Дом Евы

Я кивнула. Он окунул кисть в желтый на палитре и нанес мазок на волосы большой головы. Получился идеальный контраст с синим цветом птицы.

– Если не нравится, можете закрасить черным.

– Нет, хорошо получилось. – Сердце у меня колотилось так, будто я только что взбежала по лестнице, прыгая через ступеньку. Шимми стоял совсем рядом, мы почти касались друг друга. Он так уставился на мою картину, что мне казалось, будто он заглядывает мне в душу.

Он допил воду и поставил кружку в раковину. Потом, повернувшись к двери, сказал:

– Мне пора. Скажите своей тете, что мама кого?нибудь пришлет. Увидимся, Руби.

– Когда? – Вопрос вырвался у меня раньше, чем я успела притормозить. Очень хотелось поймать вылетевшее слово и проглотить его. У меня не было никакой причины еще хоть раз встретиться с этим белым парнем. Пусть даже ему понравилась моя картина.

– Я работаю в кондитерской Гринуолда, – сказал он с мальчишеской улыбкой. – Приходи завтра выпить содовой.

– Посмотрим.

В коридоре Шимми помедлил.

– Если придешь, угощение с меня.

– Я в состоянии сама за себя заплатить.

– Да, конечно, я не имел в виду…

– Спасибо, что посмотрел раковину, – поспешно сказала я, закрывая дверь.

Дайна Уошингтон замолкла, и я сменила пластинку на Билли Холидей. Когда я подошла к раковине, зазвучала песня «Любимый». В раковине не было ничего, кроме кружки Шимми. Я взяла ее и машинально прижала край к нижней губе.

Глава 4

Черная Мекка

Элинор

Элинор провела по губам коралловой помадой, потом прыснула на запястья и шею туалетной водой с ароматом сирени. Волосы она сверху уложила двумя валиками, а сзади оставила падать на спину локонами. Отойдя на несколько шагов от зеркала в спальне, Элинор едва поверила, что это действительно она. Платье, которое выбрала для нее Надин, облегало фигуру, словно вторая кожа. Глубокий вырез подчеркивал изящные плечи, а розовая атласная ткань заставляла ее лицо светиться. Элинор с изумлением уставилась на свое отражение – она давно не чувствовала себя такой красивой.

– Ну что я тебе говорила, Огайо? Ведь правда у тебя уже поднимается настроение? – Надин подошла застегнуть крошечную застежку на шее Элинор.

– Поехали, пока я не передумала, – усмехнулась Элинор, оглядев комнату. – Почему ты вечно такой бардак устраиваешь, подруга? Ты же знаешь, что беспорядок действует мне на нервы.

Надин успела перебрать несколько платьев, несколько пар колготок, туфель, перчаток, и все они валялись у нее на кровати, некоторые даже на полу.

– Просто мне сложно выбирать. – Надин взяла сумочку.

– Лучше я останусь и приберусь. Твой беспорядок – идеальный повод никуда не ходить.

– Нет, пожалуйста, не дай пропасть моим трудам. – Надин уперлась пальцем в спину Элинор и шутливо вытолкнула ее за дверь.

В коридоре толпились студентки, пахло фруктовыми духами, пудрой и помадой для волос. Некоторые девушки, накрасив губы красной помадой, в лучших пальто и шелковых чулках шли по коридору к выходу и пританцовывали на ходу. Некоторые сидели в гостиной у огня, дожидаясь своих молодых людей. А некоторые попросту устроились у себя в комнате с книжкой, притащенными из кафетерия вкусностями и негромко игравшим радио. Если бы не Надин, которая вечно старалась ее расшевелить, Элинор была бы среди этих последних.

Когда подруги расписывались у передней стойки, заведующая общежитием, толстая женщина с проседью в волосах, сдвинула очки и процедила:

– Не забывайте всегда вести себя как леди. Где угодно можно встретить будущего мужа, и мне бы не хотелось, чтобы вы испортили себе репутацию дурным поведением.

– Да, мэм, – хором ответили они, вписывая свои имена в журнал вечерних выходов.

В «Студентикете», кодексе правил для студентов Говарда, все было четко прописано: пропуска на выход с территории университета выдавались только дважды в месяц, и письменный запрос на них нужно было подавать как минимум за неделю. Когда Элинор спросила у Надин, как это она так быстро достала ей пропуск, подруга ответила с лукавой усмешкой:

– Если я тебе расскажу, потом придется тебя убить.

До границы университетской территории девушки дошли держась за руки. Надин настояла на том, чтобы заплатить за такси, – сказала, что родители рассердятся, если она поздно вечером будет ездить на автобусе. Потрескавшаяся кожа на сиденье такси пахла кокосом. Когда водитель свернул на Ю-стрит, Элинор принялась разглядывать в окно нарядных людей в шляпах и пальто, которые прогуливались по ярко освещенной улице. Они проехали казино Мюррея, «Форд», кинотеатр Дабни и наконец остановились перед клубом «Бали» на 14?й улице.

– Приятного вечера, леди. – Водитель вышел и открыл перед ними дверь машины.

Увидев, как вспыхивает красно-желтая вывеска над клубом, и услышав доносящуюся изнутри песню «Караван» Дюка Эллингтона, Элинор внезапно ощутила прилив волнения. Она редко выбиралась за пределы университета.

По узкой лестнице Элинор спустилась вслед за Надин в танцевальный зал, тускло освещенный настенными светильниками в готическом духе. Вокруг танцплощадки выстроились буквой «П» квадратные столы. Оркестр играл «Это ничего не значит», и танцующие пары в такт покачивали бедрами, щелкали пальцами и притопывали. То там, то сям группками стояли девушки, держась вместе для безопасности и стреляя глазами, надеясь, что какой?нибудь парень пригласит их потанцевать.

Почти все места были заняты, но Надин заметила бывшего одноклассника за столиком ближе к центру.

– Вперед! – сказала она, улыбнувшись Элинор, и прошествовала через зал. – Как дела-а-а, Кларенс? – Надин положила длинные пальцы себе на бедра и наклонилась, демонстрируя декольте.

– Надин Шеррвуд, – произнес этот мощный парень, запнувшись. Он смотрел на Надин так, будто она была ниспослана ему Богом.

– Что, так и будешь на меня пялиться или предложишь нам сесть? – мурлыкнула она.

– П-прости. Пожалуйста. – Он вскочил и предложил им обеим усесться. Элинор втиснулась рядом с Надин, которая представила их друг другу.

– К-как у тебя дела?

– Отлично. – Надин наклонилась, позволяя Кларенсу зажечь ей сигарету. Они продолжили беседовать, а Элинор принялась обмахиваться.

– Что?то жарко тут, – сказала она в никуда. У нее вдруг пересохло в горле, и трудно было пошевелиться, не врезавшись при этом в друга Кларенса, у которого пахло изо рта гнилым сыром. Он почти ничего не говорил, но не сводил глаз с ее губ. Все?таки это неудачная затея, решила Элинор. Надо было поступить, как она хотела, и остаться дома. Элинор оглядела зал в поисках официантки, и тут?то она его и увидела.

Мистер Спина из библиотеки. Уильям. Он повернулся к Элинор прежде, чем она успела отвести взгляд, улыбнулся, и она помахала ему рукой в ответ. Он тоже помахал и шагнул в толпу. Элинор опустила голову, надеясь, что он не к их столику идет, но в то же время только этого и желая. Она попыталась переключиться на разговор Надин и Кларенса и заняла руки тем, что открывала и закрывала застежку на портсигаре Надин.

– Что, созрела наконец закурить? – поддразнила ее Надин, а заика Кларенс воспринял это как знак пододвинуться поближе, отпугивая круживших вокруг парней.

На Элинор упала чья?то тень, и она залилась краской.

– Элинор?

Он сменил свитер на твидовый пиджак и рубашку с остроугольным воротничком. Синий цвет ему очень шел.

Элинор запрокинула голову и улыбнулась.

– Уильям, верно?

– Надо же, второй раз за день сталкиваемся.