Нечаянная радость

– Боюсь, она потеряла ребенка.

Тейлор прислонился к стене. Ему казалось, он готов услышать подобное, но вышло, что нет.

Чувство потери было невыносимым. Тейлор ощутил, как огромный стальной кулак ухватил его за кишки и дернул, после чего в животе образовалась зияющая дыра – черная и пустая.

Голова Тейлора стала отклоняться назад, пока не уперлась в холодный кафель стены. Закрыв глаза и стиснув зубы, он сжал кулаки.

– Почему?

Вопрос задавался Всевышнему, но ответил на него доктор:

– Без сомнений, не было ничего, что миссис Маккензи не сделала бы или сделала не так. Просто один из непредсказуемых вывертов природы.

– Благо… – горько усмехнулся Тейлор, вспомнив слова Риа.

– Знаю, что трудно с этим согласиться.

– Да, доктор, чертовски трудно, – глубоко выдохнул Тейлор. – Как Риа?

Врач пессимистически покачал головой.

– Естественно, она чрезвычайно расстроена. Я отправил ее наверх.

– Наверх? – первое, что пришло Тейлору в голову, были слова «психиатрическое отделение». Неужели Риа тронулась рассудком?

– Да. Обычно женский организм сам освобождается от остатков плода, но в данном случае я намерен провести процедуры «Ди» и «Си». – Доктор объяснил Тейлору суть медицинских терминов. – Миссис Маккензи сможет вернуться домой утром, день или два она будет испытывать некоторое недомогание, но пусть ее это не беспокоит. Только не следует поднимать ничего тяжелого. Разумеется, прежде всего мы беспокоимся о ее эмоциональном состоянии. Эмоциональная стабилизация займет гораздо больше времени, чем физическое исцеление, и очень большая ответственность при этом ложится на вас, мистер Маккензи.

Прошло несколько часов, прежде чем Риа перевели в отдельную палату, и Тейлор смог увидеть жену. Перед этим он позвонил своей секретарше и распорядился отменить все встречи, назначенные на следующий день – на пятницу. Он вернется на работу не раньше понедельника. После этого он позвонил Делии Стар.

– Сегодня вечером у Риа случился выкидыш, – услышав в трубке ответ и представившись, без предисловий сообщил Маккензи.

– Мне очень жаль, – после ошеломленной паузы пробормотала корреспондентка.

– Уберите любой намек на ребенка из этого проклятого воскресного репортажа.

– Слишком поздно, Тейлор.

– Черт побери…

– Я уже передала материал редакторам номера. У меня его нет.

– Так верните. Я не допущу, чтобы Риа, открыв газету, прочла в ней о своем ребенке, которого уже не будет. Мне плевать, как вы это сделаете, но вы сделаете.

– Сделаю все, что в моих силах. Зная, каким влиянием пользуется в газете мисс Стар, можно было считать, что все упоминания о ребенке будут изъяты из статьи, прежде чем та попадет в печать.

Тейлор также переговорил с главным врачом больницы и предупредил его, что никакие сведения о его жене не должны просочиться в средства массовой информации. Мэр Маккензи сейчас должен быть в центре внимания прессы. Но в этот момент Тейлор не хотел бы прочесть ни одного упоминания о себе на первой полосе газеты.

В палате, где лежала Риа, царил полумрак, окна были зашторены. Горел лишь небольшой ночник. Тейлору показалось, что Риа спит, но, тихонько подкравшись к постели, он обнаружил, что глаза ее открыты. Неподвижная, она застывшим взглядом уставилась в потолок. Правая рука, худая и бледная, безвольно лежала на животе, казавшемся до неприличия впалым.

Риа повернула голову, но ничего не сказала. В голову Тейлора не приходило ни одного слова, которое не прозвучало бы банально. Неужели трагедия автоматически превращает людей, обычно владеющих нормальным языком, в роботов, запрограммированных на произнесение только тривиальных фраз? Тейлор лишь смог выдавить:

– Как ты себя чувствуешь?

– Пусто.

Отсутствие интонаций в голосе Риа встревожило Тейлора. Эмоции улетучились из ее речи так же, как исчезли улыбка и мимика с ее лица. Тейлор поднял руку жены и крепко сжал ее, но Риа, казалось, даже не заметила этого. Она не ответила на пожатие.

– Каждую неделю я часами занималась в оздоровительном центре, желая сохранить живот плоским. – Риа невесело рассмеялась. – Мама всегда говорила: «Будь осторожна в своих желаниях».

Тейлор увидел, как из уголков глаз Риа покатились слезы, теряющиеся в ее темных волосах.

– Тебе больно?

– Нет. Доктор распорядился сделать укол, чтобы я лучше заснула. Потому я такая одуревшая.

– Оставайся одуревшей. Врач сказал, тебе надо много отдыхать.

– Еще он сказал, что нет причин не иметь другого… другого… – Риа задохнулась и не смогла закончить.

Тейлор склонился над женой, опершись о спинку кровати, и крепче сжал ее руку.

– Не надо, Риа. Не надо плакать. Поспи.

– Я не могу не думать о ребенке. – Голос Риа звенел. – Его больше нет. Он не существует.

– Тш-ш-ш. – Тейлор поцеловал закрывшиеся глаза жены, из которых продолжали литься слезы. Тейлор придвинул к кровати стул, сел и не шевельнулся до той поры, пока успокоительное не начала действовать, погрузив Риа в глубокий сон.

Тейлор покинул Риа лишь перед восходом солнца. Он зашел в комнату медсестер и проинструктировал их относительно того, что его жена должна получать все необходимое. После этого Маккензи отправился домой, где принял душ, побрился и наскоро приготовил яичницу-глазунью, которую с жадностью проглотил, поскольку со вчерашнего ленча не имел и крошки во рту. Подкрепившись несколькими чашками обжигающе-горячего черного кофе, Тейлор вернулся в больницу, захватив с собой вещи для Риа.

Задержавшись у киоска в вестибюле, он купил жене цветы. Тейлору хотелось купить розы, но в киоске были только красные, неприятно напомнившие ему цвет крови. Тейлор отверг также розовые гвоздики, которые дарят матерям новорожденных девочек, и остановил свой выбор на желтых маргаритках, смотревшихся, по его мнению, по крайней мере более весело. Выйдя из лифта, Маккензи увидел в конце коридора лечащего врача Риа.

– Я только что осмотрел вашу жену. Физически она вполне в норме, но находится в состоянии сильнейшей депрессии. Чем скорее она сможет вернуться к повседневным заботам, тем лучше. Я рекомендовал ей показаться через шесть недель.

Доктор зашагал по коридору. Тейлору хотелось схватить его за развевающиеся полы белого халата и задать тысячу вопросов, но еще больше ему хотелось видеть Риа.

С чемоданом жены в одной руке и букетом в другой Маккензи вошел в палату. Риа помешивала в тарелке комковатую серую овсяную кашу, которую только очень голодный человек мог признать за еду.

– Могу приготовить кое-что повкуснее, – предложил Тейлор, кивнув на поднос с завтраком. Он положил цветы рядом с подносом и поставил чемодан на пол. – Ты ведь никогда не пробовала мои великолепные вафли по-бельгийски, а?

Риа слабо улыбнулась:

– Спасибо за цветы. И за одежду.

– Надеюсь, принес все, что нужно. Оттолкнув ненавистный поднос в сторону, Риа спустила ноги с кровати. Тейлор рывком подскочил к ней, чтобы помочь встать.

– Я уже приняла душ, так что буду готова через минуту.

Тейлор намек понял: его не приглашали помочь одеться.