Хранительница его сокровищ

– Ну и не понимай, – не стал спорить тот. – Тебе не нужно понимать, тебе нужно охранять. Мы что, уже выпили всё вино?

Он тренькнул колокольчиком, и Лизавета поспешила отойти от двери, чтобы не столкнуться с каким-нибудь служкой.

10. Лизавета и местный быт

Следующим утром Лизавета проснулась и долго искала возле подушки телефон. Телефона не было, пришлось открыть глаза.

Ох ты ж блин. Она не дома, она в какой-то идиотской истории про попаданку. Такие истории она в последний год читала пачками и откровенно над ними смеялась. Всё потому, что ей, видите ли, не нравилось, что героини попадали в миры, где были решены все бытовые проблемы. И душ там, и канализация, и лифчики, и чулки.

Вот и досмеялась, не иначе. Потому-то ей и выдали самую что ни на есть историческую правду – трусов не изобрели, грамотные люди попадаются не чаще, чем раз в неделю, книги рукописные, а гадить в горшок. И умываться из ковшика. Зато у них, мать их, магия.

То-то забегали, когда она вчера на ночь помыться собралась. Девочка Аттилия что-то пискнула про «может быть, утром», но была послана добыть горячей воды. Лизавета сообщила, что грязной не уснёт, а вот голову – так и быть – помоет с утра.

Ничего, привели мужика в некрашеном балахоне, тот руками и парой слов нагрел два бака воды. Не до кипятка, но прилично. Из этого сначала Аттилия сделала в ванне воду приемлемой температуры, чтобы туда забраться, и Лизавета забралась, а потом грязную воду опять же магией вылила за окно «там специальная грядка, на ней дзукка заморская растёт, ей тёплое и мыльное полезно», а Лизавету ополоснула чистой водой. Господи, сколько плясок с бубнами просто ради того, чтобы помыться на ночь!

Вчера, пока она ужинала с местным зверинцем, Аттилия развернула бурную деятельность. Результатом стали появившиеся в комнате Лизаветы сундук, небольшой комодик, зеркало в рост и стол у окна. И пара стульев. В итоге одежду сложили в сундук, а часы и телефон – в ящик комодика. Принесенную книгу Лизавета оставила на столе.

В процессе помывки Лизаветы Аттилия изрядно вымокла, и Лизавета, недолго думая, загнала в ванну и её. Потом спросила – где она живёт, и как далеко ей до комнаты. В простыне-то, ага. Махровых полотенец в этом великом, чтоб его, герцогстве тоже не придумали. Оказалось – не так уж и далеко, на этом же этаже в противоположном конце коридора, но в комнате на десятерых. Лизавета вздохнула тяжко и велела перебираться к ней. Вдвоем – всяко лучше, чем вдесятером. А она побаивалась ночевать одна в этом странном месте. Боялась, что вообще не уснёт, но – уснула, только голову до тощей подушки донесла.

Лизавета едва успела подумать – сколько же уже времени? – как снаружи донёсся бой часов. Три раза. И что это значит, простите? По освещению – белый день.

Она села на постели, потерла глаза, увидела сидящую на лавке с книгой Аттилию.

– Доброго вам утра, госпожа, – та мгновенно отложила книгу. – Пойдёте умываться?

– И тебе доброго, – проговорила Лизавета. – Пойду. Сначала скажи: часы били три раза. Что это значит? То есть, тьфу, почему три?

– Ну как – от восхода солнца. На самом деле, конечно, нет, потому что восход солнца в разную пору года бывает по-разному, летом – раньше, зимой – позже. Но не двигать же каждый раз время? Поэтому есть как бы день и как бы ночь. О, вспомнила – астрономические. Их и отбивают. А на самом деле – по-разному. Сейчас осень, светает где-то в половину второго дня.

То есть, в половину восьмого утра, перевела себе Лизавета. Значит, девять часов. Нормально. Могла и до обеда проспать.

Ещё вчера Лизавете кто-то сказал, что это крыло второго этажа – женское. Тут живут служки, маги и праведницы. Поэтому можно было пойти в туалет и мыльню просто в рубахе. Только выстиранные вчера трусы надеть, без трусов всё одно неловко.

Аттилия с изумлением смотрела, как она стирала те самые трусы. Спросила – а зачем? Пришлось рассказать о гигиене, а также об истории представлений о ней. Уж что-что, а рассказывать про трансформацию быта и нравов Лизавета любила, ибо знала по теме много. Это ещё с преподавательских лет осталось – как ещё рассказать про эпоху деткам, которые не хотят о ней знать ничего? А вот такими наглядными примерчиками. О том, что редко мылись, что не было нижнего белья, похожего на современное, что постельное бельё появилось сильно не сразу, о том, как стирали и гладили… Кто б знал, что доведётся встретиться лично!

Умывание и помывка головы произошли уже известным Лизавете способом, разве что состав для мытья волос был какой-то странный, почти не мылился, и потом ещё Аттилия притащила какую-то штуку, чтобы ополоснуть – вода-то жесткая, и как-то потом ещё удастся эти волосы расчесать? Чтобы не пугать местных обитателей мокрым разлохмаченным видом, Лизавета попросила еды в комнату. И чтобы непременно был напиток из как его тут звать? Из зёрен арро, вот. К нему что-нибудь вроде хлеба с мясом и обязательно сладкое, хоть немного. Аттилия серьёзно кивнула и удалилась.

Выдали прямо по списку. Ещё прибавили воды в кувшине, молодцы, она сама не догадалась, а пить хотелось.

Пока Лизавета ела и за едой нахально читала добытую вчера книгу, волосы и высохли. Их удалось расчесать даже почти без матов – Аттилию она к этой процедуре не допустила, как та ни просила – и потом заплести, а заплетённый в косичку тонкий хвост подобрать.

У Лизаветы были самые обычные волосы – тонкие, жирные и лёгкие. И росли очень медленно, если, скажем, раз в пару месяцев подрезать концы, то не видно отросшего совсем. Где-то в районе сорока лет Лизавета на них плюнула и позволила расти, как хотят. И разве что мыла и ухаживала – сыворотками, масками, маслами. В итоге сейчас они были длинными, как никогда в жизни – если распустить, то закрывали лопатки. Но толще и гуще не стали. О нет, их было много, и когда чистые, это хорошо видно, ещё было видно, когда она химию какую-нибудь делала. Но – всё это множество было тонким и мягким. Поэтому она без сожаления закрепила косицу шпильками, а голову спрятала в чепец.

И можно было отправляться в город.

11. Лизавета едет в город

Аттилия провела Лизавету через коридор первого этажа и внутренний двор – тот самый, с колодцем – и ещё через одно помещение вывела на улицу. Лизавета подняла голову – и ахнула. Маленький дворик примыкал к огромной храмине. Она была сложена из красного кирпича, и стены возносились в небо этажей на пять. То есть не здешних, а родных Лизаветиных домашних этажей. Аттилия подтвердила, что это храм Сияния, и в нём проводят службы. Да, посмотреть внутри можно, там очень красиво. И вообще, это самый красивый храм в городе, если не считать главного, в котором служат для господина Великого герцога и его семьи.

А с другой стороны дворика оказалась… река. Ой, не река. Канал. Лизавета стояла, смотрела и понимала, что уже видела такие обрывающиеся в воду дома – в другой жизни. Когда два года назад они ездили в итальянской отпуск, то конечно же, не могли не побывать в Венеции.

Аттилия утверждала, что название «Венеция» ей не знакомо совершенно. Что ж, пусть так.

Но по её знаку к ним приблизилась узкая чёрная лодка, не гондола, нет, но очень похожая. И лодочник подал руку, помогая спуститься в неё, сначала Лизавете, а потом и Аттилии. Оттолкнулся от берега, и направился куда-то по каналу.

Чем дальше они плыли, тем больше Лизавете казалось, что она снова в Венеции. Только нет привычных рекламных и прочих баннеров, и вывесок, и магазинчиков. То есть нет, магазинчики и вывески как раз были. Надписи на том же языке, какой она встретила в книге, и она просила Аттилию рассказывать про всё, мимо чего они проплывали. Та только рада была – как же, она знает что-то, чего не знает важная гостья Ордена! Во всяком случае, Лизавета истолковала радость девочки именно так.

Аттилия рассказала про лавку с заморскими пряностями, про продавцов стеклянных бус и про рыбный рынок, куда её отец и братья привозили свежевыловленных кальмаров и осьминогов. Про недавнюю моду – как один господин, державший булочную и лавку со сладкой выпечкой, придумал варить напиток из заморских зёрен и подавать прямо здесь, на набережной, за маленькими столиками, и среди знатнейших дам герцогства теперь считается хорошим тоном хотя бы раз в декаду заглянуть за чашечкой арро и за пирожным. А она всё это знает потому, что тот господин – дальний родственник её матери и всегда готов угостить её сладким во славу Ордена.

Между делом она ещё сообщила, что по повелению господина Астальдо за Лизавету везде платит Орден. Это очень удобно, фактически – неограниченный кредит. Господин Астальдо сказал, что госпоже Элизабетте нужно поскорее привыкнуть к жизни в Фаро, поэтому пусть она ездит в город и делает всё, как обычные люди.

Это удивило – неужели она и вправду им так сильно нужна? Ну, поглядим. Пока Лизавета не могла придумать, для чего ей нужен неограниченный кредит. Нужно понять, что в этом городе вообще бывает. И сколько у неё времени на то, чтобы адаптироваться.

За разговором Лизавета не заметила, как они добрались до цели – очевидно, это была мастерская сапожника. На вывеске болтался добротный кожаный сапог с фигурно вырезанным голенищем и какими-то подвесками, которые побрякивали на ветру. Её ценную особу выгрузили на берег, лодочник остался ждать, а Аттилия поспешила вперед, и пока Лизавета осматривалась, та уже успела поприветствовать хозяина господина Больто и обрадовать его заказом из Ордена.

Лизавету усадили на лавку и очень попросили показать ногу – чтобы снять с неё мерку. Её кроссовки произвели ожидаемый фурор – господин сапожник, мужчина весьма преклонных лет, никогда не видел такой удивительной обуви. Лизавета пожала плечами и призналась, что понятия не имеет о том, как именно они были изготовлены. Но опасается, что они не вечны, и хочет себе ещё хотя бы одну пару обуви. Аттилия замахала руками – куда там одну, господин Астальдо велел минимум три! Тогда сошлись на мягких ботиках, в которых можно ходить в помещении, сапогах для верховой езды и туфельках из чудесной алой кожи, от которой Лизавета не смогла отвести взгляд. Мастер заверил её, что эта пара обуви будет самой изящной в жизни заказчицы, ибо он украсит её по последней придворной моде. На удивление Лизаветы – где та придворная мода и где она, мастер пожал плечами и сказал – мало ли, как сложится. Заказ должен был быть готов через декаду.

Тогда Лизавета вытащила из кроссовка стельку и показала мастеру. Тот ещё раз осмотрел лизаветину ногу, затем вторую, восхитился неизвестному материалу и задумался – как это повторить. Стелька была измерена и зарисована, и оставалось только ждать результата.

На прощание Аттилия сообщила, что оплата будет произведена, когда заказ доставят в резиденцию Ордена. Это всех устроило, и они распрощались.

Далее предстояла лавка неведомой госпожи Клары, у которой Лизавета должна была осмотреть местные средства для поддержания красоты. Есть обычные, их у алхимиков покупают, поясняла Аттилия, есть на травах, а есть магические, эти дороже, но и действуют намного лучше. Впрочем, поскольку господин Астальдо не ограничивал их в расходах, госпожа Элизабетта может попробовать хоть всё, что там увидит!

Госпожа Элизабетта только похмыкивала – поглядим на вашу лавку красоты.

Лавка располагалась на другой стороне Большого канала – чистая Венеция, и не говорите мне, что не знаете о ней ничего. Ну хорошо, альтернативная Венеция.

Вывеской госпоже Кларе служил большой стеклянный флакон зелёного цвета. Аттилия шепотом сказала, что вечерами госпожа Клара зажигает в этой склянке магический огонь, чтобы было видно, где ещё набережная, а где уже вода.

Им пришлось подождать – в лавке было людно. Аттилия сказала, что пока можно даже из лодки не выходить – всё равно на берегу некуда деться. И снова принялась болтать – о том, как знатные дамы приходят к госпоже Кларе, потому что верят – она может продлить молодость и дать красоту, даже если её отродясь не бывало. А на самом деле госпожа Клара всего-навсего улучшает то, что дано природой, но уж в этом-то она мастер, второй такой не найти!

Лизавета слушала болтовню, а смотрела-то на выход из лавки. И увидела, как оттуда выходят две невероятно разодетые дамы – их бархатные платья были расшиты золотыми нитями и ровными речными жемчужинами, а стоячие воротники представляли из себя произведения искусства – так ей показалось. В реальности Лизаветы такой воротник стоил невероятную сумму, она знала потому, что приценивались для музея. И то к экземпляру попроще. А тут – просто так, на улице!

Дамы уже уплыли, а она всё считала. И если бы Аттилия не тронула её за руку, то долго ещё смотрела бы им вслед.

– Не печальтесь, госпожа Элизабетта! Это придворные дамы, они там, во дворце, чихнуть без приказа не смеют, только и радости у них, что в город выбраться иногда! В Ордене живётся намного проще и интереснее!

Если так, то ну их, этих дам. Ну и пусть себе плывут, нам не нужен… кто-то там.

Госпожа Клара оказалась дамой Лизаветиных лет. Ну или кто их знает, этих магов. Она была одета в платье такого же кроя, как на Лизавете и Аттилии, только из хорошей зелёной шерсти, с вышивкой разноцветными нитями по вырезу лифа и по подолу. Край нижней сорочки был вышит чёрной ниткой и обшит тонким кружевом. Шею обхватывала ниточка некрупного, но очень ровного золотистого жемчуга. То есть, госпожа Клара не бедствует, заключила Лизавета.

Аттилия представила её как важную гостью Ордена и попросила помочь во всех нуждах. Госпожа Клара кивнула, улыбнулась и предложила им обеим цветочного отвара. Аттилия с восторгом согласилась, Лизавета осторожно последовала её примеру. Отвар оказался нежно-розовым и прозрачным, вкус его был сладким и освежающим одновременно.

Вероятно, тот отвар ещё и развязывал язык, потому что Лизавета вдруг с удивлением обнаружила себя, повествующую о первейших надобностях. Местами обветренная, а местами жирная кожа лица, сухая кожа стоп, и очень сухая – рук. Что поделать, это профессиональное. От пыли и ржавчины ни кожа, ни ногти лучше не становятся. Госпожа Клара восхитилась основательностью подхода, аккуратно осмотрела лицо и руки новой клиентки, и предложила на пробу четыре средства в маленьких флакончиках. Лосьон, два вида крема для лица – на день и на ночь, и жирный крем для рук, ног и всего, что будет сохнуть. Впрочем, она предположила, что во влажном климате Фаро кожа госпожи Элизабетты не будет такой сухой, как на далёкой родине.

Далее был вопрос о волосах. Лизавета стащила с головы чепец и поплакалась – нужно, во-первых, мыть, а во-вторых, покрасить бы. Госпожа Клара посмотрела на неё как-то по-новому, Лизавета не поняла, в чём там дело, но сказала, что может предложить средство для окраски волос. На первый раз нужно будет покрасить по всей длине, а потом, через месяц и далее, только подкрашивать отросшие корни. Лизавета сказала, что принцип ей знаком, а с частностями она готова знакомиться хоть прямо сегодня. Госпожа Клара рассказала о том, как использовать краску, выдала чашку для того, чтобы отмерить нужное количество, и специальную кисть. И предупредила – держать не более получаса, затем сразу смыть. Всё это необыкновенно обрадовало Лизавету – надо же, есть что-то знакомое и здесь!

А под занавес Лизавета спросила, как здесь обстоят дела с декоративной косметикой. Чем глаза-то красить? Госпожа Клара сначала не поняла, а потом изумилась – неужели госпожа Элизабетта готова это делать? Лизавета подумала, что надо потом спросить у Аттилии, в чём здесь подвох, а пока обстоятельно объяснила, что ей хотя бы чем подвести глаза и чем подкрасить ресницы. И для губ, чтобы не обветривались.