В ритме гоор

– Скажи, скажи, что ты простил меня!

– У меня до сих пор болят руки, ма! До сих пор. Неужели ты тогда не могла хотя бы обнять меня напоследок? До сих пор у меня болит вот здесь! – ударил он себя по груди. – Я ведь тогда был маленький, но мне было больно. Я не понимал, почему ты меня бросила. Я тогда ещё раз приходил к тебе, но тебя не было. Там была бабушка Асият. И она сказала, что тебя нет, что я молодец, хорошо склеил ту вазу, но быть с тобой я не могу, потому что у тебя другая семья. И что мне нельзя её разрушать. И я ушёл, мама, ушёл и больше не приходил. И теперь нельзя рушить уже другую семью. Мне кажется, что это слово «нельзя» вцепилось мне вот сюда в горло и сжимает, сжимает. – Вены на шее Саида вздулись от напряжения, и казалось, ещё немного, и они взорвутся.

Айшат медленно оперлась на стену и сдавленным голосом прохрипела:

– Прости меня, прости, – она зарыдала, сползая по стене полуразрушенной заправочной станции.

Маршрутка подходила. Саид быстро схватил мать за локти и приподнял.

– Вставай, вставай, ма. Мне ехать пора. Возвращайся домой, здесь холодно.

Она дрожащими руками опустила руки в карман и достала завернутые в газету деньги:

– Вот, возьми. Это тебе.

– Нет, не надо! – ответил он, отворачиваясь.

– Прошу, – прошептала Айшат.

И тут только Саид заметил её измученное лицо. Худая, с синюшным оттенком под глазами и взглядом, будто стёртым ластиком с живого полотна.

«Она, наверное, не спала всю ночь», – промелькнуло в голове Саида. Он хотел ещё сказать: «И ты меня прости», но почему-то промолчал. Не хватило смелости. Саид взял в руки конверт.

– Спасибо, – еле слышно пробормотал он и побежал к маршрутке, которая уже сигналила ему.

Саид сел в маршрутку, и машина тронулась. У него даже не хватило сил взглянуть из окна. Он не мог. Душившая его обида ушла, и на смену ей пришли горечь и жалость. «Она тоже страдает, как и я. Ей тоже больно. А я такие жестокие ей сказал слова. Ну почему? Почему всё так происходит?»

За окнами машины шёл снег. Белый снег, которому всё равно. Страдает ли кто-то или смеётся, он просто падал на чёрную землю и покрывал её своими белыми снежинками… Это его работа – падать, таять, испаряться и снова падать, и так без конца. Белый ангел машет крыльями – «доброго пути, человек».

Глава 13. Студенчество

Призраки ночного дня бродили по тёмным улочкам, оглядываясь изредка и пробирая холодной дрожью спины ничего не ведающих людей. Солнце было окутано туманом. И неясно было, где границы света и тьмы. Окурок сигареты валялся в луже. Было мокро и холодно. В парке не было никого. Саид, как всегда, опоздал на первую пару и в ожидании звонка буравил землю кончиком изношенного прошлогоднего ботинка. Ни у кого на курсе таких нет. Саид шутя говорил о них: «О, это хит сезона…» «Ну, в твоём случае жертва небольшая», – отвечала, смеясь, Зуля, однокурсница. И при чём тут жертва? Этот смех врезался ему в память и вновь, и вновь раздавался в его голове, острой болью пронзая гордое сердце. «Смеётся она, – с едкой злобой бурчал про себя Саид, – ей хорошо, ведь за всё платит отец. А ведёт себя так, будто сама заработала эти деньги». И тут воспоминание о Максуде всплыло в голове Саида: «Всё у него есть. Только пожелай, и ему всё купят. А у меня ничего нет. Надо мной смеются уже…» – лёгкая обида быстро превратилась в злость, и он вознамерился несмотря ни на что всё исправить. «У меня всего будет вдоволь», – проговорил он и начал думать над тем, как этого добиться.

Деньги матери ему нужны были на проезд и пропитание. «Если два месяца не ездить на маршрутке, то можно сэкономить, – взбодрился Саид. – Встать в шесть утра, в семь выйти из дому…» Он встал, подошёл к двери и сел обратно на диван. «Они сегодня смеялись над моими ботинками, и я завтра не приду в новых. Если приду в них, покажу, что мне было обидно. Не дождутся…» – с досадой подумал Саид. «Через три дня куплю самые дорогие…»

Но его вечерний пыл к утру остыл. Выключив будильник и наобещав себе встать через пять минут, Саид снова уснул и, конечно, проспал. Пришлось второпях одеваться и ехать на маршрутке. Следующие два дня он стойко вставал раньше, но час ходьбы до университета сильно его изматывал, и, что самое неприятное, он сильно потел. В итоге Саид отказался от идеи ходьбы пешком и после учёбы грузил кирпичи. Пусть трудно, не высыпаешься, зато никто больше не смеется над тем, что у него нет денег.