More Barkas

– Надо же всё прибрать за собой, сложиться. Давай, мой генерал! За дело! Собираемся на выход!

– Вот ведь неугомонная! Хорошо. Для меня твоё слово – закон!

С шутками-прибаутками наконец покинули номер. Администраторша – так и не узнали её имя – с приторной улыбочкой уже ждала их за стойкой.

– Дорогие гости, понравилось ли вам у нас? Всем довольны?

Лена сдержанно произнесла: «Да, конечно. Всё хорошо». Взглянула на спутника: выражение его лица было непроницаемо-холодным. Елена пошла к выходу, Юра задержался немного около железной женщины, что-то вытаскивая из кармана.

«Наверное, чаевые даёт. С каким видом! Будто, правда, важный чин! Мне бы кроху его надменности и уверенности!»

Важный чин догнал её, открыл дверь, пропуская. И, только они оказались на тёмной, освещённой множеством маленьких фонарей улочке, как тут же рассмеялись неизвестно чему: сказочному вечеру, друг другу, пьянящий, зовущей за горизонт свободе. Юра прильнул к её губам: так шли несколько метров, не отрываясь друг от друга. Желание узнавать, отдавать, растворяться в партнёре съедало их без остатка.

Жаль, что до её дома было всего ничего: пара-сотня метров. Шли медленно, допивая из горлышка тепловатое шампанское, целуясь без меры. Лене было всё равно, как она выглядит: лямка сарафана сползла, обнажив грудь, которую периодически ласкал сильной ладонью её… кто? Любовник? Друг? Подводка под глазами подтекла, волосы разметались пуще обычного. Раз он в восторге, значит, нечего и переживать.

– На такси домой поедешь? – спросила Лена.

– На работу сейчас. Итак всё на много часов оставил на самотёк.

– Как на работу? Уже двенадцатый час ночи! Ты устал, нужно поспать!

– Покой нам только снится! У меня там толпа людей без контроля сидит, мало ли что.

Дошли до длинной каменной лестницы, ведущей к домам. Лена чувствовала, как дрожат коленки. Кавалер понял: подхватил её на руки, стал быстро подниматься.

– Ах, Юрочка! Ну что ты! Я сама! – У самой сердечко забилось от восторга.

У подъезда долго стояли молча, обнявшись, не отрываясь, вжавшись, как птицы, не желая отпускать руки, выходить из объятий.

Юра резковато подтолкнул её к двери.

– Всё, я побежал! – Не оборачиваясь, он побежал к ступенькам.

Принцесса замерла, как статуя, взявшись за тяжёлую ручку подъезда, не желая поверить в то, что осталась одна.

«Как же? Убежал! Даже не договорились ни о чём!»

Не помня себя, поднялась на двадцать пятый этаж на лифте. Зайдя в квартиру, не стала включать свет. Как была, дошла до большой комнаты, скинула шпильки, вышла на балкон.

Почти не пила, а как будто выпила бочку игристого!

Хотелось танцевать, но тело не слушалось. Оно было так исцеловано и заласкано, что стонало от необъяснимой неги, требовало лечь, не двигаться.

Лена в темноте разложила матрас на полу, сорвала тонюсенькое платьишко, легла навзничь. Тени от проезжавших машин скользили по потолку, шумела трасса, а женщина слушала себя, своё тело, плыла далеко-далеко. Сон не приходил, забытьё накатывало на короткие минуты, ей грезилось, что её мужчина здесь, рядом, только протяни руку… Мираж?

* * *

Утренний город заворочался, запыхтел, заработал с первыми лучами солнца, вырвав Елену из сладкого сна. Взглянула на электронное табло: семь сорок. Как хорошо, что некуда спешить, что есть ещё почти неделя заработанных дней за стаж! «Сразу их возьму, не буду оставлять на конец года. Не хочу выходить на работу, видеть, слышать чужих людей, играть роль сотрудницы. Теперь я не только – не столько – Елена Рафкатовна, сколько Елена Прекрасная, принцесса, которая не желает возвращаться в обычную жизнь».

Что это было вчера? Или уже сегодня? Может, это игры разума, тени, чудный сон? Но нет! Тело отзывается на каждое движение такой тяжёлой истомой, будто доверху наполнено тягучем соком, семенем, его семенем с моим… Ах, как сладко! Значение слова «сладко» изменилось для неё: со вкуса еды на вкус тела… «Даже руки не могу поднять! Чувствую прикосновения моего мужчины каждой клеточкой! Его запах! В душ не пойду, хочу, чтобы его запах оставался на коже как можно дольше. Разве возможно подобное? Как же он мог работать после такой феерической ослепительной встречи?! Только лежать хочется, вспоминать, блаженствовать…»

Елена не могла встать до обеда, лежала подолгу на спине, чего раньше терпеть не могла. Мышцы были настолько расслаблены, неподвластны воле, что невозможно было просто повернуться. Она была потрясена этим доселе неиспытанным физическим явлением: будто перелили кровь, обменялись телами, перетекли из тьмы в свет, причём оба.

Вставала, ползла в буквальном смысле до кухни, пила воду со льдом, возвращалась в комнату, падала обратно на пол.

Вот ведь как бывает! Похоть? Страсть? Секс? Ни на что не похоже…

Никакие разумные мысли наподобие: «Ведь уже обед!», «Юра же как-то работает!» – не могли заставить её подняться.

«Я сама не своя! И тело не моё!»

К четырём часа дня заставила себя встать, собраться, выйти на улицу, купить поесть что-нибудь готовое. Тело требовало калорий на восстановление потраченной энергии, но сил готовить не было. Чуть дальше от отеля она приметила магазин «Елисей», где можно было купить уже готовые свежие салатики и второе. Лена надела сдержанное, строгое платье, накинула кардиган, чуть махнула по губам блеском, вышла на Щербакова. Улица оглушила её громкими звуками, яркими красками, кипучей людской жизнедеятельностью. Какой же контраст с ночной порой! Шла по ней, как в первый раз, медленно, не торопясь, остро ощущая почти детское любопытство, с живым интересом глядя по сторонам, улыбаясь редким в тот час прохожим. Может, не им. Может, себе. Может, самой жизни, подарившей ей чудо встречи.

Пока набирала корзинку с продуктами, позвонила мама.

– Доча, ты где сейчас?

Лена в очередной раз изумилась проницательности мамы. Обычно она не звонила в это время.

– В новой квартире.

– Ты что, одна там живёшь, ночуешь? Без мужа и сына?

– Что такого, мама? Они работают, а я, пока остались дни от отпуска, мою квартиру, разбираю вещи.

– Одна?

– Мам, ну да! Одна! Что в этом такого ужасного?

– Да нет, ничего. Но почему муж с сыном не переезжают вместе с тобой?

– На старой квартире ещё остались дела, поэтому я решаю здесь свои, а они – свои.

Мама тяжело вздохнула.

Лена первый раз за долгое время испытала сильное раздражение на мать. Что за контроль?! Отец задолго до своей смерти говорил старшей дочери об удивительной, необъяснимой интуиции матери, когда она сразу «видит», предсказывает важнейшие события членов клана Сафиных. Она тогда не придавала значения словам отца, но сейчас явственно засигналил красный свет опасности.

«Только бы не прознала! Только бы самой не выдать себя! Точно, прав был отец: у мамы нюх на всё неправильное, на то, что может разрушить устоявшиеся непоколебимые моральные устои».

– Мама, что за допрос? Почему я не могу жить в своей квартире?

Раиса Васильевна поняла, что пошла напролом.

– Переживаю, что ты одна.

– Я не маленькая, сама разберусь.

Разговор с матерью оставил лёгкий неприятный осадок, но вскоре развеялся, как белая тучка на синем небе. По дороге обратно, проходя по мосту, Лена увидела огромную радугу, выгнутую над трассой. Фантастика! Чудо! Как давно не видела подобное явление! Это явно знак! Знак разноцветного Счастья, когда душа летает, зовёт ввысь!