– Давно ты знаешь Сан? – Спросил бард, – что объединяет вас?
– Я и Сан? – рыцарь задумался, – нет, мы знакомы не так давно, всего лишь около двух месяцев. Но я надеюсь на её благоразумие, и тогда в конце следующего месяца мы сыграем свадьбу. Я давно искал такую, как она, не такую, как все…
Парень отвёл взгляд и сквозь подкативший к горлу ком произнёс:
– Если так… Тогда я не стану вам мешать… Я желаю вам счастья!
Анхелео Толеренс посмотрел на едущую впереди Сан де Мор и усмехнулся:
– Но выбор-то за ней!
Охота была в самом разгаре, как девушке вдруг захотелось отдохнуть. Она завернула на небольшую полянку, на которой уже кто-то когда-то отдыхал, так как остались следы старого костра. Сан де Мор достала флягу с водой и присела на поваленное брёвнышко. Но ей и в голову не приходило, что кто-нибудь может наблюдать за ней. Она только собиралась сглотнуть набранную в рот воду и чуть было не захлебнулась, увидев перед собой Анхелео.
– Моя милая Сан, – рыцарь спешился и приблизился к своей возлюбленной, – я хочу задать тебе вопрос…
– Спрашивай, – девушка надменно покосилась на него.
Барон приклонил колено, и, нежно взяв её маленькую ручку в свою ладонь, спросил:
– Скажи, ты любишь меня? Или его? Я заметил, как ты смотришь на него… Почему он?
Хозяйка поместья немного растерялась, но, очень скоро собравшись с мыслями, не заставила долго ждать с ответом:
– Понимаешь ли, у каждого обычно существует свой идеал… Кёррин Ле Фьисс идеален… для меня! – девушка отдёрнула руку, а парень отшатнулся от неё в сторону и прорычал:
– Но чем я хуже него?
– Я уже сказала тебе! Не хочу повторяться! – чуть слышно пробормотала Сан.
Да, их перебранки могли продолжаться долго, но у них всегда был один и тот же итог, хотя раньше никто никогда не вмешивался в их отношения…
* * *
На следующий день отец Сан явился к единственной дочери со своей благородной заботой. Он учитывал лишь свои интересы, касающиеся её будущего и будущего этого поместья, но не пожелания девушки.
Сан де Мор стояла на балконе второго этажа, облокотившись, и, чуть перевешиваясь за перилу. Она щурила сверкающие золотистой радугой глаза и наслаждалась парящим солнечным теплом.
Её отец осуждающе взглянул на открытую клетку сокола, затем перевёл взгляд на дочь:
– Тебе пора бы подумать не только о развлечениях и охоте, – промолвил он.
– Ты забыл сказать про музыку, верховую езду и фехтование, – прервала его девушка, летая где-то в своих мыслях.
Старик нахмурился:
– Я уже далеко не молод, Солнышко… И тебе пора бы начинать уметь вести дела нашего поместья!
Губы девушки растянулись в простодушной улыбке, и лучики солнца забегали по весёлым веснушкам на её носу, она даже, чуть было, совсем не расхохоталась:
– Ага, поэтому ты решил найти хорошего мужика, который сможет управлять поместьем, принимая во внимание недостаток моего ума… Да, ты меня ценишь!
– Я ничего не хочу сказать, – отец строго посмотрел на ещё, как он считал, неразумное дитя, – Сан! У нас очень сложное финансово-экономическое положение, а барон Толеренс очень богат… Обещай, что выйдешь за него… Или я отрекусь от тебя!
– Да, отец! – холодно процедила сквозь зубы Сан через некоторую паузу молчания.
Ещё раз бросив взгляд на дочь с высока, хозяин поместья поспешил удалиться. Девушка не знала, что ей делать и куда бежать. Она пыталась подавить в себе слёзы, но боль слишком сильно кромсала её сердце… Сквозь затуманившие взор отблески безнадёжности она наблюдала за свободным полётом возвращающейся птицы. Сокол вернулся и тут же примостился на руке своей доброй хозяйки. Сан де Мор смотрела на него, и сами собой её мысли выражались вслух:
– Птица, как я завидую тебе! Ты летаешь, где ты хочешь… Свободно! Хотя, всё равно возвращаешься домой, в свою клетку… Ах, если бы мне были даны твои крылья! Но мы не имеем права выбирать свою судьбу! Почему? Скажи мне, птица! Почему мы не можем быть рядом с теми, кого любим? Улететь на край мира и быть с ним! Почему мы так слабовольны? Люди сами унижают себя своими глупыми правилами! Но ведь изменить ничего нельзя… И я знаю, Кёррин тоже любит меня, но он никогда не сможет меня понять! Никогда! Мы так одиноки в нашем мире, окруженном иллюзиями… Но почему всегда так больно, когда иллюзии рушатся?
* * *
После разговора с дочерью лорд Ферео де Мор решил навестить старуху-гадалку, что она ему скажет. Старуха Гвенда ещё с незапамятных времён знала всех хозяев поместья Сокола. Она жила уже не первую лет. Ещё в детстве, оставшись сиротой, она была взята на воспитание друидами, и с тех пор жила единым миром с природой. Вот магия природы и вознаградила её долголетием.
Ферео нашёл её в скрытой среди леса пещере. Она уже знала, зачем он пришёл, но её ответ не сильно обрадовал его.
– Дай девушке свободу выбора, – сказала она, – а иначе, беду накличешь! Погубишь ты её!
– Красиво говоришь, колдунья! – говорил старик, глядя в её полуслепые глаза, – но беда случится, если моя дочь так и останется столь не серьёзной… Надеюсь, твои слова окажутся неправдой!
– Ох, не глупи, старик! Не глупи! – успела она произнести, пока тот не хлопнул за собой дверью, – Ведь бард любит её… Быть беде!
Ну, что не случись, беда бедой, а лорд Ферео скончался в ту же ночь.
* * *
Сразу после похорон старого хозяина поместья Анхелео решил жениться на Сан де Мор, а старуху Гвенду приказал взять под стражу. Обвиняя её в убийстве лорда, он распорядился казнить ведьму в день венчания. Барон всё превосходно продумал, но, однако ж, ему очень не нравилось, что молодой бард постоянно крутится возле его невесты, либо всегда наблюдает за ней.
В один из ужинов ещё до торжества Анхелео на радостях перебрал с выпивкой, и в нём взыграла гордая ярко-выраженная ревность.
Ле Фьисс играл на лютне, слагая баллады, а девушка не сводила с музыканта восхищённый взор.
– Сыграйте песню, – сказала Сан, – читая мои мысли, и я вознагражу Вас поцелуем!
Конечно, все могли понять, что это всего лишь игра, вполне свойственная для дочерей из семей феодалов, и в ней нет ничего аморального. К тому же, она совсем недавно пережила горе утраты, надо же ей было как-то скрасить свой траур. Да и нравилось ей позлить своего нежеланного женишка!
Кёррин, конечно же, исполнил песню для неё, он не мог ей отказать, и получил в награду скромный поцелуй в уголок губ. Ну, а Толеренс, не выдержав такой наглости и унижения своего достоинства, не произнося ни слова, поднялся из-за стола и выпялился на барда, как баран на новые ворота. Тут его железный кулак взметнулся в воздух, и посуда, стоявшая перед ним, вместе с остатками пищи полетела прочь.
– Дуэль! – прорычал барон.
Дуэль была назначена на семь утра следующего дня, а ночью Кёррин, желая узнать хотя бы малую часть правды, пробрался в башню, где в заточении находилась Гвенда. Стражники сами пропустили его, они относились к нему с почтением.
Старуха поведала парню о приближающейся опасности, а также раскрыла тайну о магических способностях барона. Ей стало известно о них, когда барон только появился на свет.
* * *
Соперники встретились в назначенный час в указанном месте, на пустующей рыночной площади. В руке каждого из них было по изящному хитсильдорскому клинку.
– Ну что ж, – оптимистично и дерзко улыбнулся бард, принимая стойку, – готовьтесь к бою, сир!