.

Петрович не остался в стороне:

– Слава богу, моего сына не заберут, даже если совсем худо станет!

– Это почему же такая уверенность? – недоверчиво поинтересовался Николай.

Петрович объяснил, что сына не отпустят, так как он незаменим: возит большим людям по пять-семь бутылок вина, которое стоит баснословных денег.