Факел в ночи

– Не очнется, – возразил мужчина, которого они называли Шикаатом: – Посмотри на него – он уже одной ногой в могиле.

Лайя медленно склонилась всем телом к моей голове. Я почувствовал у своих губ стеклянное горлышко, затем в рот попала капля жидкости, которая имела вкус железа и трав. Экстракт теллиса. В следующий миг Лайя убрала стеклянный флакон, должно быть, спрятала.

– Шикаат, послушай… – начала она, но бандит толкнул ее в спину.

– Ты уже второй раз вот так к нему наклоняешься. Что ты задумала?

Пора действовать, Витуриус.

– Ничего! – сказала Лайя. – Я, как и вы, очень хочу получить награду!

Раз. Я представил атаку – куда ударю, как буду двигаться.

– Зачем ты тогда наклонялась к нему? – проревел Шикаат. – И не лги мне!

Два. Я размял мышцы левой руки, приготовив ее к бою – двигать правой не мог, так как лежал на ней. Затем неслышно вдохнул как можно глубже, чтобы насытить кислородом каждую клеточку тела.

– Где экстракт теллиса? – вспомнил вдруг Шикаат. – Отдай его мне!

Три. Прежде чем Лайя успела ответить, я оттолкнулся правой ногой от земли и крутанулся, отпрыгнув подальше от ножа Шикаата. Тут же вывел из игры одного из кочевников, ударив его связанными ногами, и откатился, когда он повалился на землю. Затем бросился на кочевника, что стоял у моих коленей, ударив его головой, прежде чем тот успел занести нож. Тот выронил оружие. Я поймал нож на лету, с благодарностью отметив, что лезвие остро наточено. Пара взмахов – и я расправился с веревкой на запястьях, еще два – и освободил лодыжки. Первый кочевник, которого я атаковал, поднялся и выбежал из пещеры – несомненно, звать подмогу.

– Стой!

Я повернулся к последнему кочевнику – Шикаату. Тот прижимал Лайю к груди. Он держал оба ее запястья одной рукой, второй – приставил нож к горлу. В его взгляде явственно читалось намерение убить ее.

– Брось нож. Подними руки вверх. Или я убью ее.

– Убивай, – сказал я на чистейшем садэйском. Он стиснул зубы, но не шелохнулся. Человек, которого непросто удивить. Я тщательно обдумывал свои слова. – Сразу как ты убьешь ее, я убью тебя. Затем ты будешь мертв, а я – свободен.

– Попробуй. – Он надавил острием ножа на шею Лайи, пустив кровь. Ее взгляд заметался по пещере, как будто она пыталась найти хоть что-нибудь, чем можно было бы отбиться от него. – Снаружи сотня моих людей.

– Если бы у тебя снаружи была сотня человек, – я не сводил взгляда с Шикаата, – ты бы уже их позва…

Не договорив, я прыгнул вперед – это один из любимых приемов деда. «Дураки, – сказал он однажды, – во время боя отвлекаются на слова, а воины этим пользуются». Я выкрутил правую руку кочевника, убрав от Лайи нож и оттеснив ее своим телом, которое в этот самый миг вдруг предало меня. Всплеск адреналина меня истощил. Силы иссякли, как вода, убежавшая в сточную трубу. Я отшатнулся. В глазах двоилось. Лайя что-то схватила с земли и повернулась к кочевнику.

– У твоего героя все еще в крови яд, девочка, – прошипел он, злобно усмехаясь. – Сейчас он не сможет тебе помочь.

Шикаат бросился на нее с ножом, горя желанием убить ее. Лайя бросила грязь ему в глаза. Зарычав, он отвернул лицо, но его тело продолжало лететь вперед. Лайя подняла кинжал, и с тошнотворным чавканьем кочевник насадил себя на лезвие.

Лайя, охнув, отпустила рукоять и отступила. Шикаат вытянул руки, хватая ее за волосы. Она открыла рот в безмолвном крике, глядя на торчащий из груди бандита нож. Потом обратила ко мне полное ужаса лицо, в то время как Шикаат на последнем издыхании снова попытался ее убить.

Но силы наконец вернулись ко мне, и я оттолкнул его. Он отпустил Лайю и удивленно воззрился на свою внезапно ослабевшую руку, как на чужую. Потом замертво упал на землю с глухим стуком.

– Лайя? – позвал я, но она словно впала в ступор, не в силах отвести взгляд от мертвого тела. Ее первое убийство. Я вспомнил свою первую жертву – мальчика-варвара, и внутри у меня все сжалось. Вспомнил его лицо, разрисованное синей краской, и глубокую рану в животе. Я слишком хорошо знал, что сейчас чувствовала Лайя. Отвращение. Ужас. Страх.

Я наконец полностью пришел в себя. Болело все – грудь, руки, ноги. Но ни припадки, ни галлюцинации больше меня не терзали. Я снова позвал Лайю, и на этот раз она посмотрела на меня.

– Я не хотела этого, – пролепетала она. – Он… просто шел на меня. И нож…

– Знаю, – сказал я мягко. Она не захочет это обсуждать. Инстинкт самосохранения не позволит. – Расскажи мне, что случилось в Разбойничьем Привале. – Я мог отвлечь ее хотя бы ненадолго. – Расскажи, как тебе удалось раздобыть теллис.

Она быстро рассказала о своих злоключениях, одновременно помогая мне связывать второго кочевника. Слушая историю Лайи, я, с одной стороны, едва мог поверить во все это, а с другой – чувствовал, как меня распирало от гордости за ее бесстрашие.

Снаружи донесся крик совы. Только вот совам тут делать нечего в такую погоду. Я встал у края входа в пещеру и выглянул.

Ни единого движения. Но порыв ветра донес до меня запахи пота и лошадей. Видимо, Шикаат не соврал насчет своих людей, что ожидали снаружи.

Позади нас, с южной стороны, возвышались горы. К западу лежала Серра. Пещера смотрела на север. От нее вниз, к пустыне и перевалам, вилась узкая тропа, по которой мы смогли бы пройти через Серранский хребет. На востоке тропа резко уходила вниз, к Елманам – отвесным скалистым зубьям, протянувшимся на полмили, которые и в хорошую погоду смертельно опасны, не говоря уж о проливном дожде. Сразу за Елманами поднималась восточная часть Серранского кряжа. И нет ни тропинок, ни перевалов. Лишь дикие горы, которые в конце концов спускались к пустыне кочевников. Проклятье.

– Элиас, – беспокойно позвала Лайя, стоя рядом со мной. – Мы должны выбираться отсюда. Пока кочевник не очнулся.

– Одна загвоздка. – Я кивнул в темноту. – Мы окружены.

* * *

Спустя пять минут я привязал Лайю к себе. Шикаатова приспешника, все еще связанного, подвинул поближе к выходу. Тело Шикаата я усадил на лошадь и закрепил в седле. Плащ с него пришлось снять, чтобы его не узнали. Лайя все это время старалась не смотреть на него.

– Прощай, кляча. – Лайя потрепала лошадь между ушами. – Спасибо, что привезла меня. Жаль тебя терять.

– Я украду тебе другую, – сказал я сухо. – Готова?

Она кивнула, и я отошел в глубь пещеры, приготовив трут и кремень. Я развел огонь, подложив в него все ветки и хворостины, какие смог найти. Правда, в основном сырые. Густой белый дым повалил вверх, быстро заполнив пещеру.

– Давай, Лайя.

Лайя со всей силы хлопнула по крупу лошади, та с шумом выскочила из пещеры, унося Шикаата, и помчалась к северу, прямиком к поджидавшим ее кочевникам. Спрятавшиеся люди повыскакивали из-за валунов и грозно взревели, увидев дым и своего мертвого вожака. На нас с Лайей они не смотрели.

Мы выскользнули из пещеры, низко надвинув капюшоны, укрытые клубами дыма, дождем и темнотой. Я подсадил Лайю к себе на спину, проверил веревку, один конец которой привязал к наполовину скрытому горному выступу, и молча спрыгнул навстречу Елманам. Переставляя руки, я спустился футов на десять, пока ноги не коснулись скользкого от дождя камня. Лайя спрыгнула со спины с легким шорохом, который, как я надеялся, кочевники не услышат. Затем я сдернул веревку с выступа.

Наверху послышались приступы кашля – это кочевники вошли в задымленную пещеру, затем – проклятия, когда они пытались освободить своего друга.

Я кивнул Лайе, чтобы следовала за мной. Мы шли медленно. Наши шаги заглушали топот и крики кочевников. Скалы были острыми и скользкими. Зазубренные камни вонзались в подошвы и цеплялись за одежду.

Вспомнилось, как шесть лет назад мы с Элен жили в Разбойничьем Привале.

Все пятикурсники должны провести там пару месяцев, шпионя за бандитами. Бандиты это ненавидят, и если кого поймают, то беднягу ждет долгая и мучительная смерть. В том числе и поэтому Комендант в первую очередь отправляла сюда студентов.

Нас с Элен – байстрюка и девушку, двух изгоев – поставили в пару. Комендант, распределяя студентов по двое, наверняка злорадствовала, ожидая, что одного из нас уж точно убьют. Но дружба сделала нас обоих сильнее, а не слабее. Мы, будто играя, перемахнули через Елманы. Легкие как газели, мы подначивали друг друга на все более безумные прыжки, и Элен ни на йоту мне не уступала, так что никто бы не догадался, как она боится высоты. Проклятье, мы были так глупы и самонадеянны в своей уверенности, что не упадем и смерть нас не настигнет.

Сейчас я стал разумнее.

Ты мертв. Ты просто этого еще не знаешь.

Пока мы пробирались через каменистое плато, дождь стал понемногу стихать. Лайя, сжав губы, молчала. Я чувствовал, что она в смятении. Наверняка думала о Шикаате. Но при этом она не отставала от меня ни на шаг, замешкавшись лишь раз, когда я перескочил через расселину шириной в пять футов и глубиной – в двести.

Я прыгнул первым, без труда перелетев через трещину. Потом оглянулся и увидел, как она побледнела.

– Я тебя поймаю, – пообещал я.