Архитектура гражданских зданий Центральной Азии

А. А. Асанова

и других авторов.

В той или иной степени вопросы развития архитектуры Центральной Азии I-ХП вв. в своих исследованиях осветили Н. М. Бачинский, Б. А. Литвинский, Л. И. Ремпель, Л. Ю. Маньковская, К. С. Крюков, М. С. Булатов, Е. Н. Немцева, П. Ш. Захидов, Д. А. Назилов, М. К. Ахмедов, Р. С. Мукимов, С. М. Мамаджанова, Р. М. Муксинов, Б. А. Глаудинов и другие, труды которых отмечены в списке литературы настоящей книги.

Архитектурное наследие Таджикистана автор изучила, как по трудам таких ученых- архитекторов, как С. Г. Хмельницкий, М. Х. Мамадназаров, Р. С. Мукимов, С. М. Мамаджанова, Х. Х. Хакимов, Сайёра Мукимова, так и по собственным натурным исследованиям в исторических городах Худжанде, Ура-Тюбе-Истравшане, Исфаре, Канибадаме, Пенджикенте, Душанбе, Кулябе и др. Из названных авторов привлекает внимание краткая, но емкая история национального зодчества Таджикистана, написанная Р.С.Мукимовым и С.М.Мамаджановой

. а также три монографии, написанные как единолично самим автором, так и в соавторстве, непосредственно касающиеся тематики нашей книги: эти коллективная книга «Мадраса Мавераннахра и Хорасана» (1998 г.), «Архитектура дворцов Центральной Азии», изданная в 2002 году и «Архитектура мечетей Ближнего и Среднего Востока», опубликованная в 2003 году

.

Зарубежная литература по архитектуре и искусству Центральной Азии невелика. Это в основном труды по искусству стран мусульманского Востока (Ф. Зарре, А. Гайе. Э. Дица, А. Саладена, Ф. Мартина и др.), а также более поздние работы (К. Кресвелл, М. Димант), где архитектура и искусство стран Центральной Азии отдельно не рассматриваются, а излагаются попутно с историей искусств сельджуков Малой Азии и империи Тимура.

В специальных трудах, посвященных историко-архитектурным изысканиям в Иране, Ираке, Сирии, Афганистане и т.д., в работах А. Грюнведеля, А. Стейна, Э. Херцфельда, А. И. Годар, А. Поопа, Д. Шлюмберже и других, архитектура и искусство Центральной Азии также рассматривается попутно в свете толкований о роли и месте различных цивилизаций (в основном, персидской) в истории культуры. По справедливому замечанию Л. И. Ремпеля, «сам принцип рассмотрения искусства Средней Азии в качестве ответвления «персидского» искусства не выдерживает критики»

. Большинство трудов, изданных за рубежом по архитектурному наследию исламского мира, объединяет их приверженность к понятиям «мусульманская архитектура», «мусульманское искусство». Но некоторые из них отходят от общепринятой «мусульманской направленности» исследований. Например, американский исламовед М. Ходжас высказал ряд веских соображений на этот предмет: «Нет общей цивилизации, ассоциируемой с христианством или с буддизмом. В исламе же, несмотря на обширность его распространения, никогда не прекращались контакты. Тем не менее, культура, ассоциируемая с исламом, столь же дифференцирована и гетерогенна, как и всякая другая. Более того, иудеи, христиане, хинду не только живут в сфере мусульманской культуры, они органические ее участники, активно действуя в культурном диалоге, поэтому сущность исторической цивилизации надо отделять от религии как поля деятельности»

.

Проблемам «мусульманского искусства» посвящена работа известного ученого О. Грабара. По его мнению, ислам в искусстве народов Ближнего и Среднего Востока претерпевает известную эволюцию. Наиболее целостна исламская архитектура в VII – XIII вв. В X в. целостность нарушается, а после монгольского нашествия разделяется на отдельные очаги в различных регионах. После османской экспансии в XVI веке наступает конец арабской гегемонии

.

Вышеперечисленные (далеко не полные) труды и публикации, дополняя друг друга, создают общую картину становления и развития архитектуры Ближнего и Среднего Востока, в том числе Центральной Азии. Вместе с тем целенаправленные научные исследования по истории архитектуры стран Центральной Азии с целью выявления закономерных особенностей развития культовой архитектуры мусульманского периода ранее не выполнялись. Вопросы влияния ислама на трансформацию прежних (доисламских) и сложение новых архитектурных форм в рассматриваемом регионе также не исследованы и требуют отдельного осмысления.

Важность и острота проблем определяются общими идейно-политическими задачами в использовании и сохранении архитектурного наследия этого региона. Историческая среда новых городов требует особого изучения закономерностей сложения древней архитектуры и особенно общественно-культовых. Архитектура общественно-культовых зданий всегда была одной из главных градоформирующих сооружений феодальных городов. Именно в культовой и общественной архитектуре наиболее полно и рельефно выражены художественные особенности региона их строительства. В этом отношении исследуемая общественная и культовая архитектура исламской религии вызывает особый интерес в связи с вышеизложенным разным пониманием «мусульманской архитектуры» и определением степени влияния ислама на трансформацию доисламских сооружений и формирование исламской общественной культовой архитектуры. В общественном и культовом зодчестве исламских государств находило приложение художественное творчество мастеров средневековых городов, и в них в наибольшей степени воплотились достижения искусства и строительной техники разных народов, объединенных единой идеологией.

Однако, несмотря на объединяющую огромные регионы общую исламскую религию и даже то, что многие страны были объединены политически, зодчество многих стран было лишено самостоятельности. Не подлежит сомнению и другое: в различных областях и странах распространение исламской религии, значение и сила ее воздействия были отнюдь не одинаковы. Это в полной мере относится и к странам Центральной Азии (например, в бывших постсоветских республиках Средней Азии), где ислам до недавнего времени по-разному воспринимался зодчими, по-разному ими понимался, а потому различно отражался на всем процессе формирования монументальной архитектуры.

Для Республики Таджикистан данная проблема (общественно-культовая исламская архитектура) является актуальной в связи с большим размахом строительства культовых и исконно традиционных в прошлом общественных зданий после приобретения республикой суверенитета в 1991 году. Для понимания общих принципов формирования современных мадраса и мечетей, чайхан и махаллинских (гузарных) общественных центров огромное значение имеет изучение исторического опыта развития общественно-культового зодчества на огромной территории распространения ислама.

Вышеперечисленные мотивы, а также необходимость восполнить некоторый пробел в изучении вопросов влияния ислама на формирование культовых (и общественных тоже) сооружений стран Центральной Азии, а также современная практика подобного строительства, в которой еще больше конкретизируются общие принципы их архитектурно-планировочной организации, определяют наше обращение к ней для специального научного исследования.

Примечания к введению

1. Э. А. Грантовский. Ранняя история иранских племен Передней Азии. – М.: Наука, 1970, с. 7- 64; В. И. Сарианиди. Афганистан: сокровища безымянных царей. – М.: Наука. 1983, с. 28—43; В. М. Массон. Урбанизация и городской образ жизни // Массон В. М. Вопросы культурного наследия. – Ашхабад, 2002, с.22—25; Мукимов Р. Истоки зодческого искусства Ариев Центральной Азии. – Душанбе: АН РТ, 2005. – 60 с.; Ариана и Арйанведжа. История и цивилизация. Коллект. тематич. монография./Авторы Негматов Н. Н., Мукимов Р. С., Хакимов Н. Г., Воднев В. В., Мандельштам А. М. – Худжанд: Ношир, 2006. – 712 с., ил.;и др.

2. М. Аль-Хабиб. Арабская вязь на стенах. Единство каллиграфии и архитектуры // Курьер ЮНЕСКО. – М., 1973. – №1, с. 41; Б. Ародаки. Медресе – первые университеты Арабского Востока. // Там же, с. 35; В. В. Бартольд. Ислам после пророка. Отделение церкви от государства. Сунны пророка. – Соч. – Т.6. – М.: Наука, 1966; Е. А. Беляев. Арабы, ислам и арабский Халифат в раннее средневековье. – М.: Прогресс, 1965; Л. С. Бретаницкий. Художественное наследие Переднего Востока эпохи феодализма. – М.: Советский художник, 1981; Мукимова Саодат. Сущность ислама и его отражение в архитектуре мечети Таджикистана // Очерки истории и теории культуры таджикского народа. Сборник статей. – Душанбе: АН РТ, 2006. – С. 187—207; и др.

3. Б. Я. Ставиский. Искусство Средней Азии. Древний период (VI в. до н.э. – VIII в. н.э.). – М.: Искусство, 1974.

4. Б. Я. Ставиский. Искусство Средней Азии. Древний период (VI в. до н.э. – VIII в. н.э.). – М.: Искусство, 1974.

5. ВИА, в 12-ти томах. – Т.8. – М.: Стройиздат, 1969, главы 3, 4, 5; А. А. Короцкая. Сокровища индийского искусства. – М.: Искусство, 1966; Она же. Архитектура Индии раннего средневековья. – М.: Стройиздат, 1964; Г. А. Пугаченкова. Зодчество Центральной Азии. XV век. – Ташкент: Издат. литер, и искусства. 1976; Р. С. Мукимов. История и теория таджикского зодчества. – Душанбе: ТНИИПАГ-ТТУ, 2002; и др.

6. П. И. Брунов. Очерки по истории архитектуры. Т. 1. – М.-Л.: Стройиздат, 1981.

7. Б. В. Веймарн. Искусство арабских стран и Ирана (7—17 вв.). – М.: Искусство, 1974.

8. А. Б. Раллев. История архитектуры развивающихся стран.– Киев: Вища школа, 1986.

9. Т. А. Пугаченкова. Пути развития архитектуры Южного Туркменистана поры рабовладения и феодализма. – М.: Наука, 1958.

10. Б. Я. Ставиский. Кушанская Бактрия: проблемы истории и культуры. – М.: Наука, 1977; Он же. Искусство Средней Азии, указ, соч.; и др.

11. С. П. Толстов. Древний Хорезм. – М.: АН СССР, 1948.

12. В. Л. Воронина. Доисламские культовые сооружения Средней Азии // СА. – 1960. – М. – №2.– С. 42—55.

13. В. А. Нильсен. Монументальная архитектура Бухарского оазиса Х1-ХП вв. – Ташкент: АН Узб. ССР, 1956.

14. Б. Н. Засыпкин. Архитектура Средней Азии. – М.: АН СССР, 1948.

15. А. М. Прибыткова. Конструктивные особенности среднеазиатских минаретов Х-ХП вв. // АН. – 1964. – М. – Вып. 17, с. 196.

16. В. Л. Воронина. Сырцовые минареты верховьев Зеравашана // Тр. АН Таджикской ССР. – Т. XX. – Сталинабад: АН Тадж. ССР, 1960. – С. 55—59.

17. М. Е. Массон, Г. А. Пугаченкова. Гумбез Манаса. – М.: АН СССР, 1950.

18. В. А. Нильсен. Становление феодальной архитектуры Средней Азии (5—8 вв.) – Ташкент: Фан, 1966.

19. А. А. Асанов. Памятники архитектуры средневекового Хорезма. – Ташкент: Узбекистан, 1971.

20. Р. С. Мукимов, С. М. Мамаджанова. Зодчество Таджикистана. – Душанбе: Маориф, 1990.

21. А. К. Мирбабаев, Р. С. Мукимов, С. Р. Мукимова. Мадраса Мавераннахра и Хорасана. Учебное пособие. – Душанбе: Мерос, 1998. – 185 с., ил.; Саодат Мукимова. Архитектура дворцов Центральной Азии (традиции и взаимосвязи). – Бишкек: Технология, 2002. – 127 с., ил.; Саодат Мукимова, Савлатби Хаитова. Архитектура мечетей Ближнего и Среднего Востока (вопросы традиций и современности). – Душанбе: ТНИИПАГ, 2003. – 176 с., ил.

22. Л. И. Ремпель. Архитектурный орнамент Узбекистана. – Ташкент: Фан, 1961.

23. Цит. по: В. Л. Воронина. Ислам и архитектура // АН. – 1983. -М. – Выл. 32, с. 157.

24. The Genius of Arab Civilization. – Oxford, 1978, p. 78—79.

Глава Первая

Условия развития зодчества Центральной Азии

Своеобразие зодчества Центральной Азии

, в том числе Ирана

и Таджикистана, связано с географическим положением страны, геологическими и климатическими факторами окружающей среды обитания. Тем более, что Таджикистан и Иран в их исторических границах (например, в составе государства Сасанидского Ирана, впоследствии Хорасана и Мавераннахра) отличаются весьма специфичными условиями развития архитектуры и монументального искусства. В связи с этим рассмотрим условия развития архитектуры и искусства на территории Центральной Азии и Ирана, акцентируя внимание на Таджикистан как части центрально-азиатского региона.

1. Географическая и природно-климатическая среда. В целом, географическая среда Таджикистана в современных границах, установленные всего лишь 80 лет назад, не отражает всего того разнообразия, которое привело за несколько тысячелетий к особой культуре, названная академиком Н.Н.Негматовым «Таджикским феноменом» среди многочисленных народностей и племен на обширной территории Центральной Азии. Вот что по этому поводу он пишет в своей книге «Таджикский феномен: теория и история»: «Исторический Таджикистан занимал западные подножия высочайших хребтов «Высокой Азии» – горного узла Гималаев и Тибета, полностью Тянь-Шань. Памиро-Алай, Гиндукуш, Иранское нагорье, Аму- Сырдарьинский и Мургабо-Герирудский бассейны, т.е. высокогорья, нагорья, предгорные адыры. речные долины, равнины, стенную полосу и пустыни западной части Центральной Азии. Ландшафты исторической родины таджиков весьма разнообразны, зависят от высокой аридности климата (сухой, свойственный пустыням и полупустыням), очень богаты и разнообразны подземными и наземными ископаемыми, флорой и фауной. Особенности природы, климата и хозяйственности ресурсов Исторического Таджикистана выпестовали способный, трудолюбивый, терпеливый, напористый, интеллектуально развитый таджикский народ, автора уникального ренессансного «Таджикского Эхе» (X – XI вв.) и феноменальных многогранных творений мировой цивилизации»

. Поэтому будет более правильно характеризовать географическую среду Таджикистана не только в пределах его современных границ, но и в целом Центральной Азии.

Таким образом, с учетом вышеизложенного, мы можем охарактеризовать Центральную Азию в ландшафтном плане как плодородные долины, барханы пустынь, неприступные горные кряды Памиро-Алая и Гиндукуша, мягкие склоны предгорий Копетдага (по Н.Н.Негматову – Кабутака) и др. (Табл. 1, р. 2 – Гл. 1). Мощные лессовые отложения на равнинах Центральной Азии обеспечивали строителей простейшим подходящим материалом – глиной. Отсутствие строительного леса и повсеместное распространение лесса еще в древнейший период обусловили его самое широкое использование на всем Среднем Востоке в качестве основных строительных материалов производных лесса – пахсы и сырцового кирпича (Табл. 6 – Гл. 1). История этого строительного материала свидетельствует, что уже в VI тысячелетии до н.э. жилища поселений раннего неолита Юг-Западной Средней Азии, Джейтуна и Чапан-Депе, были построены из глиняных блоков овального сечения поперечником 20—25 см и длиной 70 см