Измена. Предатели вне игры

Прикладываю карточку к электронному замку. Он коротко щёлкает, открывая мне путь.

Захожу.

Номер просторный и светлый. В углу, у окна, большая двуспальная кровать, а на кровати – ой, мама! – два человека!

Резко разворачиваюсь и выбегаю наружу.

Господи, вломилась к посторонним людям! Позорище!

Но потом сознание достраивает то, что увидели глаза, и склеивает эти кусочки в целую картину: знак бесконечности на щиколотке у мужчины, такие знакомые и длинные пальцы, торчащие из-под одеяла. Запах. Запах Лёшкиных духов, которые я ему на Новый год подарила…

Открываю дверь снова. Тихо прохожу вперёд, поближе к кровати, чтобы разглядеть второе тело. Женское.

Красивое и загорелое.

Почти голое.

На девушке из одежды лишь Лёшкина льняная рубашка, моя любимая, в которой я по утрам хожу дома и готовлю нам завтраки.

Сердце ухает вниз. Болезненно сжимается и бьётся так громко, что я не слышу ничего, кроме этих пугающих ударов. В ушах шумит кровь, а перед глазами темнеет.

Что делать в таких ситуациях?

Кричать? Плакать? Убегать?

Почему никто ещё не написал инструкцию для женщин, заставших мужей за изменой?

Потому что я не могу отыскать в себе верной реакции.

Просто цепенею.

Не могу ни пошевелиться, ни нормально вдохнуть – в горле ком, который не пропускает воздух, и я захлёбываюсь в немых рыданиях, не в силах отвести взгляда от пары обнажённых тел.

– Сонь? – Открывает глаза Лёша, словно почувствовав на себе мой тяжёлый взгляд. Улыбается, как ни в чём не бывало. – Сонечка, ты откуда здесь?

– Господи, как ты мог?…

Глава 2

Соня.

Лёша продолжает строить из себя дурака. Выгибает вопросительно бровь, трёт глаза. На его лице отпечаток вчерашних празднований победы.

Хорошо погуляли, да?

– Сонь, а ты чего приехала?

Да я уже не знаю…

– На день рождения.

Вдох. Выдох.

Ещё вдох.

Давай, Сонь, вспоминай, как это делается!

– Ты же говорила, у тебя много работы? – Его голос удивительно спокоен. Потрясающее умение себя контролировать…

– Успела. Доделать. – Выталкиваю слова между короткими вздохами.

– А почему не сказала, что прилетишь?

– Да. Надо было сказать… Я не знала, что у тебя…такие планы.

Забавно, как мы оба игнорируем здоровенного слона в комнате.

– Сонь, ты бледная. Иди ко мне. – Ровно произносит он. Хлопает по постели рядом. – Давай. Что случилось? Кто обидел мою малышку?

Я стараюсь отфильтровать эмоции. Не даю пробиться отчаянию и боли, а действую, как раненое животное, – на инстинктах. Надеюсь лишь на то, что это поможет мне не расплакаться сейчас. Что может быть унизительней, чем плакать у постели мужа, в которой он любил другую женщину?

Все мои надежды, мои планы на будущее, мои мечты о большой крепкой семье идут лесом.

Одним бессмысленным трахом Лёша разрушил то, что мы кропотливо строили несколько лет.

А может, это не первый раз? Может, я такая набитая дура, что из-за розовых очков не замечала раньше его походов налево?

К горлу подкатывает тошнота. Хочется согнуться пополам от боли, словно мне дали под дых.

– Высоцкий, ты, может, хотя бы познакомишь нас? – Киваю на спящую девицу.

Лёша медленно поворачивает голову назад. Вздрагивает, когда напарывается взглядом на неё. Снова поворачивается ко мне с выражением ужаса на лице.

Пару секунд просто открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на сушу.

– Сонь, я сейчас всё объясню!

– Давай, Высоцкий, объясняй. Придётся поднапрячься, задачка не из лёгких.

– Сонь, я… – Он рывком садится на постели. Массирует виски. – Я ни хрена не помню из вчерашнего, но я тебе не изменял!

– Не помнишь или не изменял?

– Такое трудно забыть!

– Но остальное забыл?!

Он в замешательстве оглядывается по сторонам, словно ждёт откуда-то подсказки.