В ритме гоор

Я во всём помогал и поддерживал Максуда, и порой мне кажется, что в большей части ради матери, а не ради него самого. Какие это были времена? Мы с ним дурачились, как могли. Помню, однажды это дурачество чуть не привело к трагедии.

– А у меня дома ружьё есть отцовское, – похвастался Максуд. – Хочешь посмотреть? – с довольной улыбкой произнёс он, видя мою заинтересованность.

– Ну, покажи, – полюбопытствовал я.

Мы быстренько вошли в дом. Я тогда учился в десятом классе, а Максуд, по-моему, в пятом. В потрёпанной временем плотной ткани лежал самодельный револьвер с крутящимся барабаном. Максуд бережно и неторопливо разворачивал тряпку, наконец, достал пистолет, прищурился и, направив его в сторону, произнёс: «Пиф-паф!»

– Какое же это ружьё? Это револьвер, причём старый, – подчеркнул я.

– А, всё равно он не стреляет. Папа сказал, испортился.

– Ух ты! И патроны есть? – не выдержал я. – Давай вставим один. Раз всё равно не стреляет, можно же?

– Давайте, – поддержал нас и Асхаб.

Асхаб был мой ровесник. Почти на год младше. Племянник моей матери. Максуд свёл нас вместе, и мы стали друзьями.

Мы вышли во двор. Я взял револьвер и вставил патрон.

– Если папа узнает, он будет ругаться, – пытался воспротивиться Максуд.

– Не боись, не узнает, – в предвкушении произнёс Асхаб.

Я вытянул руку в сторону забора, прищурился и нажал на курок. Выстрела нет.

Потом попробовал свои силы и Асхаб. Выстрела нет.

– И мне, и мне дайте! – просил Максуд.

– Погоди, – я выхватил пистолет у Асхаба, направил в свою голову и нажал на курок. – Тыдыщ! – Выстрела нет.

Следующее, что пришло мне в голову, это якобы выстрелить в Асхаба.

Направил пистолет ему в грудь и нажал на спусковой крючок. Асхаб затаил дыхание и чуть отодвинулся.

– Ну что ты глаза выпучил, испугался? – рассмеялся я. – Он же не стреляет. Смотри, – и я нажал на курок, но уже направив пистолет на дерево.

«Бабах!» – раздался оглушительный выстрел. Мы остолбенели. Ужас от того, что могло произойти, будто крепкой рукой сжал наши сердца. Стоило посмотреть тогда на наши лица! Потом я живо схватил ткань, все ещё лежащую в руке Максуда, завернул револьвер и быстро положил в шкаф, где он и лежал.

– Ни слова отцу, – только и смог сказать я Максуду, и мы с Асхабом ушли.

Да, мы тогда испугались, но только теперь я по-настоящему представляю себе ясно ужас того, что могло произойти. Аллах уберёг меня тогда – то ли от самоубийства, то ли от убийства. Но для чего?»

Глава 8. На пастбище

Утро, половина шестого. Никогда ещё Саид не просыпался так рано. Вчера мать сказала ему, что пришла их очередь пасти телят, и спросила невзначай: «Поможешь нам?» «Да», – не задумываясь, ответил Саид.

Раздался громкий звон будильника. Саид сел на диван и долго тёр глаза руками, заставляя себя проснуться. Отец и Расул всё ещё спали. Умывшись, он обнаружил Асму стоящей сзади.

– Проснулся? – сонно улыбалась она. – Как настроение?

– Хорошо, – кивнул Саид.

– На столе твой рюкзак. Я положила туда для тебя еды. Да и вода тоже там есть.

– Хорошо, спасибо, – признательно улыбнулся Саид, надел рюкзак и вышел на улицу.

Было свежо, прохладно. Саид впервые сегодня шёл пасти телят. У отца телят не было, поэтому ему не приходилось ещё этим заниматься. А у мамы было три коровы и три телёнка. Все в селе, у кого были телята, по очереди их пасли. Айшат впервые пригласила Саида пойти вместе с ними. Саид с Максудом гнали их сзади, а Айшат с Написат шли впереди стада. Придя на пастбище, они сели по разные стороны поляны и смотрели за телятами, чтобы те не убежали за пределы пастбища.

Летняя жара иссушала. Телята, спрятавшись в тени деревьев, отдыхали. Максуд и Саид сидели за большим камнем и обедали.

– Смотри, – с набитым ртом сказал Максуд, – мама с Написат сюда идут.

– Чего это они? А телята не убегут с той стороны? – встревожился Саид.

– Ну, как вы тут? Обедаете? – весело спросила Айшат.

– Уже закончили, – вытирая рукавом рот, сказал Максуд.

– Хотите повеселиться?

– Это как? – в предвкушении спросил Максуд.

– Помнишь, в прошлый раз мы ходили на озеро?

– Да! – воскликнули Максуд и Написат, не дожидаясь дальнейших объяснений.

– А телята? – спросил Саид.

– Пока жара не спадёт, они будут здесь. Пойдём, – положила она руку за спину Саиду, словно обнимая.

Простой жест, простое объятие. «Мама меня любит», – прошептало сердце. И ему стало так легко и весело на душе, что хотелось весь мир обнять и прыгать от счастья.

– А ты любишь купаться, Саид? – спросила Айшат, наклоняясь к нему.

– Да, – кивнул в ответ Саид. Отчего-то он застеснялся и, сдерживая улыбку, продолжил идти.

– Вот оно, вот оно! – закричал Максуд и побежал вперёд. За ним ринулась и Написат. Было смешно смотреть, как она бежит с маленькими косичками, которые ветер раскидал в разные стороны, и пухленькими щёчками, розовыми от солнца.

– Беги и ты, – убрала руку Айшат, наклонилась и поцеловала Саида в лоб. – Ну, иди же, иди! – смеясь, сказала Айшат, видя его смущение.

И Саид побежал. Ему казалось, что он бежит, не касаясь земли, будто ветер поднимал его и нёс с собой, чтобы он мог сказать всему миру: «Моя мама меня любит!» Вот оно какое – счастье-то! Спонтанно-крылатое. Саид и Максуд купались, строили стену для замка. Написат весело плескалась в воде на берегу. Айшат время от времени кралась сзади к Саиду и Максуду и брызгала водой на спины мальчишек.

– Мама! – задорно кричали они, оглядываясь, и бежали за ней, чтобы побрызгать и на неё, но Айшат быстро убегала к Написат и говорила: «Стоп. Стоп. Я добежала до дома. Уже нельзя» – и смеялась. В её глазах горел свет, взгляд искрился, а губы очерчивали улыбку.

– Мальчики, уже солнце садится, пора! – закричала она, одевая Написат. – Кто первым оденется и догонит нас, получит шоколадку!

Первым прибежал Саид. Добежав до Айшат, замешкался и, тихо коснувшись её плеча сзади, сказал: «Поймал» – и улыбнулся неловко.