11 минут по Булгакову

Тонкостен кинулся на Тимьянова. Тот больно укусил доктора за руку. Тогда Тонкостен стащил со стола нож и приставил его к горлу Тимьянова. Бывший пёс от изумления ослабил хватку, и Мурчана вырвалась.

– Очень хорошо! А теперь отойдите от неё подальше, – прохрипел Тонкостен.

– Терпеть не могу кошек, – пробурчал Тимьян, глядя бешеными глазами на лезвие кухонного ножа.

– Во-первых, она уже не кошка, а во-вторых, она такая же, как вы, Тимьянов, – сказал Иноразумский, – так что не смейте причинять ей вреда!

– А ничего, что она первая начала?!

– Вы сами ввели её в искушение.

– Хочу, чтобы вы меня оставили, а её превратили обратно в кошку.

– Скорее это вас стоит обратно превратить в собаку, – заявил Иноразумский. – На Мурчану смотришь, и глаз радуется. На вас же посмотришь – глаза себе выколоть хочется.

– Чем это она лучше меня? – спросил Тимьянов. – Только тем, что она умеет пользоваться этими штуковинами в виде вилки и ножа?

– Она культурнее и умнее вас, – ответил профессор.

– Клянусь, если она ещё раз меня заденет, ей больше не жить.

– А я вот рад, – сказал Тонкостен, – что хоть кто-то вам может дать отпор. Мне кажется, иначе до вас никто не достучится, если не эта кошка.

– Как бы я ей в одно место не настучал, – проворчал Тимьянов.

Аргумент Тимьянова по непонятным причинам заставил доктора покраснеть. Он посмотрел на профессора; тот сидел в изумлении, схватившись за грудь. Тимьянов, в свою очередь, уставился на Мурчану масляным взглядом. Блондинка сидела за столом и заинтересованно смотрела на Тимьянова.

– Я накушался, – сказал Тимьянов.

– Зиночка, – крикнул Максим Максимович, – принеси коньяка!

Он взглянул на бывшего пса.

– Думаю, Тимьянов, вас стоит держать в комнате, отдельно от Мурчаны. Я точно не знаю почему, но мне кажется, вы оба пока ещё не совсем друзья. Вы явно её прибить хотите. А я не позволю, чтобы эта красавица погибла в лапах маньяка!

– У нас, папаша, крайне неудобная обстановка для таких, как она. Мурчана чересчур нежная, ей бы жениха подобрать. Даже если я к ней не стану пристраиваться, ей здесь всё равно не выжить.

– Это, интересно, почему же? – Профессор поправил очки и вопросительно взглянул на Тимьянова.

– Когда придёт время и к вам в дом снова вломится домоуправление, посмотрим, как Мурчана будет с нами жить дальше. Она не найдёт себе никакой работы. Она не может даже ловить мышей, потому что домашняя. А чему ещё учат кошек, кроме как ловить мышей? Ответ один: ничему! И что ей останется делать, если она останется человеком? Я хоть знаю, какое предназначение есть у меня. Я буду продолжать душить кошек. Самое замечательное, что она кошка. Понимаю, папаша, что сейчас введу вас в невероятное бешенство, но настанет день, и я её придушу тоже!

Тонкостен в ярости схватил Тимьянова за шею, заломал и вдавил в стену.

– Мартин Мартынович! – вскричал Максим Максимович. – Я вас просил!…

– Я не позволю ему ничего с ней сделать, – прошипел Тонкостен. – А если с ней что-то случится, я лично своими руками его пристрелю.

– Иван, прошу вас, отпустите его, – взмолилась Мурчана.

Максим Максимович довольно облокотился на стул и взял рюмку с коньяком.

– Ах, Мартин Мартынович! Надеюсь, вы не против быть для неё Иваном?

Мурчана покраснела. Она ни к кому в этом доме не обращалась по имени-отчеству, а потому лишь назвала доктора совсем не официально.

– Мартин Мартынович, Мурчана! – улыбнувшись, сказал ей доктор. – Но для вас могу быть просто доктором.

– Вот шалава, – пробубнил Тимьянов и после этих слов получил в бок от Тонкостена.

– Ты вообще молчи, псина, – сказал он.

– Папаша, это верный знак того, что будет!

– Что?! Какой я тебе папаша?!

– Тогда мамаша! Ещё не полностью закончили ваши эксперименты. Того и гляди по намерению Ноя пойдём. Плодиться и размножаться станем.

– С нетерпением будем ждать марта в этом году, – сказал профессор. – Есть только одна проблема: что мы будем делать с Тимьяновым в феврале?

– Лично мне ничего не надо, – ответил бывший пёс, – я приспособил к себе нашу Фильку. Отличная игрушка на весну.

– Вы в отношениях с игрушкой? – профессор едва не поперхнулся коньяком.

– А что тут такого? У меня по крайней мере хоть кто-то есть. Чего не скажешь про Мурчану. А впрочем, я знаю, с кем она теперь будет.

Тимьянов ехидно посмотрел на Тонкостена. Доктор порозовел и выбежал из столовой. Ему неожиданно стало плохо. Мурчана в ярости схватила со стола бутылочку дорогого коньяка и разбила её о голову Тимьянова. Тот без чувств грохнулся на пол. Мурчана шипела с покрасневшим лицом. А профессору сделалось от всего этого происшествия невероятно смешно.

– Отличная идея, господин Тимьянов! Я был бы не против, чтобы наши возможности совпадали с нашими желаниями.

В это время вернулся Тонкостен. Лицо его было смешным и бледным.

– Профессор, там из домоуправления пришли. Говорят, опять вас хотят видеть.

– Чёрт знает что такое! Совсем они не вовремя – Тимьянова-то вырубили. А так ничего интересного!

Неожиданно Тимьянов очухался.

– Я в полном порядке, – заявил он. – Впустите господина Блоднера, сейчас посмеёмся над Мурчаной.

Далее все пошли в гостиную. До того, как Зина открыла входную дверь, больше не произошло ничего интересного за исключением того, что Мурчана дала злобную пощёчину Тимьянову.

– И это только начало, – сказал профессор.

Блоднер знакомится с Мурчаной

Мурчана вместе со всеми вышла из столовой. Проходя мимо операционной, мельком заглянула туда. Узкий операционный стол был окровавленным, непонятно почему. Мурчане сделалось не на шутку страшно: что если профессор сделал с ней и с Тимьяновым ещё что-нибудь? Конечно, Мурчана больше всего на свете хотела придушить этого пса в человеческом обличье, но всё же он физически ничего дурного ей не сделал.

Когда она пришла в гостиную, на неё неожиданно набросились пациенты профессора. Она сразу поняла, что женщина является пациенткой, поскольку профессор, в это время сидя в кресле, схватился со вздохом рукой за голову.