Парк соблазнов

Когда это чувство пришло к ней? Минувшей ночью, когда он овладел ею, не встретив с ее стороны ни малейшего сопротивления? Или чуть раньше, когда она решилась отправиться с ним сюда провести этот неожиданный короткий отпуск? Нет, пожалуй, еще раньше. Но когда? А вдруг это чувство было в ней всегда и, затаившись, терпеливо дожидалось того времени, когда можно будет во весь голос заявить о себе? Она не помнила точно дня и часа, когда бессознательно остановила свой выбор на этом мужчине. Но что она доподлинно знала, так это то, что полюбила его. Очевидно, все началось с их первого разговора.

Так, значит, он и есть тот самый единственный, кого ждешь всю жизнь?

Неужели ее чувство зародилось еще тогда, когда эти холодные серые глаза гневно впились в нее и… Что еще? Определенно, она в тот день заметила в его лице еще что-то. То, что способно было изменить ее жизнь навеки.

Но не столь важно, что заставило ее полюбить Тайлера и когда именно она его полюбила. Главное сейчас заключалось в том, что Хейли безраздельно находилась во власти этого прекрасного чувства. Такова была действительность, и ничего нельзя уже было изменить. Это чувство целиком поглотило ее, да так, что ей внезапно захотелось закричать от радости. Она и в самом деле вскрикнула. Тайлер, резко вскинув голову, уставился на нее. Хейли была поражена тем, какую муку выражало его лицо. В покрасневших глазах читалась отчаянная мольба, которая не могла оставить сердце женщины равнодушным.

– Хейли…

Мольба перестала быть молчаливой. Хейли явственно услышала ее. Кому, как не ей, было знать, чего стоило Тайлеру, этому гордецу и смельчаку, хотя бы косвенно признать собственную слабость. И все же он решился. Достаточно ему было лишь вполголоса пробормотать ее имя, чтобы Хейли безошибочно поняла: Тайлер нуждается в помощи.

Не колеблясь ни секунды, она вскочила с места и бросилась к любимому, чтобы заключить его в объятия.

– Тайлер, Тайлер, – шептала Хейли, садясь рядом и прижимая его голову к своей груди. В этом жесте не было страсти, только отчаяние. Ясно, что сейчас Тайлеру не до любовных утех. Он нуждался в утешении Хейли, как ребенок, как растерявшийся – в поддержке ближнего. Об этой потребности по-своему говорили его руки, сомкнувшиеся за спиной женщины.

Крепко обнимая Тайлера, Хейли заботливо поглаживала его плечи, пытаясь хоть немного снять напряжение, в котором пребывал мужчина. Наклонив голову, она целовала его виски, брови, слегка посеребренные волосы.

Хейли поняла, что безоговорочно уступит этому человеку все, что имеет. Она любит его так, что согласится вытерпеть от него даже самую страшную боль, какую еще не испытывала в своей жизни, даже самые ужасные оскорбления. Но ничего этого, к счастью, не требуется.

Сейчас ему нужно просто ее присутствие. Да, она действительно может ему помочь. Она готова отдать ему свои чувства, свои мысли, свою душу не задумываясь.

– Тайлер, – зашептала она снова, прижавшись щекой к его руке. – Я люблю тебя, Тайлер.

Хейли затаила дыхание. Несколько долгих секунд ни один из них не шелохнулся. Расслышал ли ее Тайлер? Был шокирован? Раздражен? Обрадован? Он медленно поднял голову – как раз в тот момент, когда ей уже казалось, что она больше не выдержит этой тишины и неподвижности. Взгляд его серых глаз пронзил ее словно острие рапиры.

Но прежде чем кто-либо из них успел произнести хоть слово, дверь черного хода, тихонько скрипнув, открылась. Щелкнула задвижка. Тайлер весь подался на этот звук, точно собака, почуявшая дичь. Уж не показалось ли ему? Однако сомнения развеялись, когда Хейли вскочила с дивана и, сжав руки в кулаки, сделала два неуверенных шага в сторону кухни.

На пороге комнаты появилась Фейт, усталая и перепачканная с головы до ног. На ее грязных щеках слезы проложили две светлые дорожки. Джинсы на коленях были разорваны, в волосах – листья и обломки сухих веточек. Однако не ее внешний вид больше всего поразил Тайлера и Хейли. В глазах девочки горел огонь ненависти.

– Фейт, – тихо произнес Тайлер, облегченно расправляя плечи, – где ты пропадала?

– В лесу.

– Все это время? Ты что, не слышала, как мы тебя звали?

– Слышала. Только не отвечала. Потому что не хотела, чтобы вы меня нашли. И не хотела возвращаться сюда, к вам. Умереть – вот чего я хотела.

Это было сказано с такой откровенной тоской, что Тайлер, двинувшийся было навстречу Фейт, застыл на месте. Он смотрел на дочь непонимающим взглядом. Вся его поза говорила о полной растерянности: руки повисли как плети, рот приоткрылся. Ведь ему так хотелось подбежать к дочке, крепко обнять ее, удостовериться, что она жива и невредима, наконец-то дома, в полной безопасности. И вдруг – такая неприязнь. Тут действительно было от чего опешить. Тайлер обернулся к Хейли, ища у нее поддержки. На его взгляд женщина ответила точно таким же растерянным взглядом.

– Мы так волновались за тебя, Фейт, – заговорила Хейли с девочкой. – Твой папа чуть с ума не сошел. Мы уж тут обо всем передумали. Ведь с тобой все, что угодно, могло случиться.

– Не правда, вам наплевать на меня! – взорвалась Фейт. – Даже если бы я умерла, все равно наплевать! Я никому не нужна. И маме не нужна была. Она только и талдычила мне, какая я дура и уродина. Ее интересовали только приятели и приятельницы, но не я!

Она накинулась с криком на отца:

– И ты тоже не хотел, чтобы я жила у тебя! Ты тоже меня ненавидишь! Об одном только думаешь: о работе своей, дурацких звонках и совещаниях. А я для тебя – обуза!

Теперь девочка вся сотрясалась от судорожных рыданий, ее худенькие плечики вздрагивали, а грудь ходуном ходила, не в силах вместить столько эмоций. У Хейли сердце разрывалось при виде этих недетских страданий, однако она не знала, как подступиться к Фейт. И тогда та первой заговорила с женщиной, которую до сих пор считала подругой. На Хейли словно огненная лава полились гневные обличения:

– Ты только притворялась, что любишь меня, а на самом деле ни капельки не любила. Я так надеялась, что ты будешь с нами жить, заменишь мне маму. Но ты даже улыбнуться моему папе отказывалась. Он только прикоснется к тебе, а ты уже вся белая стоишь и зубами клацаешь от страха или бесишься, будто собака тебя укусила. А если бы вместо этого обнимала его и целовала, то он, может, и попросил бы тебя жить с нами. Вчера вечером я наврала Харперам, что ты моя мать. Они все восхищались, какая у меня мама хорошая и красивая. И мне так хотелось, чтобы ты в самом деле была моей мамой…

Она подавилась слезами и конвульсивно всхлипнула.

– Но теперь уже не хочу, потому что никакая ты не хорошая. Наоборот, уродина. Если бы ты была хорошей с моим папой, он ни за что не стал бы целоваться с той девкой. Я ненавижу тебя! – Затем Фейт, едва не дымясь от бешенства, повернулась к Тайлеру:

– И тебя ненавижу! Всех ненавижу!

Горько рыдая, девочка вбежала в свою комнату и с грохотом захлопнула за собой дверь.

От былой растерянности Тайлера не осталось и следа. Он тотчас бросился следом за дочерью, однако Хейли успела поймать его за руку.

– Нет, Тайлер, не надо! Пусть выплачется как следует.

– Черта с два! Я ей покажу, как разговаривать таким тоном, тем более с тобой и мной. И за то, что я едва не рехнулся от беспокойства за нее, она тоже получит. Пора бы ей знать, что человек несет ответственность за свои поступки. Большая уже. А то, видите ли, сбежала, в лесу пряталась… Нет уж, милая, на сей раз от наказания тебе не отвертеться.

У Хейли помертвели губы, но ей все же удалось пробормотать непослушным языком:

– И что же ты с ней сделаешь?

– Отшлепаю по заднице.

– Нет! – жалобно закричала она, повиснув на его руке. – Нет, Тайлер. Ей и так плохо…

– Мне тоже.

– Но ты же взрослый. А она ребенок, к тому же пережила настоящий стресс. Умоляю тебя, остынь. Она же еще не понимает.

– Зато теперь поймет, – стряхнул он ее со своей руки.

Услышав, как хлопнула дверь спальни Фейт, Хейли опрометью выбежала из дома. Ночной воздух был прохладен, однако она не чувствовала холода, когда бежала к озеру. Перед ее глазами расстилалась спокойная водная гладь, но сегодня без серебристой лунной дорожки. Небо было сплошь затянуто тучами. Волшебства оказалось не так уж много – хватило только на одну ночь.

Как могло все так разительно перемениться к худшему за столь короткое время? Или она до этого просто обманывала себя, оставаясь слепой и глухой к реальности? Может быть, ее любовь к Тайлеру – роковая ошибка? Влюбилась в мужчину, полюбила его дочь, а теперь получается, что эти двое, ставшие для нее самыми дорогими людьми на свете, оба страдают из-за того, что она вторглась в их жизнь.

Раньше она обвиняла Тайлера в том, что он использует Фейт, чтобы подобраться поближе к ней, Хейли. Но разве сама она не использовала тот же метод?

Разве не применяла Фейт для того, чтобы войти в жизнь отца этой девочки? Она настолько привыкла считать себя святой, что даже не понимала, что творит, пока не услышала гневную тираду, которую бросила ей в лицо Фейт. Хейли вздрогнула, вспомнив о страстной детской исповеди. Кто бы мог подумать, что человек, только вступающий в жизнь, так страдает от несправедливости?

Под тяжестью мыслей о горестях, причиненных ею Тайлеру и Фейт, Хейли опустилась на гальку и застыла, уткнувшись лбом в согнутые колени. Сама того не желая, она вбила клин в отношения между отцом и дочерью. Тайлер так трепетно, так тщательно налаживал контакт со своей девочкой. Но Фейт осуждает отца за то, что он не женился на Хейли, хотя тот, судя по всему, и не задумывался о таком шаге. А Хейли становится виноватой в том, что сама недостаточно хорошо с ним обходилась. И в итоге все оказываются в проигрыше.

Ах как нескончаема была прошлая ночь, напоенная страстью! Тайлер шептал ей слова любви. Слова поэтически нежные и безрассудно смелые, даже шокирующие, которые одновременно приводили ее в экстаз и убаюкивали. Но он ни разу не сказал ей коротко и ясно: «Я люблю тебя». Хейли сама произнесла это. Но то, как он отнесся к ее признанию, навсегда останется тайной, потому что завтра утром она первым делом быстро соберет вещи и уедет отсюда. Потому что не может продолжать любовную связь с Тайлером, когда ставкой в игре становится счастье Фейт. И Тайлер тоже не может себе этого позволить.

Заставив себя подняться, Хейли понуро побрела обратно в дом. Дверь комнаты Фейт оказалась закрытой, однако изнутри доносилось приглушенное бормотание. Видно, у отца с дочерью продолжался разговор. Войдя в свою спальню, Хейли по привычке плотно притворила за собой дверь. Холодное одиночество обступило женщину, однако это состояние вовсе не показалось ей странным. В одиночестве прошла почти вся ее жизнь. Разве что теперь, когда ей удалось ненадолго заглянуть в совершенно другой мир, ощущение пустоты было чуть более заметным, чем обычно.

Двигаясь словно автомат, Хейли умылась, разделась, разобрала постель. Ее тело и разум, утомленные до предела, настоятельно требовали отдыха. Конечно, следовало бы вовсе не ложиться. Ей было о чем подумать: сможет ли она и дальше работать в «Серендипити»? Как быть с Элен? Что делать с собственной жизнью, наконец, когда в ней больше нет Тайлера Скотта?.. И все же, не в силах противиться навалившейся усталости, Хейли без чувств рухнула в мягкую постель. Она попыталась было лежа рассортировать в уме проблемы, с которыми ей предстояло столкнуться в самом ближайшем будущем. Однако разум наотрез отказался ей повиноваться. Через пару минут после того, как ее голова коснулась подушки, Хейли уже спала.

Первое, что она увидела утром, было колено, обтянутое джинсовой тканью. Сонно моргая глазами, Хейли постаралась отогнать это видение, принимая его за остатки сна. Однако голубое колено продолжало упрямо торчать прямо перед ее носом. Сонный взгляд заскользил дальше, вдоль мускулистого бедра. Судя по конечной точке осмотра, колено принадлежало мужчине. Еще бы, мужская сила так и выпирала из этих джинсов наружу…

Ее словно подбросило. Резко сев в кровати, Хейли натянула одеяло поверх тенниски с надписью «Серендипити – бурлящий океан».