Сердце демона

Он неоднозначно дернул уголками губ.

– Скажем так, посвящение лишь подтверждает – подходишь ты на роль стража или нет.

– Ещё один экзамен?! – толика возмущения и страха все же отразилась на моем лице, заставив голос на мгновение дрогнуть.

– Скорее маленькое испытание, которое поможет им определить твой спецкурс.

– Спецкурс? Н-но…

Договорить я не успела. Потому что Дан перебил меня, сказав:

– Ты выбрала этот путь, Никс. Сама. Поэтому будь готова держать удар и идти до конца.

Он ободряюще похлопал меня по плечу. А затем умчался к подзывающим его одногруппникам.

Я закусила губу, чувствуя подступающую панику. Как вдруг встретилась со взглядом аметистовых глаз. Небольшой учтивый кивок с его стороны. Мой растерянный и в то же время запальчивый взгляд. А после он снова сделал вид, что меня не существует. Хотя вот она – я!

Упрямо сжав руки в кулаки, так, что кончики ногтей впились в кожу, я стиснула зубы и направилась к Салли, которая помахала мне, призывая занять место рядом с ней.

Ничего-ничего. Вот разберусь с официальной частью и мелкими неурядицами, а после сразу же приступлю к осуществлению своего плана по поимке демона!

<><><>

Церемония открытия была ознаменована долгим, но весьма воодушевляющим выступлением ректора. Им оказался мужчина средних лет: недостаточно стар и морщинист, чтобы можно было сказать – преклонных и в то же время чрезмерно собран и решителен, чтобы можно было сказать – юных.

Господин Авий Дон Брэйтон, как он успел представиться, довольно хорош собой. Темные, зачесанные назад волосы. Идеальная выдержка, угадывающаяся по его широкому развороту плеч, прямой осанке и приподнятому подбородку. Ярко-голубые глаза, каких мне ещё не доводилось видеть. Упрямо сжатые губы. Четкая линия скул. Строгий, но весьма справедливый взгляд из-под кустистых широких бровей и пепельных ресниц. Смуглая кожа и темно-синяя, с переходами в угольно-черный, парадная форма. При том, стоило признать, количество значков-отличия, медалей и звездочек, бегущих вдоль рукава, говорящих о высшем чине Темных Стражей, оставляло неизгладимое впечатление.

Наверное, не удивительно, что большинство женщин в зале не могли оторвать от этого мужчины взгляда. И, кажется, некоторые из атэ женского пола были полностью солидарны с ними.

Я повернулась, взглянув на свою соседку по комнате. Её реакция говорила лишь о вспыхнувшем уважении и, возможно, толике восхищения, мелькнувшей во взгляде. Эти чувства никак не вязались с тем сладострастным обожанием, которое изучала добрая половина женского пола.

Интересно: она когда-нибудь влюблялась вообще?

«Можно подумать у тебя в этом много опыта» – иронично хохотнула та часть меня, что отвечала за самобичевание. И я фыркнула. Правда вслух. Чем привлекла внимание некоторых сидящих рядом.

– Насморк, – спешно выкрутилась, показательно шмыгнув носом, а после снова уставилась на мужчину, сосредоточившись на его словах.

Мда. Не хватало мне и здесь прослыть чудачкой. А впрочем…

– Для того, чтобы студенты стали полноправными членами АТС – им также предстоит пройти официальное посвящение, которое вместе с получением общепринятого статуса поможет с вероятностью ста процентов определить будущий спецкурс, в рамках которого они будут заниматься не только один-два семестра, а все последующие семь лет обучения.

Мужчина вышел из-за стойки, похожей на небольшой столик на длинной витой ножке. Сложил руки за спиной. Его взгляд выражал неприкрытую настойчивость и в то же время гордость.

Теперь же, посмотрев исключительно на первокурсников, он добавил:

– Вы ступаете на путь стража, чтобы всегда быть начеку и защищать не только свою родину, но и жизни, нуждающиеся в вашей помощи. Это день, когда вы окончательно теряете свою детскую беспечность и становитесь уважаемым атэ, руководствующимся Единым Сводом, справедливостью и моралью. Так несите же это бремя и дар с достоинством.

Кажется, в этот момент я могла расслышать взмах крыльев пролетающей мимо птицы. Каждый человек и нелюдь, находящийся в этом зале, проникся речью главы академии, в полной мере прочувствовав всю торжественность и серьезность момента, всю важность последующего жизненного этапа…

«Шутки кончились, детки. Вас никто не заставлял, вы сами пришли сюда. Поэтому будьте добры оставить ребячество за стенами АТС и упорно трудиться, желательно не теряя собственного достоинства».

Вот как прозвучали слова ректора вместе с прочим подтекстом серьезности, пронимающем до мозга костей.

И знаете…

Этот мужчина определено знал толк в том, как заставить людей гордиться собой и вместе с тем понять непригодную истину бытия: единый промах – и ты на дне. Холодном, бездонном ледяном дне, где спасением для тебя окажется лишь быстрая смерть.

Господин Брэйтон щелкнул пальцами – в его руках появился небольшой переливающийся пергамент. Он пробежал по нему глазами. После чего снова обратил взгляд на выжидающую публику.

Не только первокурсники, но и приглашенные гости замерли в томительном ожидании последующих событий.

– Лайникс Хейлин Онилл, – идеально поставленным голосом зачитал мужчина.

В этот же момент мое сердце остановилось. Все звуки исчезли. Мир сузился до фигуры ректора, как главного палача. Лишь тычок под ребра заставил меня моргнуть, резко втянув носом воздух.

Взгляд присутствующих всецело был направлен на меня. Салли в очередной раз настойчиво дернула меня за рукав пиджака. И я поняла, что спрятаться не вариант.

Мысленно, глубоко вдохнув, а затем выдохнув, я поднялась с места. Они наблюдали за мной, все без исключения. Что, впрочем-то, понятно: сейчас я была кем-то вроде подопытной мышки. Только мне совсем не нравилось это чувство. Горькое отчаяние, липкий страх и толика любопытства. И здесь сумело-таки сунуть свой мелкий пронырливый нос!

Небольшой приглашающий жест рукой в сторону невесомых ледяных ступеней. Словно весь ужас происходящего был написан на моем лице. Опомниться не успела, как оказалась возле верховного стража. Аура, исходящая от него, удивительным образом заставляла приосаниться и расправить плечи. Наверное, поэтому я встала, как солдат, приготовившийся исполнять дальнейшие приказы своего командира.

Возможно, в тот момент, когда мы оказались напротив друг друга, выражение моего лица походило на жертву, загнанную охотником в угол. Иначе, зачем ещё этому мужчине делать решительный шаг вперёд и так, чтобы услышать могла только я, сказать:

– Вам совсем нечего бояться.

По всей видимости, после этих слов я должна была успокоиться или, по крайней мере, почувствовать себя в безопасности. Но, очевидно, я была уникальным случаем. Поскольку на меня это совершенно не подействовало. Возможно, потому, что я не очень-то доверяла этому мужчине. Да и в принципе, каким-либо мужчинам. Даже несмотря на свою влюбленность, я прекрасно понимала, что лучший друг моего брата отнюдь не ангел. Хотя, о чем это я? Здесь даже к гадалке ходить не надо. Все и без того ясно!

На мгновение я словила себя на том, что больше не боюсь. Толика страха – да. Толика неизвестности – да. Но… внутри неожиданно появилось нечто куда более важное, перекрывающее все тревоги и сомнения.

Кайдан.

Мои к нему чувства.

Мои мысли о нем.

Мое сердце, которое при малейшем его упоминании забывает обо всем…

Я снова вспомнила, ради чего затеяла весь этот путь. Ради чего столько трудилась и шла вперёд.

Возможно, многие сочли бы меня идиоткой. Бесхребетной дурой, бегущей за парнем, который даже толком никогда не одаривал меня взглядом дольше десяти секунд. Но… Я не привыкла уступать обстоятельствам, жизни, судьбе, если так будет угодно.

Мое маленькое, глупое (заметьте здесь я даже не отрицаю) сердце вело меня. А я всегда с особой тщательностью прислушивалась к его тихой мелодии.

Пока я в очередной раз проводила мысленный самоанализ, передо мной появилось три чаши. Они просто повисли в воздухе. Но, казалось, падать никуда не собирались. Поэтому я сосредоточилась на происходящем, внимательно рассматривая каждую.

– Итак, госпожа Онилл, перед вами находятся три чаши. Первая – олицетворение упорства, труда и мужества. – Мужчина легким взмахом руки указал на темную чашу из чугуна, в которой лежали угли. – Вторая, – Он слегка повернулся к залу, чтобы его могли слышать остальные присутствующие, – олицетворяет чистоту помыслов, ясный ум и справедливость.

Я перевела взгляд на чашу из серебра. В ней оказалась кристально-чистая вода, словно только что упавшая слеза.