Свет Надежды

– Какие у вас планы на вечер, Андрей Владимирович? – поинтересовался Серебряков, входя в личный кабинет доктора.

Андрей стоял возле зеркала, висевшего напротив входной двери, и, не отвлекаясь от причесывания своих черных волос под идеальный градус, он отвечал:

– Открыть в себе Сократа и убрать всю дурь и гнусь.

– Вот это правильно! А то, вот, посмотрите.

Серебряков хлопнул большой пачкой писем по столу, а сам вытянулся, как струна.

– Сегодня опять получил столько благодарностей, хоть ушами ешь.

Андрей повернулся и сделал такую кислую мину, что Серебряков растерянно пояснил:

– Ну в смысле, опять пациентки достают.

Лучше бы он не говорил об этом, ибо Бояркин любил читать лекции и давать рекомендации не только своим пациентам, но и злоупотреблял такой возможностью, чтобы проделывать то же самое с коллегами и подчиненными.

– Садитесь, товарищ Серебряков. Нет, вы садитесь. Вы же пришли ко мне с письмами, а значит, пришли по делу. – Он посмотрел на ручные часы и улыбнулся. – У нас как раз есть время. Пациентов у нас не наблюдается. Я все ваше расписание знаю, поэтому оставайтесь у меня на обед.

Серебряков скрестил руки на груди, сел на стул напротив своего шефа и тяжело протяжно вздохнул, готовясь принимать нравоучение о том, что их профессиональный долг – лечить пациентов, а не влюблять их в себя. В чем был виноват товарищ Серебряков, если к нему сами приходили эти женщины под полтинник и возносили его на уровень своего Спасителя? Сам доктор Серебряков добр и отзывчив, выражался зачастую бытовыми фразами, чем выделялся на фоне своих коллег, которые применяли «уместные» изречения. Одна из пациенток наладила ходить к нему с гостинцами – а он и не против поесть вкусных пирогов с картошкой. Другая, ну совсем еще студентка, неправильно его поняла, когда он выразился, что ей нужно найти опору в жизни – и она без памяти нашла опору в нем. Теперь хотя бы у нее есть мотивация жить, а то если перестанет принимать антидепрессанты и надеяться на отношения с доктором, то окончательно сведет себя в могилу. Еще одна представительница прекрасного пола, потерявшая своего мужа (он разбился в аварии), пришла к доктору на второй сеанс и заявила: «Вы так похожи на моего мужа!». Это и принудило её к «благодарственному письму», которое в ряде других лежало на столе и своим видом показывало, какой эффект производит на своих пациенток доктор Серебряков.

– Если хотите, можете меня направить в отделение, где поменьше женщин.

– Как же я вас перенаправлю? К вам, что, как к урологу, на прием будут ходить? Нет уж, учитесь объяснять своим пациентам, что вы лишь доктор, а не якорь, за который надо хвататься. Научите их искать опору и мотивацию в самих себе, пусть заглянут в себя и поймут, что жизнь после разводов, потерь и расставаний продолжается. И вообще, вы бы все эти вопросы оставляли в своем кабинете и не выносили их сюда.

– А как же… Ну, они же продолжат ходить.

– Выписали рецепт лекарства, и пусть идут себе. Вы провели сеанс, не соблазнились на вкусные пряности и подарки и деликатно отпустили этих бедных женщин из своего кабинета. Пусть не думают, что одной влюбленностью они зачеркнут все свои проблемы. Отказывайте им во всем, что не касается вашей помощи. Вы как врач обязаны их направлять к самостоятельному решению их проблем, а не становиться самим решением.

В кабинет вошла Узербацкая с весьма встревоженным лицом. Волосы её слегка растрепаны (явное последствие ношения шапки), а воротник белой рубашки небрежно поднят.

– Извините, Андрей Владимирович. Такси задержалось, опоздала.

– Ничего страшного, утром у вас пациентов все равно нет.

– А вы чего здесь, Александр Дмитриевич? Чай пришли выпить?

– Какой уж там чай с нашими беспокойными пациентами.

– Екатерина Владимировна, садитесь. У нас здесь, как раз очень увлекательный разговор ведется, – сказал Андрей и сам сел за свое рабочее место.

Узербацкая пододвинула стул, поправила воротник и юбку-карандаш, села напротив Серебрякова.

– У Веры в администрации опять букеты оставляют, – начал Серебряков.

– К вам один тут зачастил. Как же его по фамилии-то?

– Ах, это же Михаил Лукин. Он хороший человек, но опять направил свои чувства не туда. Букеты, конечно, красивые…

– По-моему, придется нам цветочный магазин здесь открывать, Екатерина Владимировна. Вы же прекрасно понимаете, что подобные знаки внимания не должны затрагивать вашу профессиональную нишу. Все отношения оставляйте за пределами клиники.

– Андрей Владимирович, ну разве вы сами не познакомились со своей бывшей супругой именно таким образом?

Уязвимая тема явно не проскочила мимо его сердца, и он снял очки, потер переносицу. Серебряков жестом показал Екатерине, что не следовало вновь заводить эту тему.

– Вот, – Андрей взял письма и передал их Екатерине, – полюбуйтесь на эти благодарности. Их пишут вашему коллеге.

– Как их много, – она особо не стала вчитываться в контекст, но удивленно улыбнулась.

– Я в вашу личную жизнь, – начал Андрей, глядя то на Серебрякова, то на Узербацкую, – никогда не лез и лезть не собирался, но когда мне в интервью задали вопрос относительно этой темы, я, честно сказать, был поставлен в тупик. Благо моя история, которая всем рассказана множество раз, – он многозначительно посмотрел на Узербацкую, – спасла меня из затруднительного положения. Я смог вполне доходчиво объяснить, что пациенты строят образ идеальных людей в лицах психотерапевтов и психологов, поэтому такое и происходит. Психотерапевты просто помогают современному человеку справляться с трудностями, которые выпали на наше время. Жизнь без испытаний – не жизнь вовсе.

– Ой, а это кажется вам, Андрей Владимирович, – она протянула конверт, и тот принял его с тоской в лице. Серебряков отвернулся, подавляя смех, который непроизвольно подступил к нему. Узербацкая же радостно заявила:

– Вот и у вас есть должные почитатели! Вы же написали столько книг, и я уверена, что именно от какой-нибудь благодарной читательницы вам пришло это письмо.

Андрей повертел в руках конверт; имени адресата нет – анонимка.

– И на старуху бывает проруха, – ответил Андрей, усмехнувшись и отложив письмо в ящик стола.

– Да. На личном все печально, – пробубнил Серебряков.

– Ну а что? – невозмутимо спросил он, когда Андрей покосился на него. – Вы ведь это… ну… (он развел руками) поэтому мы и беспокоимся, верно ведь, Екатерина Владимировна?

– Угу.

Серебряков разошелся в оправданиях и красивых словах, чем, впрочем, никого не удивил. Серебряков часто грешил тем, что мог брякнуть что-то неуместное, а затем пытался оправдаться, порой даже не осознавая, насколько его слова могли задеть других. Например, в разговоре с коллегами он мог без задней мысли произнести какую-нибудь колкость или шутку, которая воспринималась как неудачная.

Товарищ Нестеркин пожаловал как никогда кстати, принеся с собой поднос с ароматным чаем. Все трое приветливо заулыбались, благодаря парня за такую услугу, но как только дверь за ним закрылась, наши врачи погрузились в глубокое раздумье о том, как им лучше быть. Екатерина Владимировна – молодая, хорошенькая особа, но из-за работы, которую больше предпочитает, чем личные отношения; за все свои тридцать с небольшим лет она ни разу не была замужем.

Серебряков, как всегда, отличился: он женился еще в студенческие годы, родил двоих детей и гордился тем, что, несмотря на свой статус ответственного семьянина, может покорять женские сердца.

Андрей Бояркин однажды женился на собственной пациентке. Он испытывал к ней искренние чувства, пытался радовать её и делал всё, чтобы сохранить их брачный союз. Однако, к его великому сожалению, она предпочла уйти к другому мужчине, «более интересному», как она выразилась в их последнем разговоре. После этого Андрей больше не видел её и не знал, где она и с кем.

После расставания, он выиграл суд и забрал всё своё подаренное имущество, оставив её с пустыми руками. Она, полная гордости, ушла к новому избраннику, уверенная, что тот сможет обеспечить ей хорошую жизнь. Бывшая супруга Андрея не привыкла работать, и, получив образование учительницы математики, так и не пошла работать по профессии.

Андрей вычеркнул её из своей жизни, но воспоминания о ней продолжали причинять ему досаду. Ему было горько слышать, как люди, знающие так мало, громко судили его на всеобщее обозрение. Часто ему становилось жалко подобных личностей, ибо они совершенно не подозревали, что своим невежественным поведением делают хуже лишь себе.

После чая Андрей стал более снисходителен к коллегам, и, довольно радушно улыбаясь, он пожелал им хорошего дня и извинился, если был вдруг с кем-то из них нетактичен.

Вот-вот должен начаться прием у доктора Бояркина, но его отвлекает телефонный звонок – это товарищ Нестеркин звонит через администрацию и спешит сообщить, что вчера букет был успешно доставлен прямо к Надежде Владиславовне. Заслышав об этом, Андрей аж просиял, выразил огромную благодарность Нестеркину и пообещал щедро вознаградить его авансом. Еще раз заглянув в зеркало, Андрей поправил галстук и направился на битву с психологическими травмами и переживаниями людей.

Его насыщенная жизнь вбирала в себя множество различных судьбоносных поворотов, поэтому, если что-то происходило с ним или с его окружением, он старался как можно разумнее взглянуть на сложившиеся обстоятельства. Андрей не пытался оправдаться в чьем-либо обществе – будь то его рабочий коллектив, читатели, пациенты или слушатели. Его долго осуждали за то, что он, будучи опытным психотерапевтом, не смог построить гармоничные отношения со своей женой. Он честно признал этот факт и заявил, что человеческая натура и его профессиональная составляющая могут быть не связаны между собой. Да, он поддается влиянию своего дела и старается разумнее подходить к жизни, но это не значит, что он не будет сам ошибаться и испытывать депрессию или горькое разочарование.

Он прекрасно мог запланировать дело и совершить его ровно в то время и в том месте. В планировании он был истинным стратегом, которому поддавались даже время и нелепые обстоятельства в виде опозданий коллег или помощников. Весь день он мог терпеливо выслушивать довольно скудные на эмоции и чувства разговоры о политике и бизнесе, а потом прийти вечером с работы и уткнуться в любимую книгу, словно в спасительную гавань. Он писал книги, основываясь на своих глубоких знаниях и приобретенном жизненном опыте – эти два сочетания давали практически идеальную стратегию, как справляться с жизненными стрессами, страхами, переживаниями и расставаниями; его прогнозы неизменно сбывались, а способы планирования выглядели поистине великолепными.

Возвращаясь к работе с пациентами, психотерапевт сейчас занимался оказанием помощи не только членам консульства, но и обычным гражданам нашей страны. Сегодня на прием к нему записана девушка, у которой наблюдаются симптомы нервной булимии. Работа с пациентом ведется очень трепетно и тщательно, но подробности расписывать мне не к чему; можно сказать лишь одно – доктор Бояркин специалист в своей области настолько, что пока ни один его пациент не покинул его невылеченным.

Екатерина Узербацкая вновь встретила своего пациента Лукина. Они пересеклись в коридоре. Лукин извинился за свою навязчивость и напрямую спросил, сможет ли она прийти на свидание в свободное время (если такое наблюдается). Узербацкая не отказала и согласилась выпить чашечку кофе после работы в пятницу. Сегодня – не могла, у неё ещё пациенты.