Парк соблазнов

Мужская рука в порыве нежности потянулась к раскрасневшейся щеке женщины.

– И мне хорошо, Хейли.

Увлекая ее за собой, Тайлер откинулся на подушки, которые они успели стащить на пол с дивана. Любовники нежились перед камином. Хейли оперлась на локти и, вытянувшись во весь рост, склонилась над Тайлером. Он задумчиво гладил ее руки и плечи.

– Я так боялась, что окажусь – как бы это сказать? – неумехой… В общем, окажусь ни на что не годной…

Тайлер заставил ее замолчать, положив на губы Хейли указательный палец.

– Ты была бесподобна. – Вглядевшись в ее недоверчивые глаза, он тихо добавил:

– Для тебя крайне важна оценка со стороны. Но почему? Ведь у тебя все прекрасно получается. К тому же ты очень красива.

– Я никогда не была красавицей. Во всяком случае, пока не встретила тебя, – тихо вздохнула она. Однако в ее голосе прозвучали нотки благодарности.

Его палец медленно путешествовал по лбу Хейли, от виска до виска, ведя невидимую черту вдоль линии волос.

– Ты всегда была красивой, только не догадывалась об этом. И какой идиот вбил тебе в голову, что ты некрасива? Какой-нибудь мужчина?

– Нет, – произнесла Хейли медленно и застенчиво. – Не то чтобы мне сказал об этом какой-то конкретный мужчина. Просто я никогда не ощущала…

– Ты хочешь сказать, что виноват весь род человеческий? Что все вокруг заставляли тебя чувствовать себя отверженной? Ну уж нет, Хейли, такими байками ты меня не заморочишь. Согласен, в твоей ранней юности был, наверное, год-другой, когда тебя вряд ли можно было назвать знойной красоткой. Но разве не все мы бываем в какой-то период гадкими утятами? Нет, этот комплекс определенно зародился в твоей душе задолго до юношеских лет.

– Должно быть, ты прав, – нерешительно согласилась она, окидывая мысленным взором свое отрочество. – С меня никогда не сдували пылинки, меня никогда не баловали, как Элен. Я всегда была большой. Старшей. Моей извечной задачей было подавать сестре хороший пример. Элен было легче – ей быстро прощали все проступки, ее почти никогда не наказывали, потому что она совершенно не переносила наказаний. Она продолжала дуться и дичиться до тех пор, пока папа с мамой не начинали чувствовать себя преступниками за то, что в минуту раздражения позволили себе легонько шлепнуть ее. А я все наказания переносила стойко, ни разу не показав, как мне тяжело. Вероятно, в этом и заключалась моя ошибка.

Так уж у нас в семье сложилось, что Элен всегда была всеобщей любимицей, – продолжила Хейли со вздохом. – Шаловливость только играла ей на руку – эдакий очаровательный чертенок. А я была всего лишь послушной девочкой. Тихой, незаметной. Иной раз говорят:

«Чем сильнее колесо скрипит, тем лучше его смазывают». Очень меткая пословица. Во всяком случае точно по ней наши родители строили отношения со мной и моей сестрой. Я никогда никому не создавала хлопот, вот на меня и не обращали внимания.

– Не понимаю, как можно было тебя не замечать, – удивился Тайлер. Взгляд влюбленного остановился на груди Хейли, которая обольстительно подрагивала прямо перед его глазами. – И куда только смотрели мужчины?

Хейли невесело усмехнулась:

– Когда в старших классах школы ты чуть ли не на десять сантиметров выше всех мальчишек-сверстников, нелегко завоевать их внимание. Во всяком случае, в качестве секс-символа. Потом я поступила в колледж, но в то время мне пришлось много ухаживать за родителями. Учеба, домашние заботы… Тут уж было не до знакомств и вечеринок. А когда я получила диплом и устроилась на работу…

–..То сразу же воздвигла вокруг себя высокую стену, непроницаемую для стрел Амура. И держалась с мужчинами так, что ни один джентльмен, даже в самом романтическом настроении, не смел приблизиться к этой стене на пушечный выстрел.

С чарующей улыбкой она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц и стыдливо пробормотала:

– Но ты-то преодолел эту преграду. Тайлер искренне расхохотался – это признание явно польстило ему. Понизив голос, он проворковал тоном заправского обольстителя:

– Мне так нравится, когда ты говоришь скабрезности.

И Хейли, небрежно откинув волосы назад, беззаботно засмеялась вместе с ним. Вряд ли она отдавала себе отчет в том, насколько возбуждающе выглядит в эту секунду.

Насмеявшись вдоволь, Хейли отвела глаза в сторону и несмело попросила:

– Научи меня, Тайлер… Научи, как… Я хочу доставить тебе настоящее удовольствие.

Он молча глядел на нее, думая, что уже изведал то, о чем многие мужчины могут только мечтать. Ее растрепанные волосы, блестящие глаза, кожа, окрашенная сполохами пламени, бьющегося в очаге, в нежно-золотистые тона, – все это соединилось в гармоничном образе женщины, настолько утонченной и привлекательной, что Тайлеру оставалось только жалеть об отсутствии таланта поэта или художника, который позволил бы ему запечатлеть этот образ на века для грядущих поколений.

Но нет! Из этого все равно ничего не получилось бы. Дикая ревность помешала бы ему написать ее портрет или посвятить ей поэму. Он не хотел делить ее ни с кем. Наоборот, после сегодняшней ночи ему наверняка захочется спрятать ее в укромном месте, запереть на ключ, скрыть от посторонних глаз. Он всегда был жаден, эгоистичен, зорко охранял все, что ему принадлежало, трясся над накопленным. И все же с радостью отдал бы все в обмен на эту женщину. За ее душу, ее ум, ее тело…

Ее губы были припухшими и влажными от любви. Теперь Тайлер хорошо знал, на что они способны. Когда он впервые поцеловал Хейли, то натолкнулся на девичью неприступность. А сейчас ее рот сам открывался навстречу поцелуям Тайлер а, с готовностью принимая их и отдавая назад невыразимое наслаждение. Удивительно, но ее губы дарили ему не только поцелуи. Из этих уст он не раз слышал меткие и острые замечания, компетентные и глубокомысленные суждения хорошо образованного человека. Эта женщина стимулировала не только его тело, но и разум, ни на минуту не давая ему расслабиться. Однако сейчас Хейли была настроена совсем на другое. Ей нужны были откровения иного рода.

Но как ей объяснить, что в ее сексуальности нет ни малейшего изъяна? Ему достаточно было всего одного взгляда на эту женщину, и он уже сгорал от желания. Ее груди были словно сочные плоды, созревшие для любви. Темно-абрикосовые соски манили своей нежностью. Ощущать их своими губами, ласкать языком – разве одно это не делало его счастливейшим мужчиной на свете? «Хейли, милая, неужели до сих пор ты не видишь, не сознаешь, какую гигантскую силу обрела над мужчиной?» – хотелось ему спросить возлюбленную.

– Считай, что урок состоялся, – вымолвил Тайлер. – Ты уже доставила мне удовольствие.

– Но я хочу знать больше.

Он привлек Хейли к себе, чтобы поцелуем заглушить ее слова. Лицо Тайлера окунулось в волну ее волос. Казалось, ароматное облако целиком окутало его. Медленно шевеля губами, Тайлер словно откусывал маленькие кусочки сочного персика. Его язык опять неторопливо исследовал рот Хейли, открывая все новые тайны, запоминая каждый укромный уголок.

Оторвавшись от нее, чтобы перевести дух, Тайлер не мог не поздравить себя. Он и в самом деле оказался неплохим учителем. Хейли быстро усваивала его уроки, более того, с выдумкой применяла усвоенный материал. Тело Тайлера сковала мучительная судорога – ему изо всех сил приходилось сдерживать себя.

Его губы неистово терзали ее шею, щеки, мочки ушей, и она повторяла все это за ним, демонстрируя при этом прекрасные способности. Проворный язык Хейли оказался поистине смертоносным оружием – он истязал Тайлера до тех пор, пока из его груди не вырвалось с хрипом ее имя. Только прижав изо всех сил эту неугомонную женщину к себе, ему удалось ее утихомирить. А заодно и передохнуть немного самому. Сейчас ему в первую очередь требовалось самообладание.

Однако каким-то необъяснимым образом его ладони оказались на упругих холмах ее грудей. И, не в силах сдержаться, он начал ласкать их, ощущая, как наливаются горячей силой ее соски, трепещущие от желания. Лишь прикоснувшись к ним языком, Тайлер смог чуть-чуть умерить этот жар.

Он откинул голову на подушку, однако пальцы его будто по инерции продолжали совершать круговые движения. Хейли с любопытством смотрела на него.

– Я и это должна уметь? – спросила она.

– Да.

Оглядев его широкую грудь, она осторожно провела ладонью по курчавой растительности.

– Ты мне очень нравишься, Тайлер. Именно таким…

– Ты мне тоже… Ах, Хейли… Твердыми ногтями она слегка зацепила его сосок, и тот мгновенно словно окаменел. Затем Хейли начала осыпать его грудь поцелуями, пока ее губы не достигли возбужденного соска.

– Так, милая, так, – бормотал Тайлер в полузабытьи, в то время как нежный язык любимой ласкал его плоть.

Не дожидаясь более подробных инструкций, руководствуясь только собственным инстинктом и реакцией Тайлера на ее поцелуи, Хейли прильнула губами к полоске волос, сбегавшей с его груди на живот. Его руки погрузились в разметавшиеся густые пряди женщины. Как молитву он повторял ее имя после каждого нового поцелуя.

Не владея больше собой, Тайлер одной рукой притянул Хейли за бедро, а другой нащупал темно-каштановый треугольник внизу ее живота. Его ладони начали действовать – их мягкое давление Хейли чувствовала словно изнутри. Сейчас он в буквальном смысле слова любил ее кончиками пальцев.

– Прошу тебя, Хейли, пожалуйста… Она прекрасно понимала, чего хочет от нее Тайлер. Любовь делала возможным все, даже то, что совсем еще недавно казалось немыслимым. Хейли благоговейно дотронулась до его тела. Для нее этот человек по-прежнему олицетворял собой чудо, и она преклонялась перед ним. Он дарил ей жизненную силу, и ей захотелось вновь ощутить, как эта сила неистово бурлит внутри нее. Женщина легла на спину, давая понять партнеру о своем желании.

– Нет, – прошептал Тайлер, а она все теснее прижималась к нему:

– Да, любимый, да…

Он уже не был для нее учителем – теперь ему приходилось исполнять роль ученика. Тайлер честно пытался унять в себе желание, но она не позволила ему этого сделать. Безраздельно отдавшись во власть сжигавшей их обоих страсти, мужчина и женщина упивались друг другом, содрогаясь в любовных конвульсиях. Обессиленный, Тайлер упал на спину рядом с Хейли. На лице его было написано горькое раскаяние.

– Прости меня, любимая. Я знал, что сегодня уже сделал тебе больно. Честное слово, я не хотел делать этого во второй раз. Во всяком случае, не так скоро. Но не сдержался. Простишь ли ты меня теперь?

Хейли положила голову ему на грудь – туда, где гулко билось сердце, и обвила его руками.