Умереть, чтобы жить

Ее щеки вспыхнули. «Мерзавец! Ты просто мерзавец, Кан Хен Мин! Ты так уверен в своей несравненной красоте, харизме и обаянии, что думаешь, будто все женщины мира упадут рано или поздно в твою постель? Мерзавец!».

– А почему это я рано или поздно должна была увидеть тебя таким? – как ни в чем не бывало спросила она.

«Идиот! Ты просто прямо сказал ей о том, что уверен в том, что у вас будет секс, нет, о черт, что вы будете близки… Идиоооот, придурок»!

– Я могу забрать свои слова обратно? – он с мольбой посмотрел на нее.

«Мерзавец! – думала она, – мерзавец! И опять эта чертова струя перед глазами!!!»

– Я не отвечаю на вопросы, начинающиеся со слова «можно», потому что не знаю, что ты можешь, а чего нет! – она гневно сверкнула глазами, развернулась и пошла по тропинке в лес.

«Что это было? – спросил он себя. – Раньше девушки считали, что я крут, когда я вел себя так».

«Это был хук справа, которым она показала, что с ней так не стоит», – ответил он сам себе и пошел за ней.

– Прости меня, я идиот.

– Ты идиот.

– Я просто хотел сгладить ситуацию и сказал ерунду.

– Ты сказал обидную ерунду.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Ты просто сказал, что рано или поздно я окажусь в твоей постели! По крайней мере я ТАК это поняла.

– Я идиот.

– Даже если это произойдет, и я все-таки там окажусь, то решать это будешь явно не ты, – ее глаза метнули молнии, которыми можно было сжечь лес целиком!

«Хук слева, нокаут» – подумал он, продолжая идти за ней.

***

«Похоже, его бросает из стороны в сторону, – думала Катя. – Сначала он не делает ничего, потом ведет себя как бывалый бабник. А, может, он и есть бывалый бабник?! Судя по его вопросам, уж чего-чего, а секса ему хватало!

А сейчас он, другой, просто не знает, что делать со мной. И поэтому как ребенок, делающий первые шаги, натыкается на все углы». На секунду она прониклась тяжестью положения, в котором он оказался. Но только на секунду. «Он – мужчина, – сказала она себе, – а значит, пусть справляется сам. Пусть ищет силы, ресурсы… А на меньшее я не согласна!», – она развернулась и еще раз метнула молнии в его сторону.

«Из-за одной дурацкой фразы она готова спалить лес и испепелить меня! Из-за одной дурацкой фразы! Ну не обратила бы внимания, сделала вид, что не поняла… И что теперь со мной будет? Я хоть до вечера доживу? Ты сможешь, Хен! Ты сможешь!», – убеждал он себя, смотря как выпрямилась ее спина и поднялся вверх подбородок.

«Мерзавец! Ну какой мерзавец! – не успокаивалась она. Ты очень скоро ощутишь, как твоя самоуверенность улетучивается сквозь пальцы. Я объявляю ей войну! И посмотрим, кто кого! – она сжала кулаки и как ни в чем не бывало, улыбнувшись, сказала: «Забыли».

«Ни на секунду не поверю, что ты забыла, – подумал он, – только не ты! Только не это. Боевая готовность, Хен! Рвануть может с любой стороны».

Он провел рукой по затылку, выдохнул и пошел вслед за ней.

***

–Ты простила меня? – наконец, разорвав молчание, спросил он.

– Я еще думаю над этим, – ответила она.

Конечно, простила. Но раз она объявила войну, значит, должна придерживаться правил игры.

– А я хотел, чтобы мы сегодня как-нибудь по-особенному провели день.

– Правда? – и глаза ее засияли, но потом, вспомнив, что она все же на него обижена, сказала: «Мы все огорчаемся, если на самом деле все происходит не так, как мы хотели».

«Она говорит, что ты расстроил ее, придурок», – подумал он и, смотря ей в глаза, сказал:

– Кать! Ну перестань на меня обижаться, пожалуйста! Ну хочешь – ударь меня, скажи еще раз, что я идиот, тупица, болван! Только не молчи! У меня от твоего молчания звенит в ушах!

«Первое сражение за мной», – улыбнулась она, – и, несмотря на то, что я тебя давно простила, это только начало, Хен!»

– Хорошо! «Не буду больше обижаться!» —сказала она вслух. И как по – особенному мы проведем день?

«Подозрительно быстро она согласилась, – думал он. Будь начеку, Хен! Уверен, что месть еще впереди».

– Просто пойдем за мной, – он протянул ей руку.

– Пойдем, – она не стала мешкать, сомневаться, тоже подав ему руку.

***

Странным было чувство, с которым он держал ее за руку. Странным было то, что ничего не нужно было говорить. И это молчание было таким многословным, что не только не напрягало его, а, наоборот, приносило умиротворение. Будто все, что ему было нужно сейчас, – это просто держать ее за руку.

«Это и есть момент близости? Когда всего себя вот так вверяешь ей? И знаешь, и уверен в том, что она все понимает правильно?», – думал он.

Они практически подошли к какому-то обрыву. Он достал из кармана платок и спросил:

– Можно я сделаю одну вещь?

– А можно мы сделаем ее немного подальше отсюда? – боязливо смотря вниз, сказала она.

– Я хочу, чтобы ты сделала это именно здесь, именно со мной.

– Я до судорог боюсь высоты.

– Я это знаю, Катя. Я слышал, когда ты бредила.

– Ты хочешь, чтобы я сейчас взглянула в глаза своему страху?

– Хочу. И хочу, чтобы ты сделала это вместе со мной.

Она поняла: он хочет показать ей, что ему можно доверять, что он надежен настолько, что с ним можно чувствовать себя в безопасности.

– Хорошо, – она взяла платок из его рук, – ты только пой мне что-нибудь и крепко держи мою руку.