В таком случае нас ждёт очень серьёзный разговор, потому что нельзя такие вещи скрывать!
Возможное и внезапное отцовство меня будоражит. Я ведь всегда мечтал… Нет, мы мечтали. Но она меня лишила шанса участвовать в жизни сына.
Так, стоп, Шахманов. А если ребёнок не твой?
Да плевать уже. Пусть забирает пацана с собой, мне не влом ещё один голодный рот содержать.
Лишь бы вернуть Асю. Потому что я её не отпускал никуда.
Сорвался, как в жопу ужаленный, как только всплыла информация о ней. Нужно было подождать, подкопить фактов, собрать пухленькое досье, чтобы выяснить все болевые точки, на которые можно давить для стимуляции, но у меня не получилось усидеть на месте.
Выезжаю на проезжую часть, и, пока мы стоим на красном, лезу в навигатор. Забиваю адрес той халупы, в которой живёт сейчас Ася, и адрес школы. Навигатор чертит кривую линию маршрута, и я ищу на этом пути детские сады. Он всего один, недалеко от её дома.
Вряд ли она таскает ребёнка в какой-то другой садик: судя по тому, что в больницу она добиралась на такси, машины у неё нет.
Да какая ей машина с зарплатой учителя?
Работает в школе! Надо же, словно жизнь вернулась на круги своя. Мы будто опять там, откуда начали, только вот это иллюзия. Потому что за плечами у нас обоих давящий, болезненный бэкграунд.
Я ведь в школе Асю и встретил однажды, когда пошёл вместо брата к директору из-за племянника. Он окно в кабинете завуча разбил, я припёрся туда и влюбился, как пацан, с первого взгляда в длинноволосую училку русского и литры.
Таскался в эту школу каждый день, как самый прилежный ученик. Носил цветочки, конфетки, в кино приглашал.
Ася меня долго морозила, но сдалась в конце концов. Потому что я всегда получаю то, что хочу.
Но Ася была другой. Не трофей, не очередная победа. Она была особенной для меня.
Да, всё пошло прахом, но я намерен починить. Пускай даже она против. Пускай не верит в то, что это возможно. Пускай до конца своих дней меня ненавидит, но я не отпущу больше. Сломаю, если нужно, но без неё из этого вшивого города не уеду.
Я никогда не сдаюсь, и методы мои на этот раз будут радикальными. Потому что тогда я завоевывал, сейчас – приехал вернуть своё.
Паркуюсь у детского сада, с силой хлопаю дверью машины и ставлю на сигналку. Провожу пальцем по глубокой царапине на капоте.
Класс!
Тачка новая, неделю как из салона забрал.
С другой стороны, пусть лучше тачка, ведь Ася вполне могла мне по роже съездить. Это она только притворяется несчастной овечкой, но за своё зубами держится. А зубки острые.
Несчастные овечки покорны судьбе, Ася же – боец.
Рассматриваю высокий металлический забор, выкрашенный в поносный зелёный.
Убогонько.
Это вот тут мой сын растёт и проводит большую часть дня?
Ворота закрыты на магнитный замок. Жму кнопку, и через пару минут ожиданий ко мне выходит пожилой дворник.
– Посторонних не пускаем. Меры безопасности, – выдаёт он деловито.
– Я что, похож на проходимца какого-то?
– Вот именно так и говорят проходимцы.
– Дед, мне сына забрать надо. Ключи у жены остались.
Дворник осматривает меня взглядом самого придирчивого фейсера. Кажется, мой внешний вид не вызывает у него особых подозрений.
Он пропускает меня во двор.
– А куда идти?
– Какая группа нужна?
– Ну… – Какая, мля? – Ему года три. С половиной.
Дворник поднимает скептично бровь.
– Прямо и направо. Вторая младшая.
– Спасибо! – Достаю из кармана купюру, вкладываю ему в мозолистую ладонь. – Купи себе чего-нибудь.
Иду в корпус, нахожу нужную группу и оказываюсь в небольшом помещении с кабинками. Там на стенде с распечатками по безопасности и еще какой-то хренью висит список детей.
Ищу фамилию Аси. Ненастоящую, мляха, фамилию, потому что она до сих пор Шахманова.
Науменко К. в группе действительно есть.
Ко мне выходит воспитатель – женщина уже немолодая, тучная, крепкая.
– Здравствуйте! А вы кто?
– Я за Кирюшей.
– Вы Кирюше кем являетесь?
– Папой.
Она сухо и натянуто улыбается.
– Я знаю папу Кирюши, вы не он.
– Да что вы мне… – Отпихивая её в сторону, врываюсь в группу. – Кирюша! Кирилл!
– Мужчина, уйдите немедленно, иначе я вызову полицию! – верещит она из-за моей спины.
– Кирилл!