– Спасибо, – кивнул Давид. – Буду иметь в виду.
– Счастливо вам излечиться от газов! – крикнула она ему вслед.
Давид заметил знакомый «Рено». За ним, нагнувшись над коробками с овощами, обнаружился Эстебан. Он был в полосатой фланелевой рубахе. Очки едва держались на кончике носа. Тяжелые коробки никак не давались ему в руки.
– О, кого я вижу! Как освоились?
– Спасибо, прекрасно, – вежливо ответил Давид.
– Супруге полегчало?
– Вот это да! Что, и ты уже знаешь? Здесь все ясновидцы?
– Если хочешь сохранить секрет, которые знают трое…
– Не продолжай, я помню.
– Слушай, ты мне не поможешь? Никак не могу подхватить. Это последний в году урожай.
Эстебан показал на ящики, в которых громоздились разные овощи. Давид различил среди них сладкий перец, огурцы, помидоры, кочанный салат. Подавив желание взять в что-нибудь в руки и понюхать, он помог Эстебану внести в лавку ящик.
– Так ты выращиваешь овощи?
– Нет, по крайней мере, не профессионально. Но мне нравится. У меня небольшой огородик, я там всякое сажаю. Если самому хватает и друзья отказываются забрать, отдаю сюда на продажу. Богатым не станешь, а сытым будешь. На удобрения хватает.
Они переместили еще один ящик ко входу в лавку.
– Эмилия, ты познакомилась с Давидом? Он у нас в отпуске.
– Да, познакомилась только что.
– Да, – подтвердил Давид, хотя его имени никто не спрашивал.
Наконец все коробки были перенесены. Эстебан поблагодарил его за помощь.
– Слушай, я собирался в «Эра Уменеха». Может, по пиву?
– Спасибо, но я лучше сначала занесу жене лекарство, пока дело не запахло разводом, – улыбнулся Давид.
– Тогда до следующего раза. Спасибо.
Эстебан поправил очки, сползающие на кончик носа, смахнул с потного лба прилипшие волосы и уехал, взревев старым мотором.
Давид глядел ему вслед и думал, что в этом поселке, где все и все обо всех знают, один человек умеет хранить свой секрет очень хорошо.
Когда Давид вернулся, Сильвия чистила зубы. Она совсем оправилась от ночных болей: на щеках румянец. Плохое начало отпуска, допустим, так это не навечно. Просто не повезло немного. Ничто не испортит им эти дни отдыха. Они вышли на улицу и двинулись в противоположную сторону, удаляясь от таверны, решив побывать в этом тихом селе повсюду и все увидеть. Теперь улицы были более оживленными. Женщины вели за руку малышей, которые таращились на Сильвию и Давида, словно тоже хотели знать, кто они такие. Сильвия наслаждалась, глубоко вдыхая холодный горный воздух, и лениво разглядывала дома. Наконец-то наступило время не мчаться куда-то, а просто чувствовать: воздух – легкими, свет – кожей. Полузабытое ощущение. Она привольно, нога за ногу, шла куда глаза глядят, посматривая на пиренейский гранит под ногами, и тихо улыбалась. Там, в городе, ее мягкие туфли без каблуков никогда не давали такого звука при ходьбе, а здесь, ничем не заглушаемый, слышался звук их шагов по камню.
– Слышишь? – спросила Сильвия.
– Что?
– Не ревет метро, не визжит сигнализация, не орут друг на друга на парковке за то, что поставил машину вторым рядом, мешая кому-то.
Да, здесь царила тишина. Издалека доносились неясные людские голоса, и все.
– Тут спокойно, как и говорили, – произнес Давид.
– Да. Просто рай из гранита. Я не знаю, наскучит ли мне эта тишина и когда именно, но готова поставить опыт на себе немедленно.
– Но мы не сможем здесь прожить долго.
– Да. Но помечтать-то можно? Давай пока не будем говорить о возвращении.
– Хорошо.
– Сельские мечтают свалить отсюда в большой город, потому что тут слишком тихо. Горожане устают от городского шума и приезжают в село от него отдохнуть. Что за тварь человек – нет места, где ему было бы хорошо, вечно нам надо все менять, перезагружаться, перезаряжаться…
– Или просто заряжаться, – добавил Давид.
– Может, мы, люди, просто привыкли к своим несчастьям? И если оказываемся счастливыми, не можем в это поверить, ищем себе хоть какую-нибудь беду, чтобы наконец все стало нормально. Если беда невелика, мы ее раздуваем до тех пор, пока она не начинает нас пугать, и уже не знаем, как с ней справиться. Например, мы с тобой: на самом деле ведь мы счастливы. Любим друг друга, молоды, здоровы, делаем в жизни что хотим да еще получаем за это деньги. Чего еще надо? Так, какая-то мелкая деталь – и вот мы уже несчастливы.
– Что ты имеешь в виду под деталью? Мою работу?
Давид начинал догадываться, куда клонит Сильвия.
– Да ничего я не имею в виду, просто рассуждаю о счастье. Говорю, что нам вечно чего-то не хватает, чтобы быть счастливыми, в то время как нужно просто ими быть. Если человек любим, то он ноет, что нет денег. Если есть и деньги, вздыхает о детях. Тот, кого одарили и любовью, и детьми, и достатком, не имеет времени жить. И нет никого, кто просто счастлив, кто больше не заглядывает куда-то за горизонт, не ставит себе целей, без которых ему жизнь не мила.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: