Тени нашего прошлого. История семьи Милтон

– Давай. – Он протянул руку через планшир, и сердце ее затрепетало. Он понял. Три быстрых шага – и Китти оперлась на его руку и забралась в кокпит. Огден легонько сжал ее плечо.

– Эй вы, двое, постойте! – окликнула их Присс. – Дайте я вас сниму.

Китти и Огден повернулись, улыбаясь для фото, и замерли неподвижно. Краем глаза Китти заметила, как женщина в билетной кассе закурила и бросила спичку в воду, проследив за ней взглядом.

– Готово, – сказала Присс, опустила фотоаппарат на грудь и посмотрела на мужа, который стоял на носу яхты, уперев руки в бедра. – Послушай… – насмешливо крикнула она ему. – Ты собираешься оставить наследника на причале?

Данк Хотон выпрямился и повернулся. Китти, прикрывшая глаза рукой от солнца, видела, как смягчаются его черты. Сильный, стройный, черноволосый, с милым худым лицом, которое Китти знала, как свое собственное, он стал важной шишкой в «Новом курсе» Рузвельта; теперь Данк сидел в пыльном офисе где-то на Манхэттене, заведуя каким-то непонятным, но крайне важным департаментом, и занимался обычной для Хотонов работой: вносил свой вклад в общее дело. Он спрыгнул на причал рядом с беременной женой, подхватил сумку, стоявшую у ее ног, и, поддерживая ее под локоть, провел в носовую часть палубы.

И они отправились в путь. Огден у румпеля, Китти рядом с ним, а Данк и Присс на носу, прижавшись спинами к мачте. Огден осторожно прокладывал путь между большими яхтами, предназначенными для летнего семейного отдыха. Кэббот, Лоуэлл, Холоуэлл – на яхтах, покачивавшихся у причала, можно было прочесть фамилии старого Бостона. Выбравшись из столпотворения, Огден направил «Шейлу» мимо волнолома в Пенобскот-Бэй, где на горизонте виднелась цепочка островов. Волны мягко бились о корпус яхты, которая разрезала воду, слегка подпрыгивая в поисках ветра.

День был великолепный. Они собирались плыть до обеда и устроить пикник на одном из островов, а затем добраться до летнего дома Гарри Лоуэлла и остаться там на выходные. Судя по всему, этот план возник во время одной из внезапных вспышек энтузиазма, которым был подвержен Огден и в которых Китти научилась участвовать, хотя Лоуэллы нагоняли на нее скуку. Они были слишком высокого мнения о себе, словно вдыхаемый ими воздух был чище, их нравственные стандарты – выше, а сама кровь, которая текла в их бостонских жилах, – голубее. Миссис Лоуэлл происходила из Салтонстоллов и роняла имена своих предков через каждые двадцать футов – словно буйки, которые теперь указывали им путь из порта Рокленда.

Это нелепо, думала Китти. Особенно сейчас, когда такие люди, как Огден, нью-йоркские банкиры, вытащили страну из Великой депрессии и направили по «Новому курсу». Все были спасены благодаря дальновидности таких людей. Их ясности мышления. С этим никто не спорил. Огден поднимался над схваткой, над текущим моментом, смотрел в будущее. Всегда. Она наблюдала за ним, устроившись у кокпита.

Огден сидел у румпеля в расслабленной позе: рукава рубашки закатаны до локтей, длинные ноги вытянуты вдоль кокпита и скрещены в лодыжках; линии его тела были изящны и точны, словно вырезанные искусным мастером. В нем чувствовалось с трудом сдерживаемое волнение, какая-то лихость, вызывавшая у нее улыбку. Он что-то задумал. Китти подвинулась к передней части кокпита, не переставая улыбаться. Он задумал что-то хорошее.

– Кливер, дорогая, – сказал Огден, указывая взглядом на парус.

Она повернулась, поймала конец фала и подняла маленький плоский парус, чтобы тот поймал ветер. «Шейла» устремилась вперед. Китти закрепила конец фала и снова села, для устойчивости положив одну ногу на поперечную скамью кокпита.

В небе над ними не было чаек, а на горизонте – ни единого судна. Море вокруг лежало открытое и бескрайнее, словно луг.

Пальцы Данка, сидевшего на носу яхты, скользнули под воротник жены; нежный голубой батист ее блузки подчеркивал загар его тонкой руки. Его всегда отличали такие мелкие знаки внимания. И из-за этого Китти всю жизнь была немного влюблена в своего кузена. Она откинулась на сиденье и закрыла глаза, подставив длинную шею солнцу.

– Давай не будем говорить о Германии? – донесся до нее голос Присс. Данк что-то ответил, но Китти не расслышала.

– Потому что, – сказала Присс, – она там, далеко, а мы здесь. И в данный момент ты ничего не можешь с этим поделать.

Китти открыла глаза.

– Или о Рузвельте, – прибавила она, выпрямляясь. – В эти выходные я не желаю слышать ни о налоге на активы, ни о президенте, ни о банках.

– В любом случае что случится, то и случится, – сказала Присс.

– В банке? – спросила Китти.

– В Европе.

– Не случится, если я помешаю, – пробормотал Данк.

Китти нахмурилась. Кузен всегда был немного слишком горяч, он резво хватался за вожжи, как будто жизнь несли вперед обезумевшие кони и только он мог их остановить. Это было достойно восхищения, даже благородно, но, по мнению Китти, он заходил слишком далеко, себе во вред.

– Говорят, ты взял на работу Вайнберга, – сказал Данк. – Это правда?

– Правда, – ответил Огден.

– Сол Вайнберг? – лениво протянула Присс.

– Ага.

– И что он собой представляет?

– Он еврей, – объяснила Китти.

– Очень умный еврей, – подтвердил Огден. – Чрезвычайно.

– Он учился в Принстоне, да? С Диком Шерманом? Выпуск двадцать пятого года? – уточнил Данк.

– Ага. – Огден повернул парус, ловя ветер. Нос яхты нырнул в волны, затем снова поднялся.

– Слышала, он ухаживает за Сьюзи Банкрофт, – продолжала Присс.

– Пустые хлопоты, – заметила Китти. – Такого, как он, ее мать даже на порог не пустит.

– Такого, как он? – переспросил Данк.

– Не валяй дурака, Данк. Ты знаешь, что я имею в виду.

Данк повернулся и опустил свои длинные ноги в кокпит; теперь он сидел лицом к Огдену и Китти.

– Если он справится, со всем разберется и все такое, ты возьмешь его в долю?

– Без сомнения, – кивнул Огден. – Хороший человек – это хороший человек.

Китти откинула волосы со лба и внимательно посмотрела на мужа. «Делай бизнес со всеми, – сказал бы ее отец, – но на яхту приглашай только джентльмена». Место Сола Вайнберга в их мире было четко определено. Что бы ни говорил Огден, какой бы энтузиазм ни проявлял, статус хорошего человека не поможет Сьюзи Банкрофт, если она выйдет за Сола; она навсегда останется девушкой, которая вышла замуж за еврея. Таково было положение дел. Казалось, мужчины никогда о таком не задумывались по-настоящему. Им хотелось обойти острые углы, что-то подправить. Поговорить. А потом женщинам приходилось жить той жизнью, которую они создали.

Парус наполнился ветром.

– Но это только слова, – решительно заявила Китти. – Ты знаешь, что на самом деле все не так. Мир устроен иначе. Ты не пригласишь сына Джо управлять компанией.

Джо был садовником бабушки Хотон.

– Если у него нет должной подготовки, – сказал Данк.

– Даже с подготовкой. – Китти покачала головой. – Например, Солли Вайнберг, – теперь она обращалась к мужу, – что бы ты о нем ни говорил, никогда не получит эту девушку, потому что всегда ведет себя так, словно бьется в какую-то дверь.

– Он ведь действительно бьется, – заметил Данк.

– Возможно, но без правильной девушки такому человеку никогда в эту дверь не войти. Несправедливо, но ничего не поделаешь. Все зависит от того, кто твоя супруга.

– Ничего не поделаешь, – повторил Огден, глядя на нее.

На долю секунды Китти показалось, что она перегнула палку.

– Он часть перемен, которые нас ждут, – сказал Огден.

– Каких перемен? – не отступала она.